Читать книгу "Летальный исход - Джон Локк"

Потом я вновь пережил приход Джанин в мой номер, мой первый взгляд на нее и впечатления, которые у меня немедленно возникли. Я вспомнил, что чувствовал в момент, когда разглядел какая она красивая, свежая, юная. Я улыбнулся, думая о том, что для самой Джанин – да и других прелестниц, что я встречал в своей жизни, – все это не имело ни малейшего значения, хотя, я уверен, они хранят самые теплые воспоминания о деньгах, которые я на них потратил.

Потом я сфокусировал внимание на том, как она вошла в мой номер, прислушиваясь к звукам музыки, именно так, как вы ожидаете от юной студентки колледжа с наушниками в ушах, со здоровенным МР3-плеером…

И тут я внезапно осознал, что этого плеера на ней не было, когда она выходила из номера!

Меня окатила ледяная волна страха. Может, Джанин засунула МР3-плеер к себе в сумку, пока я был на балконе и давал сигнал Куинну? Нет, не думаю. Если она вообще кладет его в сумку, она бы сделала это до того, как пришла ко мне. Следовало допустить самое скверное. Будучи хорошо подготовленным, тренированным ассасином, профессиональным киллером, я неоднократно попадал в жуткие засады и остался жив после самых ужасных, смертельных столкновений благодаря тому, что всегда допускал самое скверное.

Я вскочил на ноги и позвонил портье. Ответил молодой женский голос:

– Стойка портье. Меня зовут Джоди. Чем могу служить?

– Джоди, – сказал я самым своим командным тоном, – это Донован Крид из номера 214. Я федеральный агент. Мне нужно, чтобы вы внимательно меня выслушали.

– Это шутка? – спросила она. – Если да, то не вижу в этом ничего веселого или смешного.

Может, мне нужно было ей сказать, что после двенадцати лет в ЦРУ в качестве лучшего ассасина международного класса я отлично знаю, что такое угроза взрыва, и с первого взгляда определяю заложенную бомбу. Но нет, само слово «ассасин» вызывает очень разные чувства. И я решил держаться версии с федеральным агентом и еще раз попробовать ее убедить.

– Джоди, повторяю еще раз: я федеральный агент, и в моем номере заложена бомба. Я хочу, чтобы вы включили сигнал пожарной тревоги, сообщили в службу безопасности отеля и немедленно начали эвакуацию всего здания.

– Сэр, – сказала она, – мы очень серьезно относимся к сообщениям о заложенных бомбах. Если я сообщу о вашем предупреждении, это может означать для вас тюремный срок.

– Джоди, – сказал я, – я сам писал руководства по действиям в случае угрозы взрыва, понимаете? А теперь включайте сигнал пожарной тревоги и объявляйте общую эвакуацию, прежде чем я спущусь вниз и набью вам мордочку!

Я хрястнул трубкой по аппарату и рванул к двери, выщелкнул язычок замка, чтобы дверь оставалась открытой, и бросился по коридору, стуча на бегу в двери и крича во всю глотку: «Тревога! Чрезвычайное положение! Немедленная эвакуация! Бросайте все и бегите наружу! Все вон из здания, немедленно!».

К тому времени, когда я добрался до пятого этажа, пожарная сирена уже завывала во всю мочь, так что я рванул обратно в свой номер и начал в лихорадочном темпе его обыскивать. Ванная показалась мне самым вероятным местом, так что я начал с нее. Заглянул за занавеску душа, поднял крышку унитаза и крышку сливного бачка, проверил, не смещены ли плитки на потолке и осмотрел пол, рассматривая всякий мусор на тот случай, если что-то пропустил, не заметил. После чего понял, что так дело не пойдет. У меня попросту не было времени провести здесь настоящий обыск. А вот у Джанин, напротив, было полно времени – вся продолжительность ее визита, – чтобы решить, куда спрятать эту бомбу.

Если она у нее была.

Если это вообще была бомба.

Я выскочил на балкон, мои ноги сами собой перебрались через его ограждение, и я почувствовал, что лечу, кувыркаясь, вниз. И понял, что просто-напросто спрыгнул с балкона, со второго этажа! Мои ноги все рассчитали без всякого моего участия и выбросили меня как можно дальше от стены, стараясь, чтобы я не приземлился на тротуар внизу.

И вот, кувыркнувшись в воздухе и мысленно уже вернувшись к своей работе и задаче, я подогнул ноги, вывернулся и грохнулся о землю. И попытался не обращать внимания на режущую боль, которая тут же как ножом проткнула мне плечо. Потом кое-как, с трудом поднялся на ноги, пролетел двадцать ярдов и занырнул за толстенный ствол гигантской пальмы, поднимая за собой целые цунами песка высотой дюймов в двенадцать. Сунул голову прямо в песок, как можно лучше прикрыл все жизненно важные органы и стал дожидаться взрыва.

Глава 26

И ничего не произошло.

Группы постояльцев гостиницы начали выбираться через боковые и задние двери. Их было немного, но, как я полагаю, большинство, приученное к этому в ходе учебных пожарных тревог, вышло через парадные двери.

Прошла минута, а пожарная сирена продолжала верещать. Я подумал было броситься к ним и предупредить еще раз, но нет, за этим непременно последует обсуждение, споры и дискуссии, и мы все, вероятно, погибнем, пока они будут требовать предъявить им мои документы и расспрашивать, как я пришел к подобным умозаключениям.

В конце концов это уже не имело никакого значения, потому что кто-то в этой группе решил пройти ко главному входу отеля, и остальные последовали за ним.

Прошло еще какое-то время, несколько секунд, как мне показалось, но в такие моменты, когда ждешь взрыва бомбы, время всегда тянется медленнее. Приглушенный вой сирены уступил место другим звукам, какие только можно ожидать услышать, сидя за стволом пальмы в пятидесяти ярдах от берега Тихого океана: грохот волн прибоя позади меня, где-то там, вне моего поля зрения, немузыкальный перезвон стальных бочек, перекрывающий шум уличного движения. В четверти мили слева от меня можно было различить отдаленный грохот поезда американских горок у пирса Санта-Моники.

Я не знал, сколько времени у меня оставалось до взрыва бомбы, но если это время вообще у меня было, я решил, что мне следует использовать его, чтобы найти себе укрытие получше. Я медленно распрямил тело и рискнул быстро перебежать к невысокой бетонной стене в пятнадцати ярдах справа. И нырнул за нее головой вперед, прямо как Пит Роуз[20], влетающий на третью базу. И стал ждать. Потом выглянул оттуда. В двадцати ярдах справа, на бетонной дорожке позади соседнего отеля остановился молодой человек в ярко-оранжевой ветровке. Он держал за руку свою подружку, указывал на меня и смеялся.

Я посмотрел на эту юную парочку. С каких это пор, интересно, я превратился в объект насмешек? Когда это я стал чем-то вроде персонажа мультипликационного фильма, этакого безмозглого психа, заслуживающего того, чтоб над ним издевались тинэйджеры? Может, я просто придумал, вообразил себе эту угрозу взрыва бомбы? Неужели я сейчас умудрился на секунду заглянуть в собственное будущее, когда любой внезапный резкий звук или случайная мысль будут способны заставить меня так перепугать множество людей или вынудить выпрыгивать из окна и судорожно искать укрытие?