Читать книгу "Хочу ребенка! - Джейн Грин"

Потом она стала плакать все реже и реже, и вскоре у нее появились друзья, ни один из которых не задерживался надолго, но, по крайней мере, они заставляли ее улыбаться.

– Он тебе не «дядя», – говорила мама, когда я спрашивала, почему подружкам разрешалось называть друзей их мам «дядями», а друг моей мамы был для меня просто Бобом.

Или Майклом. Или Ричардом. Теперь, конечно, я понимаю. Она не хотела замуж. Не хотела серьезных отношений. Все это мы уже проходили, повторяла она с беззаботным смехом. Ей хотелось развлечений. Хотелось ощущать себя красивой, чтобы к ней относились по-человечески. Естественно, секс тоже играл роль, но в основном она жаждала внимания. И когда чувствовала, что внимание мужчины ослабевает, прощалась с ним.

Поэтому слово «дядя» включало в себя близость и постоянство, которого она не хотела и в котором не нуждалась. Близость и постоянство, которым не суждено было появиться, хотя некоторые из ее друзей были очень милыми. Помнится, мне особенно нравился Боб. Очевидно, он полагал, что путь к сердцу матери лежит через ее ребенка, и, благодаря Бобу, у моих кукол было больше кукольной косметики, чем у всех моих подружек, вместе взятых. Более того, это была настоящая косметика, и мы с подружками тоже могли краситься.

Чем старше я становилась, тем крепче росла моя привязанность к матери. Некоторые говорят, что это ненормально, что между родителем и ребенком должны существовать границы, но мне нравилось, что я могу называть ее Вив, и она не против; что она берет мои мини-юбки, а я – ее индийские шаровары; что когда я решила в пятнадцать лет начать принимать противозачаточные таблетки (не потому, что я занималась сексом, а потому, что надеялась заняться им в скором будущем), человеком, который сопровождал меня в клинику планирования семьи, оказалась моя мать.

Я была в восторге оттого, что после свиданий, тем же вечером или наутро, мы садились на диван и обсуждали все в деталях, вместе хихикали, пили водку с тоником, когда нам было хорошо, и съедали по гигантской шоколадке с изюмом и орехами, когда нам было плохо.

Сейчас она живет в Льюисе. Она все еще одна. И иногда мне кажется, что ей пора устроить свою жизнь. Не потому, что она несчастна, а потому, что с возрастом все тяжелее жить в одиночестве, и потому, что она заслуживает быть с человеком, который бы о ней позаботился. Но у нее есть друзья, собака и теперь – партии в бридж, и она утверждает, что больше в жизни ей ничего не нужно. О, и я, конечно, поэтому она и приезжает повидать меня на выходные.

– Выкладывай, партизан, – я устроила Вив экскурсию по квартире в Белсайз-парк (на это ушло пять минут), после чего она утащила меня в центр прошвырнуться по магазинам.

На остановке Свисс-Коттедж мы запрыгнули в автобус и поехали по Веллингтон-Роуд в «Селфриджес», универмаг, более известный как «Мекка», по крайней мере, для моей матери.

– Что выкладывать?

– Я уже видела твою квартиру, поняла, что тебе нравится жить в Лондоне, знаю все о твоей работе, но ты не сказала ни слова о личной жизни.

– Какой личной жизни? – мрачно бормочу я, по тому, что-что, а личная жизнь у меня совсем не ладится.

Можно сказать, после того эпизода в подворотне с Марком личной жизни у меня и не было. К тому же тот случай вообще не считается. Да, в ту ночь он был невероятно сексуален, но это было классическое свидание на одну ночь, и, думаю, никто из нас не желает повторения.

– Ты вроде что-то говорила про какого-то парня с работы. Кто же он… бухгалтер? Нет! Юрист. Ты же говорила, что закрутила с юристом с работы. И куда же он делся? По твоим рассказам, он вроде ничего.

Дерьмо. Я и забыла, что на следующий день с ней разговаривала и выложила все в подробностях.

– У нас ничего нет, – вздыхаю я, выглядывая в окно. – Обаятельный парень, но у него есть девушка, и мы вместе работаем, поэтому, даже если бы у него никого не было, все было бы слишком сложно. К тому же, думаю, я ему не нравлюсь.

– Забавно, – она поворачивается ко мне. – Я всегда думала, что если перееду в Лондон, то уж точно найду себе мужика. Мне казалось, что они здесь штабелями на улицах валяются. Но оказывается, что где бы ты ни жила, твоя жизнь – по-прежнему твоя жизнь, и ты не меняешься. Но почему-то я думала, что в Лондоне все по-другому. Более шикарно. Более волнующе.

– Что значит, ты думала, что найдешь себе мужика? Ты же никогда не хотела замуж, забыла?

Она улыбается.

– Я так говорила? Наверное, я просто не встретила того, кто отвечал бы всем моим требованиям.

– Что ты имеешь в виду?

Она пожимает плечами.

– Чем больше времени я проводила в одиночестве или с тобой, тем выше поднималась планка. Мне уже было недостаточно, чтобы мужчина любил меня, не изменял, хорошо относился. Мне хотелось, чтобы он был красив, умен, с чувством юмора, чтобы он был творческой личностью, и в те дни деньги тоже бы не помешали.

– Но это на самом деле важно, – я в недоумении.

– Может быть, но это же не смертельно, если одно из этих качеств отсутствует. У меня были прекрасные мужчины, но я слишком многого от них требовала и всегда уходила первой, надеясь, что еще встречу идеального мужчину. Того, кто заставит меня потерять голову и станет моим другом и половинкой.

– Возможно, ты еще найдешь такого мужчину.

– Такие мужчины у меня были, и не раз, – печально произносит она. – Только я не была готова пойти на компромисс. Помнишь Боба? – я киваю. – Иногда я вижу его в карточном клубе. Чудесный человек. Он и тогда был замечательным человеком, только знаешь что? Я думала, что он меня недостоин, потому что он работал строителем. Он любил тебя, со мной обращался, как с королевой, нам было весело вместе, но я была молода и высокомерна, и выбросила на ветер свой шанс быть счастливой.

– Он женат?

– О да. Он женился на Хилари Стюарт. – Я понятия не имею, кто это. – Помнишь Джозефину Стюарт? Вы вместе ходили в школу? Через пару лет после смерти Родни Боб стал ухаживать за Хилари. И по слухам, они очень счастливы.

– Боже, – я чуть не присвистнула от удивления.

Джози Стюарт была самой богатенькой девочкой в классе. У них был отдельный дом, огромный и белый, и каждый день ее привозили в школу на темно-зеленом «Роллс-Ройсе». Боже мой.

– Значит, у Хилари были запросы поменьше твоих?

– Когда не привыкла жить в одиночестве, все намного проще.

– Не могу поверить, что слышу все это от тебя. Я всегда думала, что ты живешь одна по собственному желанию, потому что тебе так больше нравится.

– Я совру, если скажу, что была несчастна. У меня была ты, и мы вместе создали замечательную жизнь, но была бы я более счастлива, если бы у меня был муж? – она печально поводит плечами. – Думаю, мы этого никогда не узнаем.

– Но ты стала для меня ролевой моделью, – я со всем запуталась и не понимаю отчего. – Когда меня спрашивают, почему я не хочу замуж, я привожу тебя в качестве примера. Я всем о тебе рассказываю, о том, что тебе никто не нужен, что ты счастлива, пока тебя окружают и поддерживают друзья и семья.