Читать книгу "Винодел - Сергей Арзуманов"

— Хорошо.

Макс вспомнил ту версию, которая его так взволновала там, на Украине. Макс залез в Интернет и проверил историю Италии за десять лет с 1825 по 1835 год. Узнал он много интересного, и главное, то, что подтверждало его версию. После Июльской Революции 1830 года во Франции по всей Европе прокатилась волна революций. В Италии поднялось революционное движение под девизом «Италия освободит себя сама». Предводителем движения стал Джузеппе Мадзини. Революционеры ставили перед собой задачу объединения всей Италии в единое демократическое государство.

— Папа, я нашел.

— Что ты нашел?

— В 1830 году в Италии началось революционное движение под предводительством Мадзини.

— Так, это очень интересно.

— Так вот, я уверен, что кто-то, ожидая то ли репрессий, то ли военных действий, решил вывести лозу алеатико, потому что считал это важным.

— Пока не очень понятно.

— Ладно, зайду с другой стороны: я нашел информацию времен Австрийской Империи.

— Давай выкладывай.

— Австрийцы презрительно относились к итальянскому виноделию, считая его примитивным, и хотели засадить всю страну своими лозами.

— Но ведь ты говоришь, что итальянцы подняли восстание, зачем им тогда вывозить лозы?

— Да, но Мадзини действовал из эмиграции, он жил в Марселе, так что, возможно, кто-то, зная, что Италия начнет воевать, решил спасти лозу, развеяв ее по миру.

— Да это абсурд, и почему именно алеатико?

— Нет, папа, не абсурд, то же самое было и в Чили.

— И что же здесь было?

— Испания запрещала производство чилийского вина на протяжении 300 лет, потому что боялось конкуренции. Каждый дворянин из Испании был обязан брать с собой в путешествие по Чили количество вина, необходимое для удовлетворения собственных потребностей.

— А если им не хватало на удовлетворение этих потребностей?

— Не знаю, пап, но есть еще более интересный факт.

— Ну что там?

— Ты же знаешь, что о брожении в XIX веке знали очень мало.

— Да.

— Так вот, еще в 1818 году в Праге вышла работа, которая называлась «О качестве и крепости пива».

— И что, при чем здесь Чили?

— Там высказывалась революционная мысль, что дрожжи — это живой организм, который и приводит к брожению.

— Допустим?

— Так как работа была опубликована в Праге, а не в Вене, к ней специально не проявили никакого интереса, хотя это была очень важная работа.

— Почему важная?

— Пиво часто скисало, и никто не знал, как контролировать этот процесс.

— Да, те же проблемы что и с вином.

— Ну вот, видишь.

— Макси, насколько я знаю, все значимые винодельни в Чили появились во второй половине девятнадцатого века.

— Да, папа, я ждал от тебя этого вопроса.

Грегуар был сильно удивлен.

— Ну и что ты еще накопал?

— Не поверишь, но в 1830 году открылась винодельня «Сан Педро».

— Да, их теперь консультирует Жак Люртон.

— Опять 1830 год, тебе не кажется, что слишком много совпадений?

— Да, сынок, я смотрю, ты много чего накопал.

— Но я хотел бы узнать еще одну вещь.

— Какую?

— Что случилось с дедом? — Макс неожиданно изменил тему разговора.

— Он умер, так же как и его отец.

— Папа.

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Правду.

— Это тайна нашей семьи.

— Вот я и хочу узнать эту тайну нашей семьи.

— Еще рано.

— Папа, я не буду с тобой разговаривать, пока ты мне не скажешь, как умер дед.

— Мужчина принимает решение, что он достаточно прожил и ему пора покинуть этот мир…

— Самоубийство?!

— Нет, так называть это нельзя.

— Дед умер в подвале. Что он там делал?

— Пил вино.

— Вино?

— Да, он пил вино до тех пор, пока сердце не выдержало.

— Ничего не понимаю.

— Любое вещество, даже полезное, превращается в яд в больших количествах.

— И сколько он выпил?

— Семь бутылок.

— Нашего?

— Конечно.

— И ты знал об этом?

— Да.

— И ничего не сделал?

— Это его решение, его отец, мой дед, сделал то же самое.

— Это что, такая традиция?

— Что-то вроде.

— А ты что об этом думаешь?

— Пока ничего, но Арсен всегда говорил: «Я родился в вине и в нем умру».

— Почему он с нами не попрощался?

— Шанталье не прощаются.

— Поэтому и ты уехал, не попрощавшись?

— Может быть. Но я уехал ради тебя: я хотел, чтобы ты сам решил, кем ты хочешь быть. Мой отец все решал за меня. Я стал виноделом, как и он, я люблю свою профессию, но я хотел делать свое вино, а он мне не давал, я хотел пробовать другие вина, он мне запрещал. Он женил меня на женщине, которая нравилась ему.

— Ты маму никогда не любил?

— Это сложный вопрос, сынок, очень сложный, и сейчас я не готов это обсуждать.

— Просто скажи, любил или нет, больше ничего не надо.

— Я не могу тебе врать.

— Значит, не любил.

— Когда я сделал первый урожай, Арсен его забраковал. Он открыл три бутылки, попробовал из каждой и разбил их о стену замка.

— Почему?

— Он сказал, что это плохое вино: «Кислота должна быть частью вина, а здесь она выпирает, она солирует в этом вине, я ничего не слышу после нее».

Отец замолчал и долго ходил по комнате, явно подбирая нужные слова, чтобы не обидеть сына.

— Поэтому когда его не стало, я решил, что имею право провести вторую половину своей жизни так, как я хочу. С матерью мы уже давно чужие люди, отца не стало, ты вырос и стал мужчиной.

Я дал тебе право выбора. Я все это сделал, чтобы ты увидел, как огромен мир, сколько людей делают вино, и это вино разное, и каждое имеет право быть достойным. Я хотел, чтобы ты сам решил, хочешь ли ты быть Виноделом.

— И все только ради этого?

— Твое восхищение Жюно меня не удивило, я ведь тоже был… — отец осекся.

— Папа?