Читать книгу "Седьмой дневник - Игорь Губерман"

Замечу сдержанно и тихо,

насколько это поразительно,

что мы живём довольно лихо,

а живы – очень приблизительно.

* * *

Сколь дивные в России вечера:

чуть выпили, и птица-тройка мчится.

Сегодня было то же, что вчера,

но завтра нечто светлое случится.

* * *

Я вздёрнул молнию ширинки,

остатки сил в себе нашёл

и на заезженной пластинке

души своей играть пошёл.

* * *

Пришла медлительность коровья,

уже во тьму раскрыта дверь,

и общей слабостью здоровья

болею часто я теперь.

* * *

Нету во мне по престижу томления,

мягко я всем улыбаюсь.

Я о себе невысокого мнения —

лучше пусть я ошибаюсь.

* * *

Словно обувь, тачается строчка,

та получше, а эта – похуже,

я типичный кустарь-одиночка,

да ещё без мотора к тому же.

* * *

Теперь я вслух не хохочу,

а шевелю слегка губами,

и даже если я молчу,

язык держу я за зубами.

* * *

Я – тень, укрывшаяся в тень,

звук тишины в немолчном гаме,

я нулевой в неделе день,

восьмая нота в нотной гамме.

* * *

Мои интимные места

мне очень мягко намекают,

что я весьма уже устал

и девки зря вокруг мелькают.

* * *

Книгу жизни суматошно полистав,

начинаешь задыхаться и болеть,

мы стареем, даже взрослыми не став, —

не успев, точнее, толком повзрослеть.

* * *

Вот человек: от песни плачет,

боится нищего обидеть,

потом кого-то так хуячит —

не приведи Господь увидеть.

* * *

Когда тоской душа томится,

мне шепчет голос ниоткуда,

что есть война, тюрьма, больница,

а ты сидишь в пивной, зануда.

* * *

Мучат нас беспочвенные мнимости,

и сполна я этим награждён:

я себя люблю, но во взаимности

я не абсолютно убеждён.

* * *

С годами потемнел души кристалл,

в нём выдохлись мечтания и грёзы:

стишки рифмуя, в небе я летал,

а ныне ковыряю глину прозы.

* * *

Человек пуглив, опаслив,

ищет призрачного блага,

а чтоб чувствовать, что счастлив —

слишком он умён, бедняга.

* * *

Не сразу был таким характер мой,

он медленно лепился по комкам:

терпению обучен я тюрьмой,

а юмором обязан мудакам.

* * *

Утром очень тяжко подниматься,

дальше я уже машу крылами

и готов с охотой заниматься

чем угодно – только не делами.

* * *

Увы, похмелье пирования

несёт плохие ощущения

и горьки разочарования

после блаженства обольщения.

* * *

Уже не будет войн и революций,

и вся рутина жизни перервётся,

когда вдали светящееся блюдце

летающей тарелкой обернётся.

* * *

То в затеях верчусь оголтелых,

то недвижен, задумчив и тих.

Я дурак, но в разумных пределах,

нас не много на свете таких.

* * *

От жизни получая удовольствие,

испытывая разные приятности,

храню высокомерное спокойствие

на случай неминуемой превратности.

* * *

В житейской ситуации любой

я стоек, потому что убеждён,

а в ссоре и борьбе с самим собой

решительно бываю побеждён.

* * *

Бог и мы затеяли совместно

пьесы этой бурное течение,

и Творцу, наверно, интересно,

как мы ей устроим заключение.

* * *

Занятное во мне ютится свойство,

я часто за него себя ругаю:

едва учуяв дух самодовольства,

я этого счастливца избегаю.

* * *

Конечно, было бы занятно

продлить мои земные дни,

но только так уже помят я,

что грустно сложатся они.

* * *

С утра до ночи – мыслей кутерьма,

и разного они при этом рода:

есть мысли из души, есть от ума,

от сердца есть и есть от пищевода.

* * *

Повстречав человека хорошего,

понимаешь вдруг ясно и остро,

что земля наша Богом не брошена,

а на время оставлена просто.

* * *

Употребление без меры —

с утра я склонен к философии —

лишает нас надежды, веры,

любви и матери их Софии.

* * *

Наше время обильно украшено

не легендами-мифами-сказками,

а немыслимой вони парашами

и паскудно умильными масками.

* * *

Мне ответил бы кто-нибудь пусть,

чтоб вернуть мой душевный уют:

почему про славянскую грусть

лучше прочих евреи поют?

* * *

Не в мудрости, не в милости, не в силе,

тем более – не в разной ветчине,

величие сегодняшней России —

в одной только её величине.

* * *

Людей культурных мало в мире,

а бескультурья – пруд пруди:

я, например, курю в сортире,

и радость булькает в груди.

* * *

Сейчас уже, почти пройдя свой путь,

хочу признать в преддверии конца,

что нам дано при жизни заглянуть

в ничтожнейшую часть игры Творца.

* * *

Пока не перестану жить и быть —

а скоро перестану, очевидно, —

я буду с полной зрячестью любить

Россию, за которую обидно.

* * *

Сама себя опасно выдавая

и шар земной пугая зачарованный,

в субботу закулиса мировая

нахально пахнет рыбой фаршированной.