Читать книгу "Живые книги - Мила Иванцова"

— Не оправдывайтесь уже! Что сделано, то сделано. Но как для слепого — вы очень ловко управляете автомобилем! — Хмыкнула она, а Виктор на мгновение взглянул на эту смешливую девушку, и у него отлегло от души. Мелькнула мысль, что хотел бы иметь такую невестку. А еще лучше — дочь. Дочери у него никогда не было. А вот невестка гипотетически может появиться в любой момент.

30

Амалия сидела в машине и плакала, прижавшись лбом к рулю, пока гремела гроза. Но майские грозы коротки — налетят, погрохочут, выплеснут на землю немало воды, омоют ею окружающий мир, напоят все, что растет на земле, и мчатся дальше.

Дождь прошел, а женщина все не выходила из машины. Если бы охранник заглянул в салон, увидел бы, как эта странная особа спит, сидя на водительском сиденье, повернувшись на бок и поджав под себя ноги. Но никто ею не интересовался, стоянка жила своей жизнью — заезжали под шлагбаум и выезжали машины, охранник нес службу, оглядывая свое царство из однокомнатного домика-сторожки, сооруженного на крыше кирпичных гаражей посредине стоянки.

Обессиленная пережитым, женщина проспала в такой неудобной позе почти час. Проснулась, потому что замерзла и отсидела ногу. Села удобней и вдруг почувствовала голод. Нашла в «бардачке» начатую еще зимой пачку вяленых бананов, вздохнула, машинально съела сладкие липкие палочки, еще бездумно посидела в салоне, потом выбралась из машины, прикрыла ее, как было раньше, и побрела домой.

Она снова села на скамейку напротив дома, обвела его взглядом, опустила голову и принялась рассматривать свои ноги в босоножках и грязную юбку. Как ей попасть в квартиру, Амалия не представляла. Ей хотелось лечь и снова заснуть. Лучше всего было бы и вовсе не просыпаться.

Вдруг она услышала кошачье мяуканье, больше похожее на упорный призыв — решительный и невеселый одновременно. Амалия вздрогнула и подняла глаза к своим окнам. На перилах балкона пятого этажа стояла Сильва, смотрела на нее и мяукала. Женщина не сомневалась, что кошка обращалась именно к ней и действительно звала домой.

— Сильва! Господи… Ты ж одна дома целый день… Да еще и голодная! — Она вспомнила утреннюю историю с убитым голубем и как после этого хотела выгнать Сильву, а та спряталась. И что не оставила ей никакой еды, вспомнила тоже.

Амалия, будто загипнотизированная, смотрела на кошку, а та продолжала завывать. На соседнем балконе появилась Ульяна Марковна.

— Шли бы вы домой и покормили бы животное! Она целый день вас выглядывает. Видно, голодная уже! Сильва, тихо ты, тихо! Сейчас тебя покормят! — обратилась к кошке старушка.

Амалия, ход грустных мыслей которой так неожиданно прервался, встала и помахала рукой соседке.

— Я не могу попасть в квартиру! У меня… У меня нет ключей, — показала она старушке пустые руки.

— Господи ты боже мой! Так что — вы собирались ночевать здесь на скамейке? А кошка бы выла нам всю ночь? Надо что-то делать! А вы не можете кому-то позвонить из своих знакомых? — крикнула старушка. — Пусть бы пришли и…

— Не надо никому звонить. — Амалия вздрогнула от хриплого мужского голоса за спиной и оглянулась.

В двух шагах от нее стоял уже хорошо выпивший дворник, которого она видела несколько раз с балкона, когда тот подметал асфальт перед домом или таскал мусор из подъезда в мусорные баки.

— Я открою. Конечно, это работа… Поэтому…

— Да, я понимаю, — заволновалась Амалия, — но у меня сейчас нет с собой ничего. У меня украли сумочку. Там и деньги, и документы, ключи тоже…

— Разберемся, — внимательно посмотрел дворник на женщину и качнулся на ногах. — Я помогу. Потом отблагодарите. Куда вы из колеи денетесь?

Он хмыкнул и нетвердым шагом пошел к подъезду.

В дверях остановился, оглянулся и спросил:

— Однокомнатная, пятый этаж?

— Да, — растерянно кивнула Амалия.

Они поднялись лифтом наверх и вышли. Дворник двинулся вперед, Амалия за ним. Но он решительно обернулся и выставил перед собой грязную руку.

— Стойте здесь! И не вздумайте таращиться! Пока не позову.

— Но как же…

— А так! — решительно ответил дворник и наклонился к двери.

Через минуту Сильва бросилась ей под ноги, обошла вокруг, потерлась головой об икру, скользнула мягким боком по ногам, щекотнула хвостом и снова забежала в квартиру, словно приглашая следовать за ней.

31

Виктор притормозил возле первого подъезда, показал тот, куда заходила Амалия, высадил девушку и проехал дальше. Припарковался так, чтобы ему было видно двор, и замер. Женька пошла вдоль дома, обходя лужи.

«Хорошо ему — то наблюдает за миром, как слепой, сквозь очки, то через тонированное окно автомобиля… А мне что делать? Брожу здесь, как голый на площади… — подумала девушка и огляделась вокруг. — О, вот уже и бабушки косяки на меня бросают… О! Бабушки же!»

Девушка с очень вежливым выражением лица подошла к двум пожилым женщинам, которые после грозы вышли из своих квартир подышать свежим воздухом и поделиться новостями. И незнакомая особа, явно не из их дома, тут же привлекла их внимание.

— Добрый день! А вы местные люди? Не поможете мне?

— Да, местные! — закивали бабушки, одна улыбаясь, вторая настороженно.

— А не знаете, на каком этаже живет такая элегантная дама, вот из этого подъезда? — Женька указала пальцем на железные двери. — Такая стройная, носит кружевные перчатки, знаете ее?

— Ааа! Есть такая! — живо ответила одна.

— А ты почему расспрашиваешь? — подозрительно спросила другая и толкнула приятельницу локтем в бок.

— Мы с ней договаривались, я маникюр делаю на дому, — помахала Женька своим чемоданчиком с необходимым инвентарем и для убедительности еще и показала собственные ногти, в этот раз разрисованные под зебру.

— Так раз вы договаривались, должна знать, куда идти! — ответила недоверчивая.

— У меня еще со школы «цифровой кретинизм», — взялась объяснять Женька, — я все записываю. Вот и адрес Амалии у меня в мобильном записан. А в нем села батарейка. Я, видите, приехала, подъезд помню, а этаж и квартиру нет. Она же у меня не единственная клиентка…

— Ааа… Ну, бывает, бывает. Так она Амалия? Ишь, Ульяна, и имя странное, как и она сама! И зачем ей маникюр, ежели она всегда в перчатках?

— Ты, дочка, поднимайся на пятый и направо. Вон ее балкон, незастекленный. Она недавно переехала. Старые хозяева отправились за границу, продали квартиру. Тех мы знали, точнее, их мать, уже тридцать лет здесь живем, а она не общается ни с кем, грустная ходит, хотя и красивая.

— Да, я тоже это заметила. Но разве можно лезть в душу? Мое дело — ногти, — неподдельно вздохнула Женька. — Спасибо! Побегу, а то уже, наверное, ждет.