Читать книгу "Полтавское сражение. И грянул бой - Андрей Серба"

Дмитро соскочил с воза, остановился против Сидорова и куренного атамана казаков-реестровиков.

— Почти все мои запорожцы пешие, а казак без коня — половина казака. Поэтому сразу после завтрака ударим по хутору и отобьем лошадей у квартирующих там шведов. А когда посадим всех хлопцев в седла — сам черт будет нам не брат.

Полковник Тетеря только собрался пообедать, как дверь горницы распахнулась, и на пороге вырос взволнованный сотник сердюков, что постоянно находились при Тетере как личная охрана.

— Беда, — проговорил он. — Есаул Недоля час назад взбунтовал казаков.

— Как взбунтовал? — взревел Тетеря.

— Собрал всех сердюков на раду и предложил отложиться от Левенгаупта. От имени батьки Голоты пообещал им прощение всех прошлых грехов, ежели они вкупе с россиянами начнут бить шведов. Лишь два неполных куреня остались с нами, а все остальные ушли с Недолей в болота.

Тетеря прикрыл глаза ладонью, тихо застонал.

— Верно говорят, что сколько волка ни корми... Как прав был гетман, когда после возвращения Голоты на Украину перестал доверять Недоле, как прежде, и для присмотра послал с ним меня. Недоглядел я, недоглядел...

Полковник оторвал ладонь от лица, уставился на сотника.

— Куда подались бунтари?

— Точно мне неведомо. Но мыслю, что к цареву войску. К есаулову побратиму батьке Голоте.

— Коли так — полбеды. Но если Недоля остался здесь — много шкоды может причинить шведам и нам. Дабы не искушать судьбу — скорей на коней да поближе к штабу генерала или к полковнику Розену. А то, не приведи Господь, появятся здесь хлопцы Недоли.

— Прощевай, панночка, и передавай привет батьке Голоте, — проговорил старший из запорожцев, наблюдая за приближавшимся к ним разъездом русских драгун.

Подпустив его на сотню шагов и решив, что Ганне больше ничего не угрожает, он развернул коня и с группой своих сечевиков поскакал назад, где у берега ждала их чайка.

Драгунский офицер подозрительно оглядел девушку, нахмурил брови при виде ее пистолетов и сабли.

— Кто такая? — строго спросил он, не торопясь вкладывать в ножны шпагу.

— Кому надобно — узнает, — смело ответила Ганна. — А сей час вели доставить меня к батьке Голоте... И поживей.

— Кто такая? — повышая голос, опять спросил офицер, не привыкший к подобным ответам.

— Невеста казачьего полковника Дибровы. А прибыла к батьке Голоте с важными вестями о шведах. Так что, если нежелаешь накликать на свою голову беду, спешно доставь меня к нему...

Сотник сердюков ошибся: есаул Недоля не ушел к царскому войску, а затаился в лесах поблизости от шведов.

Сейчас, прижавшись к стволу дерева у лесной дороги, он внимательно наблюдал за двигавшейся мимо него вереницей шведских телег и колоннами конных и пеших солдат. Его казаки, оставив лошадей в глубоком овраге, лежали под кустами по обе стороны дороги в полной готовности к бою.

Вот Недоля встрепенулся: он увидел то, чего ждал. Среди однообразных, приземистых, затянутых грубым рядном телег появились несколько добротных повозок на высоких колесах с крытыми верхами. Их окружала большая группа конных кирасир, а спереди и сзади двигалось по роте пеших солдат с мушкетами на плечах.

Когда первая повозка поравнялась с Недолей, он достал из-за пояса пистолет и выстрелил в ближайшего кирасира. Грянувший вслед за этим казачий залп повалил многих других всадников на землю и расстроил аккуратные ряды пехоты, сразу прервав на дороге движение и создав неразбериху. Не давая шведам опомниться, казаки с саблями и пистолетами бросились к повозкам, где уже рубился их есаул.

Разрядив второй пистолет в кирасира, который направил ему в грудь копье, Недоля отбил саблей шпагу прыгнувшего на него пехотинца и, опуская на его треуголку клинок, оглянулся. Схватка возле повозок уже закончилась, фигуры спасавшихся бегством шведов мелькали среди деревьев. Взмахом сабли есаул располосовал крытую боковину поджидаемой им повозки, нагнулся над ее бортом. На дне, скованные цепями, лежали куренной атаман Левада и лингаянский священник Ларион.

Недоля склонился над казаком, приложил ухо к его груди. Левада медленно открыл глаза.

— Друже, я вернулся, — тихо проговорил есаул.

Губы куренного слабо шевельнулись.

— Поздно, сотник. Нет уже на земле казака Левады, осталась только его душа. И та скоро отлетит на небо.

— Прости, что принимаешь смерть из-за меня.

— Я умираю за Украину и казачество, сотник. И не у меня проси прощения, а у родной земли, нашей с тобой матери. Коли искупишь свою вину перед ней, простит Господь тебе и мою смерть.

На лице Недоли вздулись бугры желваков.

— Что могу сделать для тебя, друже? — спросил он.

— Только одно, сотник. Замордованный шведами батюшка отпустил мне перед своей смертью все грехи. Так что перед Господом я чист. Но негоже умирать казаку в кайданах[26]. Хочу расстаться с белым светом как истинный казак: на коне и с саблей в руке. Вот моя последняя воля.

— Быть по-твоему, друже...

После долгой скачки по лесным дорогам казаки остановились на большой поляне. Есаул первым соскочил на землю, подошел к оставшемуся на коне Цыбуле, на руках которого, словно дитя, лежал Левада. Приняв его от полусотника, Недоля с помощью джуры осторожно посадил куренного в свое седло. Вложив ему в ладонь саблю и придерживая с обеих сторон, есаул с джурой сделали рядом с конем несколько коротких шагов.

Но вот скакун тревожно заржал, раздул ноздри и резко остановился. Голова сидевшего в седле Левады дернулась и опустилась на грудь. Его пальцы, стискивавшие эфес сабли, разжались, и она со звоном ударилась о прихваченную морозцем землю. Недоля подхватил безжизненное тело, поцеловал бывшего куренного в лоб.

— Прощай, друже, — тихо прошептал он и тут же вскинул голову. — Шапки долой! Похоронить куренного и батюшку по стародавнему казачьему обычаю, как принявших смерть за Украину и веру!

Сняв шапку, есаул опустился на колени, поднял выпавшую -из рук Левады саблю и принялся долбить ею землю.

Вскоре казаки покидали поляну, оставив на ней насыпанный шапками еще один безвестный могильный курган, коих бесчисленное множество было разбросано с седой старины по бескрайним просторам земли русской...

7

Левенгаупт оторвался от подзорной трубы, протянул ее Розену.

— Вы правы, полковник, перед нами действительно не казаки. По-видимому, это регулярная русская конница и гвардейская пехота. Что вам известно о противнике?

— По всей вероятности, это передовые колонны отряда Меншикова, а основная масса войск следует за ними. Мы недооценили быстроту передвижения русских.