Читать книгу "Гидеон. В плену у времени - Линда Бакли-Арчер"

— Смотрите, привидение! Призрак, который бродит средь ясного дня!

Мистер Скокк и Питер подбежали к Кэйт. Мистер Скокк протянул к ней руку.

— Не прикасайтесь! — закричал Питер, вспомнив, что случилось с ним много лет назад, когда с Кэйт произошло нечто подобное. — Она растворяется — вы можете поранить ее! Но нет… здесь что-то не так!..

Питер уставился на Кэйт, пытаясь понять, в чем же разница. Она явно страдала. Она крутилась и крутилась на одном месте, будто попала в стеклянный сосуд, а руки судорожно прижимались к его стенкам. Питер не слышал ни звука. Непонятно было, видит ли она его. Но одно очевидно — она беззвучно кричала, и по тому, как двигались губы, можно было безошибочно разобрать: «Помогите мне!»

Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Кэйт вернулась к нормальному, непрозрачному состоянию и смертельно бледная, без чувств рухнула на булыжную мостовую. Питер отогнал нищего и взял Кэйт на руки. Озадаченный мистер Скокк еле поспевал за ним и перешел на бег трусцой.

— Что случилось с ребенком? — спросила леди с двумя маленькими детишками. — Могу я вам помочь, сэр?

— Она упала в обморок! — рявкнул Питер. — Я должен отвезти ее домой!

Через несколько минут, сидя в наемной карете, мужчины старались справиться с нарастающей тревогой. Оба не спускали встревоженных глаз с Кэйт. Ее закрытые веки затрепетали, руки и ноги вздрагивали. Кожа лица была восковой, почти бескровной, а дыхание — прерывистым и быстрым. Питер держал ее руку. Постепенно лицо Кэйт стало приобретать натуральные краски, дыхание восстанавливалось. Она зашевелилась, но все еще была без сознания.

— Джошуа, вы понимаете, что происходит? Это тот самый феномен «растворения», о котором Кэйт мне рассказывала? Если это так, надеюсь, это не войдет у нее в привычку…

— Когда Питер был мальчиком, я видел как он неоднократно растворялся, — сказал Питер. — Он говорил, что в этот момент тело будто оказывается связанным какими-то нитями с другим временем и пытается в него вернуться. Это происходит быстро, и окружающим кажется, что они видят привидение. Возможно, это случается только с детьми, ведь Кэйт и Питер растворялись, а доктор Дайер — никогда. Хотя много лет назад, вспоминаю, мы слышали о лакее, который видел «призрак» Дегтярника. Неужели он действительно добрался до двадцать первого века и научился растворяться?.. Думаю, вы такого не испытывали?

Отец покачал головой:

— Нет, никогда. Сомневаюсь, что хотел бы испытать это…

— Не уверен, но похоже, что Кэйт попала в ловушку между этим временем и своим собственным… где процесс движения приостановился… Это опасно для нее. Нельзя откладывать — нужно как можно скорее починить антигравитационную машину. Кэйт должна вернуться в свое время. В этом я уверен.

— Видимо, нам все-таки придется отправиться во Францию…

Питер кивнул:

— Увы, несмотря на революцию. У нас нет выбора…

Когда Кэйт пришла в себя, они почти уже доехали до Линкольн-Инн-Филдс. Она открыла глаза, увидела склонившихся над ней мистера Скокка и Питера и заплакала.

— Что со мной случилось?

— Все в порядке, — ласково сказал мистер Скокк. — Мы с тобой и везем тебя в Линкольн-Инн-Филдс. Не волнуйся…

— Не волноваться! — всхлипнула Кэйт. — Не понимаю, что со мной произошло… Там, где я оказалась, никто не мог мне помочь. Я думала, что растворилась и вернулась домой, но домой я не попала. Меня что-то останавливало. Думала, что останусь там навсегда…

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Непредвиденная встреча ученика и учителя

Жизнь не была к нему добра. Под капюшоном, прикрывающим лицо, можно было разглядеть старческое морщинистое лицо. Мальчику было всего лет пятнадцать, но вряд ли он мог сказать, сколько ему лет на самом деле. Он был очень худым. Бледная, полупрозрачная кожа туго обтягивала скулы. Он пробирался сквозь бурлящую праздную толпу на Ковент-Гарден, в одиночестве, не замечаемый никем, опустив голову и засунув руки в карманы мешковатых джинсов, но он очень часто поднимал голову и быстро оглядывал море лиц, которое волнами накатывало со всех сторон. Он уже три раза прошел Друри-Лейн из конца в конец и начал уставать от поисков. Как и тысячи других лондонцев, его завораживали суетливая площадь и рынок с его прилавками, галереями магазинов и соблазнительными кафе.

Мальчик шел к рынку сквозь шумную толпу. Внезапно он услышал взрыв смеха и аплодисменты — парочка уличных артистов начала свою работу в толпе. Послышались электрические аккорды блюза — девушка с гитарой брала высокие трепещущие ноты. Но вот уже ее песня тонула в звуках шарманки, приглашавшей посетителей на старомодную карусель. Перед каруселью мальчик остановился. Прежде он никогда не видел такого удивительного, хитроумного сооружения и теперь стоял, завороженный этим зрелищем. Он наблюдал за взлетающими и падающими конями, за сияющими детьми, которые крепко держались за полосатые столбики и неслись круг за кругом, а все вокруг переливалось золотым и красным. Но ему и в голову не пришло, что он и сам мог бы поскакать на этих конях. Это не для него. Вскоре мальчик отошел от карусели, он устал и проголодался, и в отличие от окружающих его людей ему было не до развлечений, он здесь совсем с другой целью. Так что он продолжал свой путь, шел и шел, будто это было единственное, что он мог делать. Расталкивая людей, уходящих с рынка, он с горечью ощутил, что ему никогда не стать частью этого мира. В этом веке, так же, как и в его собственном, его удел — подбирать на обочине жизни объедки от удачливых людей со счастливой судьбой. А всему виной его любопытство! Если бы он не подошел к волшебной машине в склепе Темпест-Хауза в тот день, когда Синекожий и Гидеон Сеймур устроили гонки! Он вспомнил луч света, пронзивший тьму, когда кто-то сдвинул пару плит на крыше и спрыгнул в склеп прямо на него. Вспомнил, как очнулся, — кто знает, через сколько часов, — а на нем лежали браконьер и три хорошие рыбины. Слизь от рыбы испортила его лакейскую униформу, и вонь эта прилипла к нему на несколько дней. Но когда он толкнул дверь, она открылась в новый мир… в этот мир. Долго еще он мечтал, что проснется от этого сна. Но не проснулся. На несколько дней он залег на дно, присматривался, разведывал, выползая после наступления темноты и кидаясь назад в укрытие, как только кто-то обращал на него внимание. В 1763 году повсюду были бедные и голодные, но в этом неизвестном будущем, как Том догадался, он часть той маленькой, никем не замечаемой армии людей, которые спят у дверей магазинов и на грязных матрасах в подземных переходах, через которых прохожие переступают, делая вид, что не замечают их. Том чувствовал себя таким несчастным и беспомощным, что, ему казалось, лучше было бы встретить банду Каррика — только не Джо Каррика. Нет, не его. Слишком часто в той жизни Джо Каррик избивал его.

От запаха поджаренного на гриле стейка у Тома заурчало в животе. Он подошел к вафельному киоску и прижался носом к стеклянной витрине. Вид дымящихся пончиков, пирожков и вафель, обсыпанных ванильно-сахарным порошком, разозлил его. Он вытащил из кармана белую мышку, посадил ее на прилавок и стал разыскивать в глубине кармана монетку.