Читать книгу "Лишние детали - Мерси Шелли"

Вообще, за три месяца в этом парке я разных психов наблюдал. Туристы сами по себе люди не очень нормальные. Да и местные тоже, когда оказываются рядом с достопримечательностями. Статую Колумба на набережной видели? Который пальцем в море указывает? Нет еще? Так имейте в виду: это единственный целый статуйный палец во всей Барселоне. Дед мне рассказывал – когда он маленький был, Колумб этот стоял внизу, безо всякой колонны. И все обязательно лазили, чтоб потрогать знаменитый палец. В конце концов этого каменного мужика поставили на высокую колонну, только потому его палец и сохранился. А все остальные статуи внизу, по периметру колонны, давно уже беспалые.

Так что к чокнутым туристам мне не привыкать. Но индиец был все-таки чересчур. Я почти час за ним ходил, прежде чем понял, что он вытворяет.

Заприметил я его у «крокодила». Мы так называем между собой этот фонтанчик в центре, хотя вообще это, наверное, ящерица. Сидит себе такая двухметровая тварюга, мозаикой веселой украшенная, изо рта воду пускает. Но главное, на нее забраться можно, и все там фоткаются.

Это и есть мой главный объект. Самое популярное место парка, не считая, конечно, музея Гауди. Я уж от скуки какого только вандализма с этим «крокодилом» не придумал за три месяца! Ну, там хвост отбить или вообще весь экспонат украсть – такую банальщину в первые же дни прокрутил в голове. Потом более изощренные схемы пошли. К примеру: что будет, если плохие парни из БАСФ сумеют чем-нибудь заткнуть ему пасть, из которой вода хлещет? Разорвет «крокодила» на части или просто потечет из ушей?

Занимаясь такой вот ответственной работой, я и засек индийца – слишком уж долго он тут ошивался. На «крокодила» как раз влезла парочка здоровенных теток из большой группы то ли финнов, то ли немцев. Ну ясно, теперь пока все по очереди не сфоткаются верхом, не отойдут. А индиец вокруг них так и вьется. Но на расстоянии. Вроде и не у «крокодила», и не у группы… Я даже подумал: уж не карманник ли?

Потом еще одна группа, англичане как будто. И та же история с индийцем. Словно он с этим «крокодилом» поговорить хочет, но как раз тогда, когда туристы подходят и мешают.

Через полчаса он поглядел на часы и быстро куда-то двинул. Я за ним. Оказалось, он решил подняться на террасу с мозаичными скамеечками, которые во всех проспектах Гуэля обязательно рисуют. Что и говорить, не дурак был сеньор Гауди, умел сделать просто и приятно. Вроде как собраны осколки битой посуды, набросаны кое-как в цемент. А со стороны поглядишь – такой цветник получается, душа радуется.

Хотя если в сотый раз смотреть, как я, то уже тошнит. Да и во время сиесты на этой площадочке как на сковородке. Но время было к вечеру, а индиец меня заинтриговал. Так что я был не против сделать вид, будто снимаю чудо-скамейки. В конце концов, парни из БАСФ могут и здесь что-нибудь отмочить. Залить красивые скамеечки клеем, например.

Ага, индиец мой и здесь начал чудить. На часы поглядел, покрутился рядом с одной группой фотографирующихся, потом с другой… Э нет, не просто рядом! Тут я и понял: он старается попасть в кадр.

Между тем толпа с террасы схлынула, мой подопечный прошел еще кружок вдоль красивых скамеечек, поглядел опять на часы и снова спустился к «крокодилу». И я еще раз убедился, что разгадал его маневры. Этот бровастый делал свое дело прямо-таки профессионально. Влезал в кадр очень ненавязчиво, как бы случайно проходя позади, где-то с краю, так что туристы даже не трудились отводить камеру. А многие наверняка и не замечали его маневров! Рамка видоискателя обычно захватывает меньше, чем объектив. Поэтому на краях снимка частенько оказываются детали, которых ты даже не видел, когда наводил аппарат. Странный индиец, похоже, знал эту тонкость.

Однако в таких действиях нет ничего противозаконного. Тем более для нашего отдела: ребята меня засмеют, если я начну их дергать из-за таких глупостей. Конечно, если бы кто из туристов заметил и пожаловался… На такой случай в парке есть обычная охрана. Это ее забота – гонять подростков, покуривающих травку в укромных кустах, да пьяных, которые норовят уснуть на тихой скамеечке. В принципе, я могу подойти к одному из этих красавцев в фуражках, показать свою корочку и сдать им этого извращенца…

Но тогда вся местная охрана будет знать, кто я. А это крайне нежелательно. У террористов из БАСФ могут оказаться свои люди в здешних фуражках, благо на такую работу набирают обычных сезонников.

Тем не менее я хотел понять, в чем фокус. Ситуация казалась особенно необычной, поскольку за годы работы в особом отделе привыкаешь к совершенно противоположной модели поведения: люди не любят попадать в кадр. Это касается не только мафии, кинозвезд и секретных агентов, но и автолюбителей, которых снимают на въезде в город, и футбольных фанов, которых снимают при входе на стадион… да и вообще всех нормальных людей.

Конечно, есть такой вид развлекухи-подлянки – строить рожки за головой тех, кто позирует для снимка. Но час за часом влезать в чужие кадры, безо всяких рожек-ножек, просто в уголок… Особая форма эксгибиционизма?

Или… хм-м… новая форма стеганографии. Может, для кого-то лицо индийца в уголке снимка – особый знак, секретное сообщение. Что-то подобное рассказывал мужик из британской МИ-5, когда приезжал к нам опытом делиться. Как раз после его приезда у нас министра связи грохнули.

Кто-кто, а я не мастак долгих теорий. Когда индиец спустился в самый низ парка и сел в кафе у южных ворот, я решил взять быка за рога. Тем более что незанятых столиков в кафе всё равно не было.

Вялой походкой я подвалил к кафе, немного поизображал растерянность – ах, всё занято! – и положил свою «Кодику» на столик индийца. Объектив оказался с солнечной стороны, и линзы тут же нарисовали на белом пластике стола светящуюся балерину.

– Извините, у вас не занято?

Раньше я думал, что у меня самый жуткий английский на свете. И даже немного стеснятся подкатывать к американкам. Но когда до меня донеслось ответное карканье этого копченого индюка, я понял, что мой папа Шекспир и Америку пора открыть. Слова он расставлял правильно, но произносил их как ребенок, который издевается над репетитором. Я даже не мог бы это повторить. Ну, что-то типа:

– Нет-нет, саджитись пхаджаласта!

Я ответил улыбкой, сел и стал думать, с чего начать. Он опередил меня. Указал на мою «Кодику» черным узловатым пальцем, похожим на вымоченный корень, и прокаркал:

– Лупхите пхатаграпхирават?

В общем-то он попал, и это сразу меня сбило. Работа работой, но побродить с камерой я любил. Конечно, не с этой служебной, со «спецвозможностями», которые мне ни к чему. Но моя собственная «Кодика», отдыхающая сейчас дома, была не хуже. Через два месяца, получив заслуженный отпуск, я как раз собирался взять в охапку мою маленькую вредину Ги и отправиться куда-нибудь за рубеж, пощелкать затвором. Хоть на своей ответственной работе я и насытился по горло толпами туристов, но вот парадокс – иногда ужасно хочется побыть на их месте. Вроде как сапожник, мечтающий наконец пройтись в новых сапогах.