Читать книгу "Властелин суда - Роберт Дугони"

— Миссис Слоун, простите меня, но...

Она повернулась к медбрату, затем снова к Слоуну.

— Ты задний вестибюль в моем доме знаешь, ну тот, что возле навеса для автомобилей? Посоветуй Гордону осмотреть там стену.

— Зачем?

— Дырку от пули поискать.

Глаза ее расширились.

— Пусть поищет.

Пухлый медбрат тронул ее за локоть. Она резко обернулась.

— Отстаньте, слышите! Я с мужем говорю.

Медбрат отстал.

Слоун улыбнулся.

— И еще одна просьба. Раздобудь мне мой портфель.

Она недоуменно взглянула на него.

— Портфель?

— Я оставил его в кабинете под столом. Помнишь?

— И положил в него почту, да?

— Так вот, достань его. Принести мне его сюда сможешь?

Она кивнула и направилась к двери, потом остановилась, словно внезапно вспомнила о чем-то, и вернулась. Подойдя к краю его койки, она стиснула его руку. Потом наклонилась, поцеловала его в щеку и, помедлив секунду, вновь пошла к двери.

32

Клиника Калифорнийского университета, Сан-Франциско

Тина стояла у окна с чашкой травяного чая в руках, разглядывая знаменитый вид, который туристы могли приобрести у любого фотографа в Рыбацкой гавани: залитые ярким утренним светом пролеты Золотых ворот сверкали, словно действительно были сделаны из драгоценного металла, но другая часть моста и Морской мыс, куда был перекинут мост, все еще терялись в волнах беловатого тумана.

Словно смотришь на картину — двухмерную, лишенную объема. Мысли ее витали далеко. Она вновь переживала недавний разговор с Дэвидом и детективом в холле.

Фрэнк Гордон был коренаст и хмур; он так глядел на собеседника, будто сомневался даже в том, правильной ли фамилией он представился, — правда, в ее случае такая подозрительность была отчасти оправданна. Несмотря на весь скептицизм Гордона, она настойчиво внедрила в его сознание все то, что Слоун попросил ее ему рассказать. Гордон записывал ее слова, а когда она кончила, он запыхтел, раздувая ноздри. Если скепсис его и не улетучился, от нее он это скрыл. Слоун передал ему факты, факты осязаемые, которые он был в состоянии проверить, и Тина понимала, что смущало детектива. Гордон не хотел верить этой истории, но иного выбора, чем взяться проверять, у него не оставалось. Он захлопнул блокнот и, вызвав местного секьюрити, отдал тому распоряжение следить за дверью в палату. После этого он повернулся и ушел, оставив Тину в холле.

Тут она почувствовала, как усталость одолевает ее, въедается в мускулы лица и шеи, как деревенеет голова, становясь тяжелой, словно с похмелья, после двух стаканов красного вина, но теплый, пахнущий апельсином чай сейчас возвращал ее к жизни.

— Прошу прощения. Разговор оказался длиннее, чем я ожидала.

Доктор Найт повесила трубку. Тина отвернулась от окна. Найт сидела за захламленным столом в скромных размеров кабинете, походившем скорее на склад, чем на комнату для работы. По стенам были развешаны дипломы, на полках красовались грамоты, но фотографий — мужа, детей либо даже любимца семьи — домашнего животного — Тина не заметила. На круглом столике справа высилась кипа папок. Без очков черты врача казались мельче, а лицо — страннее. Желтый линованный блокнот на письменном столе Найт был испещрен записями и крохотными синими точками — говоря, она тыкала в блокнот острием авторучки.

Тина села в одно из двух кресел, стоявших напротив, через стол от Найт, и они продолжили прерванный телефонным звонком разговор.

— Я психиатр с двадцатипятилетним стажем, миссис Слоун, но мне не приходилось ни наблюдать, ни читать что-либо подобное.

— В каком смысле?

— Когда полиция доставила сюда вашего мужа, никаких видимых следов физической травмы у него не было, но на внешние раздражители он не реагировал. Булавочные уколы ладоней и подошв не вызывали у него никакой реакции. Зрачки расширены, глаза бегали, пульс был неустойчив — от нормального, семьдесят два удара в минуту, он вдруг убыстрялся до ста, а потом падал до шестидесяти с небольшим, хотя никаких физических усилий ваш муж не делал и пребывал в полном спокойствии. Временами ему было трудно дышать и температура понижалась до 96 градусов, а потом вдруг подскакивала до 101,5. Давление у него также скакало.

— И что все это значит?

— Пока не знаю, — сказала доктор, но сказала так, что Тина заподозрила, что кое-какие идеи у Найт все-таки имеются и они весьма ее интригуют, почему она и не прерывает разговора. — Как я уже говорила, мне не приходилось наблюдать ничего подобного. Если бы моей задачей было поставить предварительный диагноз, я бы сказала, что организм пребывает в состоянии некоего расстройства — все защитные силы его брошены на то, чтобы убежать от реальности того, что переживает сознание.

— Реальности?

Найт откинулась в кресле.

— Симптомы, которые можно наблюдать у вашего мужа, схожи с теми, что мы зовем телесной памятью, миссис Слоун. — Опершись локтями о стол, Найт стиснула ладонями шариковую ручку с такой силой, словно вознамерилась сломать ее пополам. — Слышали вы когда-нибудь о посттравматическом стрессовом синдроме?

— Да, это бывает у солдат, вернувшихся с войны.

— Да, большинство ассоциирует это понятие именно с солдатами, и мы располагаем массой медицинских сведений об этом синдроме благодаря вьетнамской войне. Телесная память сродни этому синдрому, с которым я не раз сталкивалась в своей практике. Проявляется этот синдром далеко не сразу — тут свою роль играет известная вам амнезия. Больной может похоронить в себе это воспоминание и годы и годы вести нормальную жизнь и производить впечатление совершенно нормального, нетравмированного человека. Он может быть успешен в профессии, иметь нормальные отношения с окружающими, иметь семью.

— Но потом это проявляется? — спросила Тина.

Найт опустила ручку.

— Психиатры еще дебатируют вопрос о том, что именно может запустить в действие заглушённый механизм воспоминания, но то, что механизм этот может быть запущен, никем не отрицается. И война вовсе не является тут необходимым условием. Заглушённые воспоминания о физическом или сексуальном насилии распространены ничуть не меньше.

— И вы думаете, что процесс Эмили Скотт мог запустить в действие механизм воспоминания, который Дэвид до этого времени в себе заглушил?

— Возможно. Сколько лет было вашему мужу, когда погибли его родители?

Тина припоминала, что говорил ей Дэвид.

— Он сказал, что был еще мальчиком.

Найт хмыкнула и, записав что-то в блокноте, принялась ударять по бумаге кончиком пера, ставя синие точки.

— А разве это важно?

— Амнезия у детей имеет ряд особенностей. Обычно им помогает справиться с психической травмой находящийся рядом взрослый, в большинстве случаев — родитель. Часто этой помощи бывает достаточно — наступает излечение. Но у вашего мужа ситуация, по-видимому, осложнялась тем, что рядом не было никого из родителей, а судя по тому, что вы мне рассказали, и близких родственников у него также не было. Случай для клинициста весьма интересный и провоцирующий. Такого мне еще не встречалось. Вам известно что-нибудь о его жизни после гибели родителей, кто воспитывал его?