Читать книгу "Дочерь Божья - Льюис Пэрдью"

— Затягивает, да?

— Ой! — воскликнула Зоя, когда голос Талии неожиданно вернул ее в реальный мир.

— Прости, — сказала Талия и посмотрела на фигурку, привлекшую внимание Зои. — Это и у меня любимая. Столько чистоты и безыскусности — просто глина из-под ног, обожженная в очаге, который и сам тогда еще был таинственен.

— Тогда еще… — тихо откликнулась Зоя, продолжая любоваться фигуркой.

— Возможно, кто-то сидел у очага, глядя, как отражается в языках пламени безбрежный непостижимый мир, пугающий до усрачки, и лишь одно, — Талия показала рукой в белой перчатке на глиняную статуэтку, — лишь это могло помочь с ним справиться.

— Это и очаровывает. Я имею в виду то, что ты рассказываешь об истоках религий… — Зоя покачала головой. — Я так мало знаю их историю…

— Предысторию. — Талия взяла в руки глиняную статуэтку. — Потому и знать практически нечего.

— Вот именно. Мне просто не нужно было ничего знать об искусстве до первого тысячелетия до нашей эры. Вообще-то очень немногие в моем бизнесе знакомы с этой темой. Это скорее археология, чем история искусств.

— История искусств и есть археология, — сказала Талия. — Искусство — отражение культуры, а культура — отражение того, как человек воспринимает окружающий мир. Мы в большинстве своем слишком зашорены исторической писаниной, чтобы разбираться в искусстве.

— Если представить, как это могло быть, — задумчиво кивнув, произнесла Зоя и показала на глиняную Венеру, — она была сделана руками человека, в чьем сознании произошел грандиозный взрыв знания. В то время изобрели колесо, стали приручать животных, люди начали рисовать на стенах пещер, появились первые люди, которые догадались сеять семена, чтобы собирать урожай…

— Тогда Бог был женщиной, — вставила Талия.

— Что?

— Посмотри вокруг. У Бога сиськи. — Зоя нахмурилась. — Вот это времечко, — сказала Талия. — У их девчонок ляжки, а мужики сделали их Богинями. — И Талия расхохоталась, а ее прелести всколыхнулись под просторным черным свитером и белых брюках-стретч.

— Вот странно, — тихо сказала Зоя. — Сет много рассказывал мне о современных религиях. — Она оглянулась. — Но почти ничего про… — Она широким жестом обвела комнату. — Я никогда не задумывалась, что же было раньше. Мне казалось, будто эти Венеры — всего лишь маленькие идолы, изображающие кого-нибудь из бесконечного пантеона богов… тотемов, всяких языческих культов. Ну, таких, не слишком узаконенных религий.

— Не слишком узаконенными, — повторила за ней Талия, вышагивая по комнате, — они стали благодаря моему народу. — Она остановилась и посмотрела на Зою. — В Торе, она же христианский Ветхий Завет, полно призывов разрушить языческие храмы, сжечь их священные тексты, стереть поганых язычников с лица земли. Но я тебе скажу вот что: пятнадцать — а может, и все двадцать пять или тридцать — тысяч лет, до того, как Яхве накропал свои заповеди, Бог был женщиной. Великая Богиня была не просто заштатным божеством плодородия или тотемом из анимистических культов. Она была известна как демиург, даритель жизни. И не в каком-то одном месте, а во всей вселенной. Смотри сюда. — Талия с невероятной скоростью стала лавировать между столиками. Зоя поспешила за ней. — Посмотри на ярлычок. — Талия указала на терракотовую «Венеру». — Она из Шумера, там ее называли Нана или Иннана. А рядом с ней, — она указала на фигурку из змеевика, — Эскимосская Богиня Солнца, верховный демиург, как и Японская Созидательница. — Талия шла дальше. — Индия, Аравия, Анатолия, Австралия, Египет, Африка, весь Средиземноморский регион — везде Бог был женщиной. Ее звали Изида. — Она ткнула в алебастровую фигурку и двинулась дальше. — Иштар, Ашера, Хатор, Анахита, Ау Сет, Ишара и сотней других имен, но всегда, независимо от культуры, это был один и тот же образ Великой Богини, прародительницы всего сущего. — Талия остановилась так резко, что Зоя почти налетела на нее. — С самого начала это был монотеизм.

Они остановились перед самой большой фигурой «Венеры» — каменной статуей из Анатолии высотой около трех футов, изображающей женщину, рожающую голову барана и три бычьих головы.

— Начало шестого тысячелетия до нашей эры, — сказала Талия. — В этой культуре бараны и быки символизировали мужчин. Эта скульптура наглядно показывает, что мужчина произошел от женщины, а не наоборот, как учит нас история Адама и Евы. — Зоя подошла к статуе поближе, чтобы лучше ее рассмотреть. — В те времена люди не связывали секс с рождением детей. Точно они знали одно — их женщины и самки животных могут рожать, давать жизнь другим; только женщины обладают даром дарить жизнь. Тела женщин существовали в тех же циклах, что и луна и весь мир вокруг.

— Может поэтому мы до сих пор говорим «Мать Земля», «Мать Природа»?

— Совершенно верно. Можно отгородиться от Великой Богини, но избавиться от нее не выйдет. Кроме того, надо помнить, что все эти культуры были матриархальными, то есть наследование и имя рода передавалось по материнской линии: они просто не понимали, зачем мужчинам это все может понадобиться. Мужчины по-прежнему оставались охотниками и защитниками, в силу того, что они и тогда были крупнее и сильнее, а женщинам пришлось изобрести земледелие, чтобы еда была в доме постоянно.

— Поэтому у нее в руках какой-то сноп? — Зоя указала на руки одной из крупных статуй. — Похоже на пшеницу, но трудно сказать точно.

Талия оглянулась и пригляделась к статуе:

— Низкорослый сорт ячменя, один из предшественников современных злаков. Но да, ты права, именно поэтому она это и держит. Она — создатель жизни и даритель пищи.

— Так что же случилось? — Талия удивленно посмотрела на Зою. — Почему Бог сейчас мужского пола?

— Отчасти потому, что вино и Бог имеют сходную природу, и мне кажется, все началось с того, что люди поняли, какую роль в производстве жизни играет совокупление, — стала объяснять Талия. — Или потому, что это совпало с зарождением земледелия. — Где-то далеко за стенами, в глубине склада раздался лязг железных дверей. — Это случилось, когда люди стали понимать, что они сами в ответе за свое тело и свое пропитание и это дело их рук, а не божественных проделок.

— Познание, — сказала Зоя. — Они вкусили запретного плода?

— Можно сказать и так. До этого примитивные культуры прекрасно жили в единении с природой, пользуясь лишь тем, что она им давала, и не делая попыток влиять на ход своей жизни. Когда мужчины осознали свою роль в воспроизводстве, то довольно быстро утратили былое благоговение. В то время… — Талия указала на фигурку на соседнем столике — с гораздо более скромными пропорциями, чем остальные. — Видишь?

Зоя посмотрела на медную статуэтку с глазами из лазурита и янтарной геометрической фигурой в районе живота. Рядом с богиней стояла фигурка поменьше, несомненно изображавшая мужчину.

— Это примерно четвертое тысячелетие до нашей эры, — объяснила Талия. — Фигурка мужчины изображает некое подобие принца-консорта. Великая Богиня все еще занимает главенствующее положение, но становится ясно, что Бог обладает двойственной природой — мужской и женской одновременно. Я бы не назвала это политеизмом. Это скорее понимание того, что Бог — мужчина и женщина одновременно, а не два разных божества. — Знакомый лязг двери раздался чуть ближе, и они расслышали негромкие голоса. — Культура все еще оставалась матриархальной, но имуществом уже стали владеть сообща. Это было начало бронзового века, когда стали появляться настоящие города — они росли так быстро и располагались настолько близко друг к другу, что охотничьи угодья и возделываемые земли вскоре стали пересекаться; начались конфликты. До этого безопасная жизнь зависела от поклонения матери-природе и гармоничного сосуществования с ней. Теперь меч и копье стали основными инструментами создания общества. Значимость мужской доли Бога стала расти и…