Читать книгу "Рыцарь ее сердца - Хизер Гротхаус"

— Не верь, малышка. Она сама не верит в то, что сказала… Кстати, я не отказался бы пообедать…

— Скорее уж поужинать. Время летит быстро, особенно когда занимаешься делами.

— Отлично, дорогая, — поклонился Гриффин. — Тогда до вечера. Пока, крошка Люси.

Джулиан не стал обращать внимания на широко распахнувшиеся глаза Сибиллы и, круто развернувшись, вышел из зала. Ему подумалось, что он бы наверняка назвал ее «дорогой» еще не один раз.

Сибилла обошла весь Фолстоу в поисках Джулиана к ужину. Люси уже была на руках горничной в нижней комнате. Похоже, они все-таки подружились, и Сибилла видела, что новая нянька очень понравилась малышке. Казалось, что леди Фокс испытывает при этом даже больше удовольствия, чем сама девочка. Взяв ненадолго Люси с нянькиных рук, она подбросила ее несколько раз, поглядывая на бриллиантовую брошь, висящую на ленточке платья, заодно подумывая, где может находиться отец малышки.

Его не было ни на конюшне, ни в часовне, ни в собственной комнате, ни в главном зале, ни на верхней террасе.

С растущим раздражением Сибилла осмотрела весь коридор, по которому шла для того, чтобы сменить платье для выхода в зал для ужина.

Внезапно до нее долетел непонятный грохот. На угловатую площадку падал свет, проникающий через открытую дверь ее собственной спальни прямо на каменные стены коридора. Странные звуки сопровождались деревянным треском и дыханием мужчины, занятого тяжелым трудом.

Сибилла ускорила шаг и возле собственной комнаты резко вскрикнула, увидев перед собой груду черных обломков, которые еще совсем недавно были дверью ее спальни, разумеется, крепко запертой.

Первым делом на глаза попался топор, прислоненный к резному брусу, окаймляющему бывшую дверь. Судя по всему, топором хорошо поработали, выбивая щеколду, не щадя при этом инкрустацию. Тут же присутствовало огромное желтое долото, не пощадившее полированную поверхность. Лишь заглянув в дверной проем, Сибилла обнаружила самое худшее.

Джулиан Гриффин занес над головой топор на длинной ручке и глубоко погрузил его в кровать леди Фокс. От матраса уже ничего не осталось, лишь ватные клочья еще вились в воздухе, напоминая облака, а сбитый и разодранный полог был похож теперь на старую юбку, напяленную на задранные ноги. Высокое изголовье было разбито на кусочки, от него оставалась одна здоровенная щепа, валяющаяся поверх дорогих подушек.

— Что вы творите?! — вскричала Сибилла.

Ответом ей стал очередной удар топора по изножью, настолько эффективный, что кровать, потерявшая последнюю точку опоры, сложилась пополам со скрипом, похожим на жуткий вопль Амиции.

Сделав шаг назад и полюбовавшись результатами своих усилий, Гриффин повернулся лицом к Сибилле. Он бросил топор на пол, все еще тяжело дыша. Теперь его янтарные глаза потемнели и, казалось, пылали яростным огнем. В этот момент Сибилла была готова поклясться, что Джулиан — самый опасный человек на свете. И возможно даже — не вполне нормальный.

— Что вы делаете? — повторила она вопрос.

Завернувшись в плащ, Гриффин поморщился, словно желая сказать ей то, что хотел сообщить раньше, при беседе в главном зале, но не сделал этого.

— Что? Что с вами? — Она не решилась приблизиться к Джулиану.

Гриффин бросил на пол пергамент, его глаза сузились и, казалось, засияли еще пуще прежнего.

— Август! Белкоут! — коротко рыкнул в ответ Джулиан.

В груди Сибиллы сжалось, у нее перехватило дыхание.

Потом сжалось и горло.

— Он умер.

— Вы за ним замужем!

Она не упала в обморок от услышанного, но и не стала ничего подтверждать. Интересно, от кого и где Джулиан получил эти сведения? Явно не от епископа, который венчал ее и Августа по доверенности. Ее далеко не лучшие отношения с Эдуардом могли бы сулить только беды этому благороднейшему человеку, если бы монарх узнал, что тот помогал леди Фокс сохранить Фолстоу за собой.

— Он умер, — повторила Сибилла. — И я бы советовала вам не воспринимать сплетни за правду, а обратиться в епископат, где вам дадут свидетельские показания. В противном случае это может обернуться крупными неприятностями для вас со стороны короля.

— Не пытайтесь обвести меня вокруг пальца, — ухмыльнулся Джулиан, — я не идиот. А эти показания, — он ткнул пальцем в пергамент, лежащий на полу между ними, — намного убедительнее, нежели росчерк пера епископа, я полагаю. Они получены от человека, хорошо знавшего кое-что про вашу сестру Сесилию, состоящую в браке с Оливером Белкоутом.

— От кого именно, прошу прощения? — Теперь Сибилла выглядела явно смущенной.

— От личного секретаря епископа, викария Джона Грея.

Сибилла приподняла брови.

— Так он теперь секретарь епископа? Какая быстрая карьера… Впрочем, Бог с ним.

— Ведь вы же спали с ним, не так ли?

Сибилла не ответила, лишь задумчиво окинула взглядом разгромленную кровать.

Тогда Гриффин продолжил:

— Кстати, я подозреваю, почти уверен, что он испытывает перед вами благоговейный страх. Поскольку слишком уж восхищается, но чувствую — это мелочь по сравнению с тем, что он может увидеть снова.

Она удивленно взглянула на Гриффина:

— Почему? Или, быть может, это связано с вашим нынешним отношением ко мне?

— Нет, — с трудом выдавил из себя Джулиан. — Со своей стороны могу лишь надеяться, что женщина, которую я знаю, не станет лгать столь высокому духовному лицу.

— Ради Бога и всех святых! — закатила глаза Сибилла. — Не будьте столь наивны, это всего лишь судейский титул.

Джулиан бросил топор на пол и произнес несколько слов, которых обычно не произносят в присутствии женщин.

— И вы спали с ним!

— Отважусь предположить, вы догадывались о моей скандальной репутации раньше, чем взялись за это дело. Так или иначе, я имела связь с вами в моей же постели, и это продолжается уже две недели, не так ли? Не стоит вам подчеркивать свою неосведомленность. Это граничит с лицемерием и ханжеством.

— И вы не любили никого изо всех, кто был с вами? Никого, кроме одного?

Грудь Сибиллы вызывающе приподнялась.

— Я отдавала должное некоторым из этих мужчин. Но нет, никого из них я не любила. Конечно, нет.

«Конечно, нет?» — скептически подумал про себя Джулиан.

— Я что-то вас никак не пойму, — продолжила Сибилла. — Лучше, по-вашему, чтобы я их всех любила? Любила всех и каждого? Может быть, вы еще предположите, что я начинаю испытывать к вам чувства такие же, как и к другим мужчинам?

— Возможно, у меня хотя бы появится уверенность, что вам известно кое-что о любви.

Ее голова самопроизвольно откинулась назад еще до того, как на лице Гриффина проявилась гамма эмоций, свидетельствующая, что он сожалеет о сказанном.