Читать книгу "Ориан, или Пятый цвет - Поль-Лу Сулицер"

Немаловажный вопрос: в чьи карманы потекут миллиарды, вложенные через Либревиль в Рангун? Ответ довольно хитроумный; если «Франс-Атом» найдет, чем платить, то часть суммы упадет в черную дыру. А из черных дыр рождались виллы с позолоченными бассейнами, дорогие подарки женщинам, содержание своры друзей, наемных убийц; в высшей степени ценной была связь с амбициозными политиками независимо от того, интересует ли их поэзия, или высшая власть, либо то и другое одновременно.

Орсони считал, что шел путем Шарля де Голля и его соратников, которые делили бывшие колонии, не задумываясь об их границах, во имя их свободы. После поражения жискардизма и прихода к власти социалистов в 1981 году, Орсони и подобные ему вспомнили, что их сердца находятся слева. Различные попытки сотрудничества привели к «корсикации игры», как любил шутить месье Орсони. Начиная с этого времени он растянул сети во всех водах, продолжая вылавливать крупную рыбу — любителей денег и власти. Он отметил про себя, что такой живности у левых было в изобилии, и сознание этого радовало его. Чередование политической власти и мирное сосуществование с верхушкой государства открыли ему новые рынки. И он умел этим пользоваться, рискуя даже увлечься поэзией.

Когда появилась Шан, Сюи перешла к другому роду ласк, способных успокоить этого большого младенца. Обнаженный Октав, с густо поросшими черными волосами грудью и подмышками, возлежал на канапе, а молодая бирманка тихо, волнообразно покачивалась на нем, издавая приглушенные стоны удовольствия. Шан улыбнулась, подошла к ним и, расстегнув молнию на юбке, крыльями распахнула ее полы. Нижнего белья на ней не было. Она уселась на массивное тело Орсони лицом к Сюи, подставив свои нижние губы губам корсиканского гиганта. Этому трюку трио обучилось еще в те времена, когда «дядюшка Орсони» колесил по Бирме за счет нефтяной компании. Еще один способ треугольника. Мужчина испытывал всякий раз обновленное наслаждение, когда доводил до оргазма сразу обеих: одну ртом, другую членом. Позже все вместе приняли душ, и Октав Орсони стал обсуждать неблаговидные действия следователя Казанов. Он заставил Шан повторить вопросы, которые та задавала, и свои ответы. Покачал головой. Он хорошо знал, что все изъятое следователем не давало повода к расследованию. Кто бы мог заподозрить, что фирма «Жозетта» (имя его матери) разбросала свои счета по всему свету и на них поступали все комиссионные, полученные Орсони за разные услуги? След этих денег найти было трудно, точнее, невозможно, потому что «Жозетта» представляла собой гигантскую стиральную машину, из которой денежки выходили абсолютно чистенькими.

Переодевшись, надушившись и причесавшись, Орсони закрылся в своем кабинете. Он пробыл там довольно долго: обдумывал тактику, которой следовало придерживаться. Он был доволен игрой в кошки-мышки со следователем. Ему нравилось, что она ударилась носом о декорацию, не сумев добраться до сути дела.

«Нет у нее шансов», — вполголоса сказал он, словно сам себя убеждая. Затем тщательно осмотрел свой кабинет, проверил содержимое ящиков бюро. Все было изъято, но это совсем не волновало его. Он чувствовал, что несколько дней полиция интересовалась домом номер 96 на улице Помп. Иногда вечером Шан замечала из окна некоего молодого человека на мотороллере, разыгрывающего роль влюбленного, коченеющего в ожидании своей подружки. И частенько она видела, как он приезжал и уезжал один. Шан решила, что его интересовала именно она, в крайнем случае — приходящие и выходящие из дома. «Может быть, он надеется встретить тебя, заговорить, пофлиртовать», — заметил Орсони. «Пофлиртовать?» — не поняла Сюи. «Как ты и я», — пошутил Орсони.

При первом же подозрении он перевез все компрометирующие документы в свой загородный дом, в часе езды от Парижа. Так что с прошлой недели обыски были ему не страшны. Он хорошо разбирался в юриспруденции и знал, что все изъятые документы не являются уликами. Забранные счета не представляли никакой ценности и могли лишь запутать следствие. Тревога охватила его, как топько он вошел в видеозал. Пустяк, конечно, но проверить надо. Не проверить — глупо. На одной пленке были записаны подробные показания о деятельности Орсони и его подручных в Габоне и Бирме. Назывались имена. На ней Леклерк детально рассказывал о документах, которыми располагал, и о действиях, которые следует предпринять его близким в случае, если с ним что-либо произойдет. Случайно обнаружив эту пленку, один из людей Орсони предупредил Париж. Последовали события: убийство Леклерка и его жены, похищение документов.

Спрятав остальные документы, Орсони оставил эту кассету в видеозале, среди пачек с порнографическими фильмами. Он успокоился, увидев, что к полке, где лежали кассеты с фильмами категории «X», не прикасались. Пленка лежала в футляре, на котором значилось: «Сделай мне все» — обычное название для стандартных порно: ни насилия, ни чувств, а обыкновенный секс с начала до конца, пошлый, без особой фантазии. Орсони взял стопку кассет «X» и положил ее на столешницу бюро. Он нарочно оставил часть признания среди таких фильмов, где меньше всего будут искать. На это у него были свои причины. Ориан Казанов питала отвращение к оскорбляющим нравственность видеокассетам. Полицейским приказали посмотреть, не затерялся ли там листок бумаги, а потом все уложить на место, чтобы не засорять комнаты бригады этими нечистотами половой распущенности.

Неожиданно Орсони встрепенулся: не хватало одной кассеты. Напрасно он перебирал их одну за другой: «Сделай мне все» исчезла. Он вернулся в видеосалон, зажег все светильники, перевернул канапе, с металлическим лязгом превратившееся в кровать, лучом фонарика обшарил темные углы. Ничего. Впервые за все время Орсони почувствовал, что есть нечто сильнее его. Он кликнул Шан и Сюи, сразу прибежавших на зов.

Видя досаду на его лице и обманутые видом кучки кассет, рассыпанных вокруг него, они предложили новые ласки. Но он сначала заворчал, потом, перестав сдерживать себя, выразился яснее и громче;

— В этой коробке была кассета фильма «Сделай мне все». Вспомни, Сюи, мы смотрели ее с тобой однажды вечером. Но потом я достал ее из видиосистемы, чтобы вставить на ее место другую, И я ее не нахожу.

Девушки, переглянувшись, прыснули.

— Чего смеетесь? Это совсем не смешно!

— Дело в том, что мы унесли ее в свою комнату, чтобы время от времени прокручивать на видеомагнитофоне. Там много поучительного, тебе не кажется?

Говорила Шан, Сюи кивала головой.

— Чертовы девки, чхал я на этот фильм! Я имею в виду сам футляр с наклейкой. Вы понимаете. Самого фильма в нем нет.

— Но почему ты ищешь футляр, раз фильм наверняка в нашем видеомагнитофоне? Сейчас пойду посмотрю.

— Ни черта ты не понимаешь! — взорвался «дядюшка Октав», с которого мигом слетело обличье нежного большого младенца. — Я же сказал тебе, что не фильм меня интересует, а кассета, которая была вложена в футляр!

Шан внимательно слушала и постепенно поняла, что произошло нечто серьезное.

— Думаю, кассету взял полицейский. Когда я готовила кофе на кухне по приказу мадам следователя, два типа толкались около меня. Пришел третий, и он смеялся: «Взгляните, что я нашел». Это была та самая коробка. А я что-то не припоминаю, чтобы ты поменял кассеты. Его товарищи подсмеялись над ним, назвав распутником, но он не обращал внимания. Ему понравилось название «Сделай мне все». Он решил присвоить кассету, и я не могла ему помешать. Когда следователь увидела эту штуку, она приказала все сложить в одно место. Потом я видела, как они укладывали коробки с документами.