Читать книгу "Красная Шапочка, черные чулочки - Нина Васина"

– А что с тобой происходит? – удивился он.

И я честно ответила, что просто начинаю звереть.

Ося отнесся к моему объяснению с пониманием и в тот же вечер заявил отцу, что у меня антилошадность.

– Что у нее? – удивился Гамлет.

– Нефила не может ездить на лошади. Ей лошадь жалко. Это бывает. Это как вегетарианство, понимаешь? Некоторые люди не едят мясо животных, а она считает несправедливым заставлять кого-то живого тащить на себе ее тело ради развлечения.

Я несколько опешила от такой интерпретации моих слов, но его твердую горячую ладошку пожала с благодарностью и восхищением.

Следующим пунктом было образование. Я с интересом отнеслась к стопке книг по философии, экономике и современной живописи, но поняла не все, и мне было предложено за неделю внедриться в такое новшество в сфере информации, как Интернет, и там получить ответы на любые вопросы. Для чего был выделен в помощь зачумленного вида паренек, начавший свои занятия с того, что раскрыл корпус компьютера и почти сорок минут объяснял, как тот работает. Потом он уверил меня, что без хотя бы начальных навыков машинописи нечего и соваться к клавиатуре, а стучать по клавишам двумя указательными пальцами – это самое гнусное извращение, какое он только себе представляет. В его понимании прекрасная девушка – это та девушка, которая, застыв в экстазе познания, не отводит глаз от экрана, ударяя по клавиатуре вслепую со скоростью пулеметной очереди. Я с радостью узнала, что такой вариант, конечно, предел совершенства. Хорошо будет, если я за минуту буду нажимать правильно по клавишам хотя бы тридцать раз четырьмя пальцами. Его так раздражало неиспользование дополнительных ресурсов, что он то и дело подвывал в раздражении: «Ну вот почему бы тебе не стукнуть по „ж“ мизинчиком, скажи? А по „х“? По „х“ – сам бог велел, вот же мизинец спонтанно в ту сторону топорщится!»

Я удрученно поджимала спонтанно топорщащийся мизинец.

Сразу же после зачумленного юноши меня поджидала строгая эффектная дама лет семидесяти – учительница английского, которая первым делом заявила, что учить одному языку смысла нет никакого – нужно одновременно осваивать английский, немецкий и французский.

На этих занятиях мы иногда были вместе с Гамлетом. Мне дама давала упражнения, а сама потихоньку болтала с Гамлетом на разных языках, поправляя его произношение и советуя смотреть фильмы без перевода. «А то тут давеча, представьте только! – переходила она на правильный русский, чтобы и я смогла поучаствовать в ее возмущении. – Переводчик банальнейшее „О, черт!“ перевел как „Срань господня!“ и причем отвратительнейшим гнусавым голосом! Я согласна – убожество словесных выражений в английском принуждает раздольноязычного русского к самым немыслимым смысловым интерпретациям, но не в такой же степени! Только в оригинале, голубчик мой Гамлет, только в оригинале!

Немецкий мне давался плохо.

Как-то за обычным после занятий языками чаепитием я спросила у дамы о немецком городе, в котором жители вынуждены выкапывать каждые десять лет своих мертвецов, чтобы захоронить других.

– Вас это отвращает? – спросила она, подобрав правильное слово. – Да, есть такой город в горах, кажется – Хайлигенштадт, я точно не помню. Все нации, так или иначе, идолизируют своих мертвых. Почему бы не хранить у себя дома черепа родственников? Знаете, когда я думаю о смерти, меня больше всего пугает забвение. И так эгоистично хочется подсунуть что-нибудь значительное о себе на память. Ковер или золотое украшение. А уж череп с именем бабушки в серванте у внуков – это было бы просто великолепно. Но в жизни все перепутано. Больше всего почему-то запоминается боль. Знаете, что я вам скажу? Голубчик, Нефила Доломеевна, вы не в силах выучить немецкий, потому что он вас отвращает. Вам и английский не нравится учить. Я понимаю, в привыкании к языкам главное – практика и большое желание. Вы французским тоже – балуетесь, не более того. Мне стыдно принимать такие деньги за ваше обучение.

– Голубчик, Клара Аристарховна! – взмолилась я. – Скажите это Гамлету! Я в театр хочу, и на выставку кошек, и на море поплавать – ведь у него есть яхта! Я хочу испечь торт, в конце концов! Я хочу почитать с дочкой, а у меня через час учитель музыки!

– Знаете, как мы поступим завтра? – Она заговорщицки понизила голос. – Проведем урок на кухне. Мы с вами будем печь торт на разных языках!

Это был просто праздник. Я запомнила почти все, к чему прикасалась в тот день, – и даже на немецком! И лучшей наградой в конце было растерянно-восхищенное выражение в глазах Клары Аристарховны, когда она попробовала наш торт.

– Сэ формидабль! – выбрала она французский вариант выражения восторга. – Научите меня делать такой крем. Или это – колдовской секрет?

Я так вдохновилась правильным времяпровождением, что во время занятий с зачумленным специалистом по компьютерам усадила Нару читать вслух инструкцию к «Виндоусу 3.11», но дальше одной страницы дело не пошло. Нара обозвала подобное чтиво «блевотиной», а самого магистра «кастрированным шимпанзе».

– Хочешь совет? – к моему удивлению, решил поучаствовать в ее воспитании парень, присев перед Нарой на корточки. – Запиши свои ругательства на магнитофон и слушай по утрам, как только проснешься. Через неделю тебя начнет тошнить, а еще через неделю ты научишься находить другие приличные слова.

– От тебя попахивает клерасилом, – сморщила нос Нара, не оставшись в долгу. – Хочешь совет? Не мучайся с прыщами по косметологам, они не помогут и онанизм не вылечат. Только полноценная половая жизнь помогает от прыщей. Или ты еще боишься трахаться с девочками? – Она изобразила реверанс и скромно поинтересовалась: – Я достаточно прилично выразилась?

– Извините. – Я выталкивала Нару из комнаты и старалась не смотреть на заалевшего магистра. – Это не со зла: последние полгода до моей свадьбы она прожила в семье сексопатолога.

Клара Аристарховна называла иногда попадавшуюся ей под ноги Нару «дитя восторга и поздней любви». Она не знала, во сколько лет Тили родила дочь, она так говорила, исходя из своих наблюдений – «поздние дети – самые непосредственные и раскрепощенные».

Нара называла Клару Аристарховну, которую в упор не замечала, пока не врезалась в нее на полном бегу, «восставшая запудренная мумия».

Мой муж называл Нару «хищным писенком» (уверял, что от слова «песец», но «и» выделял нарочито). Разрешал иногда ей с Осей тузить и топтать его ногами, для чего специально разваливался на ковре, подставив спину.

Нара на каждое его произнесенное «писенок» тут же – «А ты – пи…!» – рифмовала совершенно неприличное слово с таким же уменьшительно-ласкательным суффиксом.

Ёрик обзывал Нару «подзаборкой», но беззлобно и даже с оттенком уважения.

Она его – «овощ растительный», что тоже звучало почти уважительно.

Агелена у нее была «муреной», иногда, в непогожее настроение, – «мурней». Мою маму она обзывала «дребезжалкой», Марго – «сексомешалкой», папочку – «братец Долдон».