Читать книгу "На секретной службе - Сергей Донской"

– Она… Она…

– Умерла. Вернее, погибла.

– Черт! Как это случилось? – Пальцы Пинчука принялись теребить бровь.

– Ее взорвали. Вместо меня.

Вкратце рассказав о событиях в «Пассаже», Бондарь, не давая собеседнику ни минуты на то, чтобы прийти в себя, поинтересовался:

– Вы ведь по-своему любили Милочку… гм, Милу. Зачем же было подкладывать ее мне в постель? Неужели вы настолько мне не доверяете?

– Подкладывать в постель! – Попробовав слово на вкус, Пинчук скривился. – Фу, Женя. Это звучит пошло. Похабно, я бы сказал.

– Звучит или выглядит?

Двадцатисекундная пауза, повисшая в салоне автомобиля, показалась обоим вечностью. Наконец Пинчук, взявшийся за вторую бровь, неохотно признал:

– Действительно, я попросил Людмилу проследить за ходом вашего расследования. Но не из-за недоверия, нет. – Ладонь Пинчука прижалась к груди. – Просто я решил, что коренная одесситка может быть полезна вам, приезжему.

– Она действительно меня здорово выручила, – саркастически усмехнулся Бондарь. – Зарегистрировалась в гостинице вместо меня. Погибла тоже вместо меня.

– Только не говорите мне, что последнее обстоятельство вас огорчает.

– Огорчает? Да я просто в бешенстве!

– Вот и славно, – сказал Пинчук. – Значит, теперь вы возьметесь за поиски моих врагов по-настоящему, с огоньком. А мой плащ оставьте, пожалуйста, в покое, Женя. Он здесь ни при чем.

Опомнившийся Бондарь убрал руки от чужих лацканов и покачал головой:

– А вы циник, Григорий Иванович.

– Не в большей мере, чем вы сами. Кроме того, не забывайте, что я на днях пережил гораздо более страшную потерю. Секретарша – это только секретарша.

– И любовница.

– Бывшая, Женя, бывшая. – Пинчук повернул ключ зажигания и включил печку. – С появлением Ксюши все прочие женщины попросту перестали для меня существовать.

«Милочка Плющ – в буквальном смысле», – подумал Бондарь, после чего задал давно мучавший его вопрос:

– Кстати, вы знали, в какой именно гостинице мы остановимся?

– Людмила обмолвилась, что предпочитает «Пассаж». А что?

– Вы сказали об этом жене?

– Не помню. – Пинчук дернул плечами. – Возможно.

– Хотелось бы услышать более определенный ответ, – твердо сказал Бондарь. – Не спешите. Соберитесь с мыслями.

Некоторое время в машине было тихо, потом плечи Пинчука еще раз попытались выразить то недоумение, которое он испытывал, наконец он недовольно признался:

– Кажется, Оксана спросила, поселится ли москвич – то есть вы, Женя, – в нашем доме. Я ответил: нет. Она удивилась: почему? Мол, так было бы надежнее. А я… – Рассказ все чаще прерывался смущенными покашливаниями. – А я ответил, что в гостинице вам будет… гм-гм, удобнее.

– Потому что я поселюсь там не один, ведь так?

– Примерно, гм-гм…

– И вы сказали, что мы с Милой обосновались в одном номере.

– Это была тактическая уловка… Маленькая, гм-гм, военная хитрость.

– Вот как?

В глазах Бондаря зажглись нехорошие огоньки, после чего речь Пинчука непроизвольно ускорилась:

– Поймите меня правильно, Женя. Дело вовсе не в том, что у меня чересчур длинный язык. Я умышленно сказал, что вы сошлись с моей секретаршей. – Руки говорящего изобразили какую-то замысловатую фигуру, напоминающую двух переплетшихся осьминогов. – Это была, образно выражаясь, осознанная необходимость. Дело в том, что до свадьбы с Оксаной я был близок с Милой и… – импровизированные осьминоги активно зашевелили пальцами-щупальцами, – и Оксана об этом узнала. Стала требовать, чтобы я уволил секретаршу, мучить меня глупыми подозрениями, устраивать форменные допросы. Намекнув, что Мила сошлась с вами, я как бы обеспечил себе алиби. Презумпция невиновности, понимаете?

– Эта ваша презумпция, – непримиримо произнес Бондарь, – стоила жизни ни в чем не повинной женщине.

– Когда-нибудь с меня спросят, – вздохнул Пинчук. – За все спросят. И с меня, и с вас. Там. – Он ткнул пальцем в потолок, подразумевая, что где-то там, над ними, находятся небеса.

– Возможно. Только до той поры мы с вами будем наслаждаться жизнью, а кое-кто уже заплатил по счетам. В том числе и по чужим.

– У вас есть дети, Женя?

Скулы Бондаря окаменели, прежде чем он заставил себя процедить сквозь зубы:

– Нет. У меня нет детей.

– И у меня тоже, – тихо молвил Пинчук. – С недавних пор. Но они были – два взрослых парня, на которых я возлагал большие надежды. Так что насчет наслаждений вы не по адресу, Женя. Что же касается чужих счетов, то я по ним плачу исправно. По счетам Минобороны России. И мне это осточертело! – Его голос повысился почти до крика. – Вместо того чтобы читать мне проповеди, займитесь делом. У вас осталось два дня. Два!

Пальцы Пинчука сложились вилкой, маячащей в опасной близости от глаз собеседника. Отбросив их ленивым взмахом руки, Бондарь пробормотал:

– Во-первых, два с половиной. Во-вторых, мне нужна ваша помощь.

– Какая?

– Машина. Можете вы мне ее предоставить? «Бьюик» Людмилы остался на стоянке возле гостиницы, но пользоваться им опасно. Следствие наверняка выяснило, что автомобиль принадлежит гражданке Плющ, подозреваемой в причастности к террористическому акту.

– Она ведь погибла, – вырвалось у Пинчука.

– Это могло быть результатом неосторожного обращения со взрывчаткой, – заметил Бондарь. – В любом случае к «Бьюику» сейчас лучше не приближаться. За ним будет установлена слежка.

– Тогда как насчет этого седана? – Пинчук похлопал ладонями по рулевому колесу. – Могу оформить на вас доверенность в течение сорока минут. – Он взглянул на часы. – Правда, еще рановато, но у меня есть один надежный нотариус. Думаю, он не обидится, если я загляну к нему спозаранку на чашечку кофе.

– Поехали, – кивнул Бондарь. – Только не рассчитывайте отделаться от меня слишком легко и слишком быстро.

– Что еще? – насторожился Пинчук, трогая машину с места.

– Мне придется воспользоваться вашим гостеприимством.

– Это необходимо?

– Да.

– Но я не привык к гостям. Посторонние люди в доме – это такая головная боль…

– Ничего, два дня потерпите мое общество.

– Целых два с половиной, – уныло уточнил Пинчук. – Это ваши собственные слова.

Было заметно, что его мучают сомнения. Ему явно не хотелось подпускать приезжего к жене даже на пушечный выстрел. Зато Бондарь с нетерпением ожидал знакомства с вездесущей Оксаной. Девушка знала слишком много лишнего. Можно было почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что информация о делах Пинчука поступает к противнику благодаря ей. Выбалтывает ли она секреты по недомыслию или делает это сознательно? Выяснить это требовалось как можно скорее. До того, как длинный язык Оксаны станет причиной еще одной нелепой смерти.