Читать книгу "Путешественник - Жюльетта Бенцони"

— Что почти то же самое, ведь и там, и здесь живут одной надеждой.

— Не совсем. Благодаря знакомству с магистром ордена господином де Роан-Полдюком, меня приняли в пажеский корпус, но, когда господин де Сюфран стал снаряжать корабль в Индию, я добился разрешения к нему присоединиться. Брат мой умер, едва мы пересекли Гибралтар, а отец — через три месяца после него. Остальное тебе известно. Теперь я остался один и хочу заняться своей землей…

— Если ты по-прежнему отвергаешь дружбу девушки в зеленом, то, может быть, позволишь мне тебе помогать?

— А ты не хотел бы обзавестись своим собственным поместьем?

— Тогда мы могли бы быть соседями? Это многое бы упростило…

— И я был бы так счастлив! Дай мне три-четыре дня, чтобы осмотреться, и потом мы поищем вместе!

Хозяину давно пора было вернуться. За фермой, так же как и за домом, присматривали двое верных слуг, Фелисьен и Мари Гоэль, которым кое-как помогали два молодых лакея. Но путешественники обнаружили сильно простуженного Фелисьена в постели, после того как он в холодную февральскую ночь вытащил из соседнего пруда решившую утопиться дочь деревенского ризничего.

— И о чем он думал! — приговаривала его жена Мари. Бросаться в воду, когда тебе под шестьдесят! И вот вам результат! Посмотрите-ка на этого простофилю, его и в кровати-то не видно: в колпаке, красный как рак и кашляет целыми днями!

Однако беспокойство Мари было куда сильнее, чем казалось, потому что ее нервы вдруг сдали и она разрыдалась в объятиях Феликса:

— Вы ведь спасете его, батюшка, правда? Слава Богу, что вы к нам вернулись. После смерти покойного барона все пошло наперекосяк: дожди льют, ветер такой, что того гляди рога быкам поотрывает, на коров в прошлом году хворь напала, да еще муж дочки нашей лихорадкой заболел… А вы так далеко! Уж и не звали, увидим ли вас когда еще.

— Теперь я здесь и больше не уеду, Мари! Мажешь быть спокойна. А это мой друг, месье Тремэн, который хочет поселиться в наших местах. Не приготовишь ли ты нам ночлег и ужин? Так вкусно пахнет из котелка, но хватит ли там для двух неожиданных гостей?

Она отстранилась от него, смахнула слезы рукавом, поправила съехавший набок чепец и посмотрела на мужчин засиявшими от радости глазами.

— Будьте уверены, все получите! И белоснежные простыни, и лучший сидр, и…

Утопавший в своей перине Фелисьен откашлялся и проворчал:

— Разве так встречают нового хозяина, Мари? Охаешь, плачешь, а про приличия забыла. Ох, покажу я тебе!

Он тотчас слез с тюфяков, сунул большие ноги в тапки и предстал перед ними в ночной рубашке, огромный и крепкий, рядом с маленькой худенькой Мари. Затем он взял ее за руку, и оба отвесили поклон молодому хозяину.

— Добро пожаловать на ваши земли, месье барон, — строго произнес Фелисьен. — Будем счастливы служить вам, как служили вашим покойным родителям… и провалиться мне на этом месте, если завтра я не обойду с вами ваши владения!

— Но, Фелисьен, ты еще не выздоровел!

— Не выздоровел? Клянусь, я не чувствую себя больным! После бутылки доброго вина — а его в погребе пока хватает — вы для меня лучшее лекарство, которое только существует! К тому же, — добавил он с великим достоинством, невзирая на свой нелепый наряд, — мне выпала честь передать вам ваш дом, месье барон!

Взволнованный Феликс расцеловал их и повел друга показать свое жилище: Мари шла впереди, а Жане, один из молодых лакеев, помогал ей зажигать огни, снимал с мебели чехлы, распахивал ставни, а затем они принялись готовить для них комнаты. Феликс остановил Мари, когда она уже собиралась открыть столовую.

— Будем есть на кухне вместе с вами, пока я не дам другого распоряжения, — решил он. — Со временем мы вспомним старые привычки. Варанвиль должен возродиться…

Все с радостью выпили за возрождение поместья. Странное ощущение возникло у Гийома за ужином у большого камина, над которым висели два скрещенных старинных мушкета: ему казалось, что он, как и много лет назад, сидит у очага в доме На Семи Ветрах. Он увидел знак в том, что образы прошлого в первый же вечер посетили его недалеко от того места, где покоилась его мать. И заснул, как ребенок, в комнате, где, несмотря на сильный огонь, еще пахло сыростью: слишком давно здесь никто не останавливался.

Проснулся он поздно от шума хлопотавшей Мари, которая с рассвета занималась хозяйством с энергией, неожиданной для этой маленькой женщины, чья шапочка едва доставала мужу до подбородка. Феликс еще два часа назад отправился со своим управляющим объезжать владения…

— У вас весь день впереди, месье Гийом, — сказала Мари, уже освоившись со своим новым постояльцем и подавая ему обильный завтрак. — Чем изволите заняться?

Тремэн взглянул на пробившийся через окно луч солнца, который лег на стоявшую перед ним тарелку с яичницей.

— Раз погода хорошая, я, пожалуй, осмотрю окрестности. Пусть Жане седлает моего коня.

— Все будет готово, как только вы попьете кофе!

— Здесь пьют кофе? — удивился Гийом. — А я-то думал, что за пределами Парижа его не найти?

— Париж! Париж!.. Не такие уж мы отсталые! Покойный барон месье Анри, отец Феликса, жить без него не мог, а раз уж там, в Валони, во всем подражают двору короля, и у нас он всегда водился… пока, конечно, месье барон не умер! Но я немного припасла.

Остатки были далеко не так сладки, как то, что Тремэну приходилось пробовать в Иль-де-Франс, во дворце Бурбонов или в кафе квартала Пале-Рояль в Париже. Но Мари была так горда, что он предпочел оставить кофе Феликсу, а себе, желая перебить вкус, потребовал немного яблочной водки, которую успел оценить накануне.

Затем он отправился в свое первое путешествие, отдыхая после завтрака под мерный шаг лошади и предвкушая новые открытия в обновленном свете весеннего дня. На мостике, переброшенном римлянами через Сэру, он на минуту задержался, раздумывая, куда ехать дальше. Феликс говорил, что если следовать течению быстрой реки, то всего через три лье можно достичь устья, затерявшегося в болотах и песках между Ревилем и Сен-Васт-ла-Уг. Но сейчас Гийом не был готов оживить страшные воспоминания даже ради того, чтобы вновь увидеть мирный домик и отважное лицо мадемуазель Леусуа. Он хотел одного — побродить по тем самым местам, что однажды видел лишь мельком, и ощутить крепкие материнские корни: много раз, сидя за прялкой, Матильда вслух мечтала о долине Сэры, которую населила феями, лесными духами, водяными, навеянными рождественскими рассказами. И еще почувствовать, пусть не столь явные, корни отца, ведь Гийом Тремэн-старший был тоже родом из Котантена.

Медленным шагом, не торопясь и время от времени опуская поводья, чтобы ничто не мешало ему предаваться размышлениям, Гийом поехал вверх по течению небольшой реки, любуясь затененными ольхой берегами. Ему попадались утопающие в молодой зелени старые дома, поросшие мхом небольшие мостики, водопады, крутившие колеса бумажных мельниц. Остановившись, он долго смотрел, как с их лопастей бежит вода и стеной падает вниз, рождая легкую пену.