Читать книгу "Благословение святого Патрика - Вера Колочкова"

– Я выдержу, Рит.

– Ну, дай-то бог… О, вон и твой в дверь звонит, ишь, как сгонял быстро.

Сели за стол, Саша откупорил бутылку шампанского. Ритка подняла свой бокал, сглотнула нервно, глаза ее вдруг увлажнились:

– Ну, ребята… С богом, что ли? Пожелайте мне удачи… Еду незнамо куда…

И выпила до дна, со стуком поставила бокал на стол, бросила в рот оливку. Глянула на Сашу, подмигнула:

– Чего так печально на меня смотрите, Александр? Да, еду! Тоже замуж хочу, как все приличные бабы! Может, и мне повезет, как Лизке!

И, не дав ему ответить, сразу приступила к делу, пробарабанив маникюром по пластиковой столешнице:

– Значит, так, ребята, слушайте меня сюда. За квартиру я с вас недорого возьму, всего триста долларов в месяц, это по-божески. За деньгами Катька будет приходить, моя племянница, ты ее знаешь, Лиз… Я ей задолжала порядочно, пока в дорогу собиралась – визы, билеты, одежки новые, то да се… В общем, ей будете отдавать, она уже в курсе. Договорились на двадцатое число каждого месяца. Телефон Катькин там, на тумбочке в прихожей, если что… Вся техника, что в квартире, в вашем распоряжении, пользуйтесь на здоровье. Соседи тоже о вас знают, я предупредила… Ну, вот вроде и все…

– Хорошо, Рит, я поняла. Спасибо тебе.

– Ты звони мне хоть изредка, Лизка. И на электронный адрес тоже пиши.

– Ладно, Рит…

– Ой, вот еще что! – резко повернулась она к Саше, распахнув глаза. – Совсем забыла, пока названивала туда-сюда… У меня ручка из чемодана не вытягивается, может, посмотрите, Александр? Чемодан-то тяжелый получился… Не переть же его на себе в аэропорту!

– Да, конечно… – поднялся Саша из-за стола. – Где у вас чемодан?

– А там, в комнате, возле дивана… Сможете сделать?

– Постараюсь.

Когда Саша ушел, Ритка сунулась к ней через стол, цокнула языком:

– Да, подфартило тебе, Лизка… Хороший мужик, спокойный. А глаза-то, глаза какие! Умнющие, так в душу и смотрят… А главное, сразу видно, что аккуратный…

– Хм… Хм! – едва сдержала она рвущийся наружу смешок. – Ты, Ритка, сейчас как дама-профессорша из кино «Москва слезам не верит»… Помнишь, как она из лифта Алентовой кричала – а она аккуратная, мол? А Муравьева ей в ответ – аккуратная я, аккуратная!

– Ага… А профессорша еще ей ответила – ладно, живите тогда… Вот и вы живите, Лизка. Рада я за тебя, сил нет… Слушай, а вдруг его жена скандалить вздумает, волосенки на твоей голове рвать? Он сможет тебя защитить, как думаешь?

Саша вернулся на кухню, сел на свое место, улыбнулся:

– Все в порядке с вашим чемоданом Рита. Никаких проблем. Можете не волноваться.

– Что, уже сделал? Вот это да… Вот что значит – мужик в доме…

– Ну что вы, Рита! – скромно улыбнулся Саша, подливая ей в бокал шампанского. – Ручку на чемодане отремонтировать – это не показатель…

– Ну да. В этом вы правы, спорить не буду. Значит, так, Александр, слушайте меня сюда… – вдруг посуровела лицом Ритка, – за Лизавету вы мне головой отвечаете! Если в обиду кому дадите, я даже из Австралии вас достану, поняли? Чтоб ни один волосок с ее головы в мое отсутствие не упал!

Саша лишь тихо рассмеялся, откинув голову назад. Глянув на Ритку, произнес весело:

– Торжественно вам обещаю, Маргарита, что никому и пальцем дотронуться до вашей подруги не дам. Лучше сам буду бить, по субботам, после бани.

Ритка хмыкнула, улыбнулась, задумчиво глотнула шампанского. Потом произнесла со вздохом:

– Ладно, хорошо с вами… Да только мне пора уже. Такси через десять минут должно подъехать.

– Мы тебя проводим, Рит! – с готовностью предложила она.

– Не, не надо, Лизк… В аэропорт я сама поеду, куда вы на ночь глядя… Вон, какие оба квелые от скоропостижных решений, вам сейчас не до меня… В такси посадите, и ладно.

Тут же пискнул мобильник в Риткином кармане, она деловито глянула на дисплей:

– О, а вот и такси… Все, ребята, спускаемся. Александр, берите чемодан… Лизка, ключи у меня не забудь забрать! Где моя сумка? О господи, вот она…

Суматошно загрузились в лифт, спустились вниз, к такси. Ритка напоследок совсем расквасилась – все твердила о каких-то мелочах, о подтекающем в ванной кране, о цветах, чтоб не засохли, о ключах от почтового ящика… Потом обняла ее, сильно прижала к себе:

– Пока, Лизка. Молись, чтобы я быстро не вернулась. Кто ж его знает, как оно все сложится… Может, и повезет мне на этот раз?

– Пиши, Ритка! Я каждый день почту проверять буду!

– Ладно, все… Все, а то сейчас разревусь! Все, я уехала!

Села на заднее сиденье, улыбнулась сквозь слезы, бодро помахала им рукой. Машина сдвинулась с места, скрылась за поворотом.

– Хорошая у тебя подруга… – обнял ее за плечи Саша, вздохнул. – Искренняя, вся как на ладони. Ну что, пойдем?

– Пойдем…

Квартира без Ритки будто съежилась, встретила их враждебной тишиной. Скользнуло со спинки стула, свалилось на пол Риткино платье, синее в горошек, любимое, – интересно, чего она это платье с собой не взяла? Надо бы в шкаф убрать… И экран монитора мерцает знакомой картинкой – зеленые холмы на фоне голубого неба. А кран в ванной и впрямь подтекает – даже в комнате слышно, как звонко цокают капли.

Она встала посреди комнаты, огляделась растерянно. Надо было начинать новую жизнь… Счастливую, незнакомую и наверняка трудную…

Саша шагнул к ней, обнял, сильно прижал к себе. Как давеча, на больничном крыльце. Прежде, чем поцеловать, шепнул в ухо:

– Не бойся… Все будет хорошо, Лизонька, дорогая. Мы же вместе, все будет хорошо…

Лизонька. Дорогая. Ее никто и никогда не называл Лизонькой. И тем более – дорогой. И даже не в имени было дело… Она вдруг поверила, что они и впрямь – вместе. И что ее жизнь, настоящая, которая пряталась от нее в шуме ветра, в музыке тополиной листвы, в солнечных бликах липовой аллеи, та самая непрожитая, ускользающая жизнь вдруг замедлила свой полет и вихрем ворвалась в Риткину квартиру, и живет в этих мужских руках, и целует ее мягкими нежными губами, почти мальчишескими…

Говорят, женщинам нравятся жесткие мужские поцелуи. Брутальные. Боже, какая ерунда… Разве может от них так плавиться сердце, и биться колкий морозец внизу живота, и руки – нахальные, неуправляемые, – тянутся расстегнуть пуговки на его рубашке… Так. Так… Что-то не так… Господи, что, что? Да, надо же постель расстелить…

Ноги не слушаются, дрожат, подгибаются в коленках. Какое уж там расстелить, когда ни секунды у тебя нет. Каждая секунда – как отдельная жизнь, как открытие. И каждая секунда торопит – узнай, узнай меня, ты же никогда не знала, какой я бываю, каждая секунда любви! И жизни! И счастья! Ты, дорогая Лизонька, и понятия не имела, что такое жизнь и счастье, когда они не существуют сами по себе, счастье – отдельно, и жизнь – отдельно, а сливаются в едином объятии… Боже, как страшно. Страшно – не пережить…