Читать книгу "Дела любви. Том II - Серен Кьеркегор"

ответ на вопрос, был ли он милостив, отвечает: “Я отдал сто тысяч рублей бедным”, ибо вечность будет смотреть на него в недоумении, как тот, кто не может понять, о чем говорит богатый человек; и тогда она снова задаст ему вопрос: был ли ты милостив? Представьте себе человека, который вышел к горе, чтобы поговорить с ней о своих делах; или что человек имел дело с ветром по поводу своих собственных достижений: вечность поймет то, что богач говорит о сотне тысячах рублей, и то, что имеют в виду могущественные люди о том, что они сделали все, не больше, чем гора или ветер поняли бы сказанное.

 Разве это милосердие – давать сотни тысяч бедным? Нет. Разве это милосердие – давать полкопейки бедным? Нет. Милосердие – это то, как оно дается. Но тогда сто тысяч и полкопейки не имеют никакого значения, то есть я могу видеть милосердие в одном столько же, сколько и в другом; то есть милосердие может быть и может быть столь же совершенно проявлено как в отданной полкопейке, так и в ста тысячах. Но если я действительно вижу столько же милосердия в полкопейке, сколько и в ста тысячах, тогда я действительно вижу его больше в полшиллинге; ибо сто тысяч имеют случайное значение, которое легко привлекает к себе чувственное внимание и тем самым мешает мне видеть милосердие. Разве это милосердие, когда тот, кто может сделать все, делает все для несчастных? Нет. Разве это милосердие, когда тот, кто совсем ничего не может сделать, ничего не делает для несчастных? Нет. Милосердие – это то, как делается все это и ничего не делается. Но тогда я одинаково вижу милосердие в этом всем и в этом ничем; и если это так, то я действительно лучше вижу его в этом ничем, ибо способность делать все – блестящая внешность; она имеет случайное значение, которое, однако, все еще сильно воздействует на чувственное во мне, легко привлекает мое внимание к себе и мешает мне чувствовать милосердие.

 Позвольте мне снова и снова проиллюстрировать это. Если бы вы захотели понаблюдать за движениями и кругами от камня, когда его бросают в воду, отправились бы вы в те далекие края, где с ревом низвергается могучий водопад, и там бросили бы камень, или бросили бы вы его в бушующее море? Нет, вы не сделаете ни того, ни другого. Потому что, хотя камень здесь, как и везде, совершал движения и образовывал круги, вы не сможете их увидеть. Поэтому вы поступите совсем наоборот, поищете тихую маленькую заводь, действительно, чем меньше, тем лучше, бросите камень и теперь, не отвлекаясь ни на что постороннее, можете действительно сосредоточить свое внимание, чтобы наблюдать за движениями как вы и хотели.

 Что вы понимаете под значительным человеком? Действительно ли это человек, обладающий значительной внутренней ценностью? Если вы сейчас всерьез желаете посвятить себя наблюдению за таким человеком, то предпочтете ли вы видеть его в окружении огромного богатства или украшенным звездами и лентами? Не подумаете ли вы, что именно это мешает вам полностью сосредоточить свой ум на созерцании его значительной внутренней сущности? Так же и с милосердием. Милосердие – вот истинное значительность. Сто тысяч или мирское делание всего – это значительный дар, значительная помощь. Но одно значение – это то, что следует признавать; другое значение – то, которое следует оставить без внимания. И из-за недоверия самому себе вы хотите отбросить то, что следует оставить без внимания – увы, в то время как мир считает, что гораздо легче понять милосердие, когда оно дает сто тысяч, чем когда оно дает полкопейки, и поэтому считает, что легче увидеть милосердие глядя на то, что следует оставить без внимания, если человек действительно хочет увидеть милосердие.

 Однако давайте не забывать, что милосердие может проявляться в обоих случаях, в полкопейке и в сотнях тысяч, во всем, что делает сильный, и в том ничем, что делают несчастные. Но даже если признать, что есть милосердие, вы все равно легко убедитесь в том, что чем больше, чем удивительнее дар, чем чудеснее помощь, тем больше есть чего-то, что будет мешать вам полностью сосредоточиться на милосердии. Об апостоле Петре сказано, что однажды, войдя в храм, он встретил хромого человека, просящего у него милостыню. Но Петр сказал ему: "серебра и золота нет у меня, а что имею, то даю тебе: во имя Иисуса Христа Назорея, встань и ходи" – и взяв его за правую руку, поднял; и вдруг укрепились его ступни и колени, и вскочив, стал и начал ходить. Кто посмеет усомниться в том, что это было дело милосердия, и более того, это было чудо? Но чудо сразу же привлекает к себе внимание и тем самым отчасти отвлекает от милосердия, которое никогда не становится более явным, чем когда оно вообще ничего не может сделать; ибо тогда просто нет ничего, что мешало бы совершенно определенно и точно увидеть, что это милосердие.

 Только вечность понимает милосердие; поэтому, если вы хотите научиться понимать милосердие, вы должны учиться этому у вечности. Но если вы хотите понять вечное, тогда вокруг вас должна быть тишина, когда вы полностью сосредотачиваете свое внимание на внутреннем. Увы, сто тысяч, они шумят, по крайней мере, они легко могут так шуметь; вы как бы ошеломлены мыслью о том, что можете дать сто тысяч так же легко, как вы даете четыре копейки; ваш ум отвлекается, вы начинаете думать о славной возможности творить добро в таком размере. Но тогда нарушается вечное – что славное, благословенное, самое благословенное состояние – это быть милосердным.

 А теперь власть и могущество! Это опять же легко сбивает с толку ум; вы поражены внешними вещами. Но если вы поражены, тогда вы можете быть уверены, что видите не милосердие, ибо милосердие не вызывает удивления. Чему тут, собственно, удивляться, когда даже самый несчастный лучше всех может проявлять милосердие? О, милосердие, если поистине видите его, оно не вызываетает удивления; оно касается вас, оно производит, именно потому, что это внутреннее, самое сокровенное впечатление на вас. Но когда внутреннее становится еще более явным, когда в нем нет ничего внешнего, или когда внешнее через смирение и незначительность скорее похоже на противоположность, и в чувственном понимании, буквально является препятствием для того, чтобы увидеть внутреннее. И когда это относится к милосердию, то мы имеем милосердие, о котором здесь шла речь, милосердие, которое есть дело любви, даже если оно ничего