Читать книгу "Украденные ночи - Дженнифер Блейк"

Встретившись с подавленным взглядом англичанина, Роберт поспешил ему на помощь, поинтересовавшись, не иссушит ли летний зной Луизианы свежие посадки экзотических кустарников. Джордж с удовольствием прочитал целую лекцию о посадочном материале из Китая, который закален строгим отбором, долгим морским путешествием, жизнью в искусственном грунте. Таким растениям не страшна жара, если применять специальные методы укрытия и полива.

Амалия не принимала участия в разговорах, которые возникали то на одном конце стола, то на другом. Она отщипнула кусочек булки, поела черешни со сливками, которую ей принес Айза, и теперь подыскала мало-мальски удобный предлог, чтобы удалиться, как только в разговоре возникнет пауза.

Однако Роберт избавил ее от мучительных раздумий и поисков. Допив чашку, он извинился, взял шляпу, лежавшую на столе, и направился к выходу.

Амалия проводила его взглядом до самых дверей. На пороге Роберт оглянулся, и их глаза встретились. В пристальном взгляде его темно-синих глаз она без труда прочитала не только его огорчение, но и свою невысказанную боль.

«Как же вести себя, встречая его повсюду? — спрашивала себя Амалия. — „Дивная роща“ для Роберта — второй дом, он бывал здесь часто и подолгу».

Видеть Роберта после всего случившегося стало для Ама-лии страшной пыткой, которую она вряд ли сможет вынести.

Занятая своими мыслями, Амалия не заметила, когда ушел Джордж проследить, как упаковывают его вещи, и исчезла, хлюпая носом и прикладывая к уголкам глаз платочек, Хлоя. Вниманием Амалии завладела Мами, которая взяла ее за руку и притянула к себе.

— Ну-ну, ma cherie, расскажи-ка мне, что тебя мучает? Или ты нездорова?

— Все в порядке, — ответила Амалия коротко, боясь, что свекровь заведет тот же разговор, что и Жюльен накануне вечером.

— Ты не умеешь притворяться, дорогая, — улыбнулась мадам Деклуе.

— Спасибо за заботу, но это… это просто глупая грусть, — сказала Амалия, делая отважную попытку улыбнуться.

— Тебя чем-то огорчил Жюльен? — Глаза Мами сузились.

— Нет! Нет!

— Тогда… — чувствовалось, что свекровь не может найти подходящее слово, наконец она решилась: — Тогда, может быть, ты поссорилась с Робертом?

— Почему вы спрашиваете о Роберте? — удивилась Амалия.

— Наверное, я глупая старуха, но мне показалось, что ты неравнодушна к кузену Жюльена, — пояснила Мами. — Однако теперь, я вижу, твои чувства изменились. Если он тебе неприятен, я могла бы поговорить… попросить его не приезжать сюда так часто.

Чем руководствовалась Мами, говоря эти слова? Возможно, она подозревала о чем-то и теперь искала повод для того, чтобы держать Роберта подальше от нее. В любом случае ссылать его в холостяцкую обитель, лишая дома, в котором он вырос, было жестоко.

— Даже если он один из членов семьи?! — воскликнула Амалия удивленно. — Это было бы слишком жестоко с вашей стороны. Но, к счастью, в этом нет необходимости. Роберт и я дружны, как подобает родственникам, и мы вполне ладим друг с другом. Просто у меня сегодня выдалось неважное утро, вот и все.

Мами вряд ли устроил такой ответ, но на другом она не настаивала. Через какое-то время Амалия ушла заниматься хозяйственными делами.

День пролетел быстро, возможно, потому, что Амалия постаралась загрузить себя до предела. Кроме того, она страшилась прихода ночи.

Готовясь ко сну, Амалия надела ночную сорочку и легкий капот. Лали расчесала ей волосы. В последнее время служанка очень сблизилась с Тиге, поэтому было нетрудно узнать, что Жюльен снова отсутствовал по своим делам. Эта новость внесла смятение в душу Амалии. Отпустив Лали, она не легла в постель, а медленно ходила по комнате, прислушиваясь к каждому шороху затихающего дома. Волны батиста вздымались над ее лодыжками, приятно щекотали кожу.

Несколько раз Амалия останавливалась у двери в спальню мужа. Замок из лент был на месте. Слов нет, сильный человек мог без труда разорвать его, а изобретательный — разрезать, поддев ножом через щель между створками дверей, но речь шла не столько о крепком запоре, сколько о своеобразном предупреждении, что здесь больше не желают участвовать в затянувшемся фарсе. Если у Роберта были хоть какие-то чувства, он должен был признать это и отнестись с должным уважением.

Амалия отошла к кровати и припала к одной из четырех резных створок, крепивших ее по углам. Она стиснула ее так, что искусная резьба на отполированной поверхности столба врезалась в ладони. Внезапно руки ослабли, и ею всецело завладел один-единственный вопрос: чего больше она страшится — его прихода или отсутствия?

Неожиданно ее мысли потекли совсем в другом направлении. Почему, собственно, она должна так истязать себя? Разве это ее выбор или с ней советовались, затевая эту игру? Нет и еще раз нет! Значит, она ни в чем не виновата. А раз так, почему именно она должна прятаться, окружая себя преградами из ковров и бия себя в грудь? Ее одурачили, сделав пешкой в каких-то своих расчетах, а прикрывать всех своим молчанием должна она? Гнев душил Амалию, холодным отблеском светился в ее карих глазах. Она подошла к дверям, развязала ленту и раздвинула их. Затем вернулась к кровати, взяла с тумбочки жестянку со спичками, задула ночник и решительно направилась в спальню мужа.

Комната была пуста. Тиге теперь уже не дожидался возвращения Жюльена, и было ясно почему. Раньше Амалия думала, что этим муж проявляет заботу о своем камердинере. Закрыв за собой двери, она решила здесь дожидаться дальнейшего развития событий.

Амалия знала эту комнату не столько по визитам к Жюльену, которые случались весьма редко, сколько по тому, что ей приходилось следить за уборкой в доме, поэтому легко ориентировалась даже в темноте. Амалия прошла осторожно к умывальнику, рядом с которым — она знала наверняка — стояла огромная лампа с колпаком, повернула рычажок, чтобы поднять до отказа промасленный фитиль, и, устроившись в кресле рядом, приготовилась ждать. Жестянку со спичками она судорожно сжимала в руке.

9.

Прошел час, за ним еще полчаса. Сомнения в разумности того, что она делает, начали терзать Амалию. Но она решительно отбросила их, продолжая напряженно вслушиваться в каждый посторонний звук внутри старого дома и возле него.

Ветра в тот день не было, и мягкую, почти осязаемую тишину летней ночи нарушали только призывные рулады лягушек да усыпляющий треск сверчков.

Нервы Амалии были так напряжены, а слух настолько обострен, что она без труда различила тихий скрип шагов на нижней лестнице в лоджию. Она встала, приготовила спички и, затаив дыхание, стала ждать. Однако внизу все смолкло, и Амалии начало уже казаться, что тревога напрасна, когда ручка медленно повернулась, а дверь в лоджию приоткрылась, высветив сероватый прямоугольник, в который скользнула высокая мужская фигура. Человек с бесшумной грацией болотной кошки пересек комнату в направлении ее спальни. Он, наверно, приподнял одну из створок, потому что двери раскрылись без единого звука.