Читать книгу "Русское язычество. Мифология славян - Николай Иванович Костомаров"

class="v">Час вам, дивочки, до дому,

Мишати свиням полову;

А ей, хлопци, за нами,

Иижьте полову з свинями!

Последнее качество высказывается в целом ряде песен, где девицы подсмеиваются над молодцами, самих себя изображают в хорошем свете, а их — в комическом виде.

Ой, наша парубки

Поихали на лови,

Та вловили комаря,

Стали его дилити:

Сему-тому по стегну,

А Микити тулупець,

Що хороший молодець;

А Василеви голова,

Що великий без ума;

А Йвасеви хвостище,

Що великий хвастище.

Значительная часть этих песен сопровождается играми сценического свойства. Должно быть, в языческое время многие из них были религиозным освящением разных занятий, предстоящих в наступающее лето.

Ой збирайся, родино,

Щоб нам жито родило,

И житечко, и овес,

Ой, збирайся рид увесь,

И пшеница, и ячминь,

Щоб нам жать було смашний.

Таким образом, мы встречаем здесь сеяние проса, жита, льна, мака, гороха, пасение скота; в число таких занятий входила и война, как показывает одна веснянка, в которой девицы, разбиваясь на две половины, показывают вид, что идут воевать одни против других, и поют: «Пустите нас воевать этот свет!» — «Не пустим, не пустим ломать мосты, — отвечают другие. — А мы как захотим — мосты разломаем и заберем все деньги».

«Пустите нас, пустите нас сей свит воювати». —

«Не пустимо, не пустимо мости поламати». —

«А ми як схочемо —

Мости поломимо,

То вси гроши заберемо».

Игра в зайчика с песенкою, где изображается пойманный зайчик, указывает на охоту.

Зайчику сиренький,

Зайчику биленький,

Як зажену зайчика

Клинцем булавинечком.

Та никуда зайчику вискочити.

Многие игры и песни изображают события семейной жизни. Есть песни, в которых весна представляется олицетворенною. Ее торжественно приглашают (закликают), обращаясь к какой-то матери с припевом, бесспорно языческим: «Ой, лелю-ладо!» —

Благослови, мати,

Ой, лелю-ладо, мати!

Весну закликати,

Зиму провожати, —

припевом, который вообще употребляется при многих веснянках. В другой веснянке, обращаясь к весне, приглашают развиваться дуброву.

Ой весно, весно, веснице,

Час тоби, диброво, розвиться.

В третьей поется: «О, весна, весна, с красными днями! Что ты нам принесла?» — «Я принесла вам лето, зелень хлебную, хрещатый барвинок, пахучий василек».

«Ой весна, весна, днем красна,

Що та нам, весна красна, принесла?» —

«Принесла вам литечко,

Зеленее житечко,

Хрещатенький барвиночок,

Запашненький василечок».

В четвертой перечисляются занятия, ожидающие людей разного возраста: детей, стариков, старух, хозяев-земледельцев, замужних женщин и девиц.

«Ой, весна, весна, що нам принесла?» —

«Ой, принесла тепло й добрее литечко,

Малим диткам — ручечки бита,

А старим дидам — раду радити,

А старим бабам — посиданьнячко,

А господарям — поле орати,

А молодицям — кросенця ткати,

А дивонькам — та й погуляти!»

Сама весна изображается матерью: у нее дочь-девица; она, сидя в садике, шьет рубашку к своей свадьбе.

«Весна, весна, весняночка,

Де твоя дочка паняночка?» —

«Моя дочка у садочку,

Шие вона сорочку

Шовком та билью,

К своему весильлю».

Или, выгнав бычка за ворота, прядет, с намерением употребить пряжу отцу на полотенце, матери на серпанок (головное белое покрывало), а милому на подарок.

«Весна, весна весняночка,

Де твоя дочка паняночка?» —

«Погнала бичка за воротечка:

Пасися бичку, поки спряду мичку

Свому батеньку на рукавичку,

Своий матинци на серпаночок,

Свому миленькому на подарочок».

Эта весна или же, может быть, дочь ее — веснянка — олицетворяется в игре; девицы выбирают из среды своей самую красивую, обвешивают ее всю зеленью, на голову кладут венок из цветов, сажают на возвышенном месте, а перед нею кладут кучу венков. Все поют и пляшут перед нею. Потом она бросает на воздух венки, и девицы должны ловить их. Такой венок сохранялся до будущей весны как память прошедшей весны, если девица не выходит замуж до будущего года. Вероятно, все эти представления олицетворенной весны как в песнях, так и в играх истекают из глубокой языческой древности. Вероятно, также следует видеть остаток древнего мифологического изображения наступающего лета — или начала плодотворной деятельности солнца в виде новорожденного младенца — в веснянке, соединенной с игрою, называемой воротарь, распространенной во всем малорусском крае и во многих местах или вовсе потерявшей название воротаря, или изменившей его на володаря. Зовут привратника (воротаря). Он спрашивает: «Кто там у ворот кличет?» — «Царская (или панская) слуга». — «Что принесла?» — «Крошечное дитя». — «В чем оно посажено?» — «В золотом кресле». — «Чем оно играет?» — «Серебряными орешками». — «Что оно подкидает вверх?» — «Золотое яблочко».

«Воротарю, воротарю!» —

«Хто, хто у ворит кличе?» —

«Царськая (или панськая) служечка». —

«А що в ней принесено?» —

«Мизильнее дитя». —

«А в чим воно посажено?» —

«В золотим кресли». —

«А чим воно цятаеться?» —

«Срибними оришками». —

«А чим воно пидкидаеться?» —

«Золотим яблучком».

Или:

«Володарь, володарь,

Чи дома господарь?» —

«Та нема его в дома:

Поихав по дрова.

Церква замикана.

Церква одмикана…» —

«А хто в теи церкивци?» —

«Золотее дитятко». —

«А що з воно робить?» —

«Золотого ножика держить». —

«А що воно крае?» —

«Срибнее яблочко».

Точно так же древнее представление упадающей и снова воскресающей в течение круга годичного силы солнца образом умершего и ожившего человеческого существа отразилось в игре Кострубонько с соответствующими песнями, которые, однако, в настоящее время уже сильно разложились.

Умер, умер Кострубонько,

Умер, умер голубонько.

Умер та й не дише…

Кострубонька поховали,

Ниженьками притоптали.

Прийди, прийди, Кострубонько,

Стану з тобою на шлюбоньку,

Упедилю в недилочку,

При раннему