Читать книгу "Нелегкая поступь прогресса - Сергей Юрьевич Ежов"

к нам в отель Матиньон пожаловала немалая делегация католических священников во главе с кардиналом Луи Рене Эдуардом принцем де Роган-Гемене. Кардинал произвёл на меня приятное впечатление: довольно высокий, весьма крепкий мужчина. Фигуру оценить трудно, она скрыта просторным одеянием священника, но руки говорят сами за себя: ладони, несмотря на уход жёсткие, сильные. Пальцы длинные, ловкие. Это руки офицера, а не священника. Круглое его лицо тоже весьма приятно: обширный лоб, визуально увеличенный залысинами, яркие умные тёмные глаза, аккуратный прямой нос, яркие губы, складывающиеся в хорошо отрепетированную, но искреннюю улыбку, твёрдый подбородок. Его спутники, священники, скромно расселись по сторонам и позади своего патрона. А я рассказываю кардиналу т остальным членам высокой комиссии об оборудовании отеля Матиньон электричеством:

— Как известно вашему преосвященству, отель Матиньон был предоставлен моей супруге, родной сестре русской императрицы, и мне на правах супруга Елизаветы Алексеевны. Как вы видите, дворец великолепен, и, на мой взгляд, ему не хватало сущей мелочи для полного блеска — яркого, разнообразного и при этом недорогого освещения. Я снёсся с хозяйкой дворца, и княгиня Мария Катерина Бриньоле-Сале разрешила мне установить электрический генератор, а также провести проводку во все помещения. Ну и установить электрические лампы для освещения, и электрические приборы для удобства. Прошу:

Я подошел к двери, и щёлкнул выключателем. На потолке вспыхнула большая люстра с хрустальными подвесками. Я небольшой знаток хрусталя, но не удивлюсь, если стоимость этой люстры окажется выше, чем стоимость всего недвижимого имущества Пристенского района, из которого я попал в эту эпоху.

— Да, такое верхнее освещение было бы уместно в божьем храме. — величественно склоняет чело кардинал. Но как быть с местным освещением, скажем, подсветкой фресок, мозаик, статуй?

— Никаких затруднений, ваше преосвященство!

Выключаю верхний свет, подхожу к стене, где висит полотно Боттичелли, щёлкая выключателем, и на картину устремляются три луча направленных светильников. Направленным светильником освещаю статуэтку «Сатир и нимфы».

— Убедительно. — опять величественно склоняет чело кардинал — А что вы говорили о приборах для удобства?

— Если не затруднит, ваше преосвященство, протяните руку, и нажмите большую белую кнопку.

Щёлк! И из стенных решёток на кардинала и не ожидавших священников подул ветерок, сначала комнатной температуры, быстро ставший прохладным. Некоторые вздрогнули и перекрестились.

— Да, и такое устройство может быть весьма приятным. — согласился кардинал, и мы пошли осматривать дворец.

Грузовые лифты для доставки продуктов на кухню, вентиляторы и кондиционер, электрический миксер, фризер — всё удивило проверяющих, всё признано полезным.

— Хорошо. Я даю разрешение на оборудование собора Парижской Богоматери новым видом освещения, но с условием, чтобы переоборудование не мешало службам. Строительство схизматического храма я также дозволяю, при условии, что он не будет выше католических храмов.

Я мысленно вытираю пот со лба.

Глава 17

В Кале мы вернулись малой колонной из одного легкового автомобиля, двух автобусов с охраной и пяти грузовиков, на которых везли наши, то есть, всех наших сотрудников и бойцов охраны, покупки, а также подарки друзьям. Главное, что грузилось в тайне, были заработанные нами деньги — почти четыре тонны золота, упакованные в деревянные ящики. В ящиках выручка за проданные автомобили, трактора, мотоциклы и электротехнические изделия. Часть аванса за строительство тира на территории Версаля, электрификацию королевских резиденций тоже здесь. Остальные деньги по королевскому и другим контрактам складированы в секретные сейфы русского посольства. Кстати, я посоветовал, а посол воспринял идею всей душой — незаметно со стороны усилить фортификацию комплекса посольских зданий так, чтобы взять его штурмом могла только регулярная армия.

Всё просто: посмотрев на Францию изнутри, я так и не понял, почему революция не происходит прямо сейчас, сию минуту. Ведь творится чёрт те что! Совсем как в России образца Екатерины Второй: нижние слои, крестьянство хронически голодает, мастеровые бесправны, мещане, купцы нижних гильдий и бедное дворянство буквально нищенствуют. Я уже не говорю о людях, чьё положение хуже рабов, о крепостных. Между тем, титулованное дворянство живёт на полную катушку: проматывает гигантские деньги, соревнуется друг с другом в роскоши нарядов и дворцов, заводит гаремы из крепостных девушек и молодых женщин, зачастую тупо отловленных на улицах сёл и деревень. И нет на них управы — и полиция и сам помещик жалобщиков сечёт батогами, заковывает в железо и отправляет в Сибирь. Знаменитую Салтычиху наказали только после того, как она пресытившись истязаниями и убийствами крестьян взялась за бедных дворян. Если приходит такое желание — устраивают войны с соседями. Вытаптывают и выжигают посевы и леса, а иногда целые деревни — чтобы разорить недруга. Просто из прихоти, просто так.

Здесь, во Франции творится то же самое, за малым исключением: крепостные отпущены на волю, вот только без земли. Землю Людовик оставил помещикам. Но беда французскую монархию подстерегала со стороны пока неизвестной: буржуазия. Пока буржуа были простой прослойкой, занимавшейся мелкой торговлей и мелким производством, они были нейтральны, то есть серьёзной силы не представляли. Но вот буржуазия накопила капитал, получила власть над наёмными рабочими, и сразу же её влияние стало возрастать. Логическим выводом из возрастания влияния стало стремление к власти. Ради власти буржуа стали входить в союз с прямыми конкурентами и даже со своим будущим могильщиком — пролетариатом. Впрочем, у французской монархии пока есть время для нормализации ситуации и для продления собственного существования. Беда в том, что не станут мои добрые приятели Людовик и Мария-Антуанетта ничего делать — просто потому что нет у них ни сил, ни воли. А союзников монархия теряет одного за другим.

В Кале мы погрузились на «Афину», императорскую яхту, специально присланную за нами: всё-таки Елизавета Алексеевна — родная сестра императрицы.

«Афина» спущена на воду совсем недавно, она образец совершенства. Длинная, узкая, если взглянуть с птичьего полёта — словно бело-голубое копьё, лежащее на глади моря. Гладкий пластиковый корпус, да и весь набор пластиковый. Рудиментарные мачты — только поднимать флажные сигналы — пластиковые, с внутренним оребрением. Двухэтажная надстройка протянулась на половину длины корабля. Впереди она закруглена и имеет уклон назад. Венчает надстройку мостик, с балконами-крыльями в каждую сторону от надстройки. Сразу за мостиком первая мачта. Она не просто труба, а труба, имеющая грушевидный профиль, чтобы создавать как можно меньшее сопротивление набегающему потоку воздуха. За первой мачтой, на две трети длины ближе к корме, дымовая труба. Трубы тоже имеет грушевидное сечение и сильно завалена в корму — тоже для снижения сопротивления. Машинное отделение разделено на четыре отсека, и в каждом стоит самый совершенный и сверхмощный на этот день двигатель внутреннего сгорания. Даже в случае затопления трёх моторных отсеков, яхта сможет продолжить самостоятельное движение, даже в штормящем море. Запас топлива позволяет без дозаправки дойти до Американского континента, условия жизни и работы экипажа, состоящие из капитана, семи офицеров и тридцати матросов отличные. Имеется баня с парилкой, столовая, спортивный зал. Для каждого офицера выделена отдельная каюта с санузлом. Питаться им полагается в кают-компании, отдельной от пассажиров. Матросы живут в четырёхместных каютах. Капитанский салон, как и полагается, расположен непосредственно под мостиком, чтобы он в любой момент мог принять управление на себя. Что говорить об условиях, созданных для пассажиров, то они просто великолепные. Собственно говоря, весь первый этаж надстройки отдан ВИП-пассажирам — здесь имеется пять трёхкомнатных кают и две пятикомнатные. Для сопровождающих имеются тридцать кают поменьше. Солдат, к примеру, разместили в шестиместных каютах, впрочем, с отличной вентиляцией и освещением. Иллюминатор, правда, один, да и тот во время движения открывать не рекомендуется: весьма вероятно, что захлестнёт волной.

Капитан корабля встретил нас стоя у трапа, глядя сверху вниз, как мы высаживаемся из машин на причал.

Я приподнял шляпу, приветствуя капитана и его корабль:

— Рад приветствовать корабль русского флота и его капитана! Разрешите подняться на борт?

Лиза приветливо махнула ручкой.

— Благодарю за любезность, ваши сиятельства, прошу подняться на корабль, если есть необходимость, вам помогут.

По широкому трапу, по бокам которого тянулись белые парусиновые полосы с надписью «Афина», мы поднялись вверх, и ступили на пластиковую палубу. Я специально пошоркал ногой, проверяя — скользит-не скользит. Нет, не скользко. Значит, и во время дождя или шторма безопасно. Тем временем капитан шагнул вперёд и представился: