Читать книгу "Легенда о старом маяке - Джулианна Брандт"

думать только о том, как бы погубить кого-нибудь ещё.

Должно быть, нелегко быть тем, кто вредит другим, – он подумал, что такие люди, наверное, не любят видеть боль, которую причиняют. Сталкиваясь с горькой правдой, она осознают, что крайне слабы в действительности. И это толкает их ко злу.

– Нет его, – сказал Гленнон, – острова Филиппо нет.

– Вот же он, – Эверетт обвёл рукой вокруг.

– Его нет на картах.

– Это не значит, что его не существует.

– Он существует, потому что все здесь думают, что это так. Вот он и получает свою силу. – Гленнон крепче обнял Симуса. Он чувствовал поддержку от кота. – А я не хочу делать его сильнее. Я думаю, что его не существует.

Эверетт засмеялся, хрипло и скрипуче – с таким звуком трескается лёд во время шторма.

«Ты должен решить, как ты будешь жить. Ты должен решить, кем ты будешь. Ты должен найти силы оставить всё это позади» – так говорила смотрительница Санч.

– Я не хочу, чтобы за мной гнались, – сказал Гленнон.

– Это не тебе решать, а нам! – Эверетт указал на себя, на остров, на призраков, столпившихся за его спиной.

– И мне тоже, – возразил Гленнон. Он знал, что избавиться от призраков будет непросто. Но он хотя бы положил начало. Мальчик сделает всё, что от него зависит. Он заставит Эверетта исчезнуть вместе с островом. Он спасёт свою семью.

Облик Эверетта менялся, лёд выступал повсюду на его теле.

– Ты знаешь, почему призраки не любят свои отражения? – Гленнон пристально посмотрел на Эверетта. – Неприятно видеть горькую правду. Особенно если ты себе не нравишься или тебя преследует то или тот, кто тебя и создал!

Гленнон указал на озеро Верхнее. После того как по нему прошла смотрительница Санч, озеро успокоилось. В воде отражались лицо Гленнона и взъерошенный Симус.

– А вот я себе нравлюсь, – сказал Гленнон. – Я решил, что буду себе нравиться. Я буду считать себя умным, а не бесполезным и невежественным!

Эверетт придвинулся поближе, чтобы тоже увидеть своё отражение. Его уродливый облик покрылся рябью в тёмной воде.

– Зачем, зачем ты делаешь это? – спросил Эверетт, вглядываясь в своё отражение. – Меня втянул в это другой призрак. Меня убил кто-то другой. Зачем ты обвиняешь меня? Зачем ты заставил меня смотреть на моё отражение?

Гленнон перевёл взгляд с Эверетта на остров Филиппо. Лучи света пронизывали ночь: зажёгся – погас, зажёгся – погас, зажёгся – зажёгся – погас. На всём побережье маяки работали в едином ритме. «Останься – здесь, останься – здесь, останься – останься – здесь», – раздавалось в мозгу Гленнона.

– Я хочу жить, – обратился Гленнон к острову Филиппо.

Гленнон думал, что надо действовать именно так. Он думал, что для победы над Эвереттом надо заставить его смотреть на отражение в воде. Но Эверетт не исчез в глубинах озера – над поверхностью вод разнёсся голос:

– Значит, мне придётся всё сделать самому!

На лице Эверетта отразился ужас. Он съёжился, совсем как Гленнон, когда папа сердился.

– Прости, – жалобно произнёс Эверетт. – Прости. Я старался. Не наказывай меня. Пожалуйста, прости!

Гленнон почувствовал, как тот же самый ужас отразился и на его лице. Это был голос папы Гленнона!

34

– Мне придётся всё сделать самому. – По воде к Гленнону приближался отец…

Этого не может быть – это невозможно! Папа не может оказаться здесь!

Издалека Гленнон не мог ясно видеть папу, но он знал, как тот двигается, когда очень рассержен. Кулаки сжаты. Голова наклонена. Тяжёлые шаги. Остров подался навстречу, словно его тянули за поводок. Папа шёл, и остров Филиппо таял в дымке.

– Меня окружают невежды, – сказал папа Гленнона.

Он шёл через озеро, и каждый его шаг отдавался эхом. Призраки не шевелились. Они замерли, застыли, их сила утекала. Вода Таунсенд, лёд Кита, молнии мисс Лейси, дерево дяди Джоба. Как и Гленнон, они все были в ужасе, увидев папу.

Папа как башня возвышался над местом, где сидел Гленнон. Он слегка наклонился, глядя сыну в глаза. От страха Гленнон скорчился, став похожим на полумесяц, на знак вопроса. Он задыхался.

– Привет, Глен, – голос папы звучал знакомо и нагонял привычный ужас.

– Ты не можешь быть здесь, – прошептал Гленнон, слабея.

– А вот я здесь, – папа развёл руками. – Вот он я.

– Ты воображаемый. Я вообразил тебя, потому что испугался. Ты не настоящий.

– Не пойму, о чём ты говоришь, – возразил папа. – Конечно, я настоящий.

Страх поглотил Гленнона. Все слова испарились из его головы. Мозг его словно встал на паузу.

– Ты всегда был таким чувствительным мальчиком. Чувствительным, пугливым и глупым. Но я прощаю тебя. Я здесь, чтобы тебе помочь.

Слёзы покатились по щекам Гленнона. Он пытался их вытереть, но они превращались в лёд.

– Всё в порядке, сынок. Я прощаю тебя за то, что ты меня разочаровал.

Гленнон слышал, как голос папы понизился и зазвучал успокаивающе. Однажды, когда Гленнон был маленьким, они ехали по дороге и увидели телёнка, застрявшего в проволочной изгороди. Тогда папа разговаривал негромко и успокаивающе, освобождая перепуганное животное. И сейчас он так же обращался к Гленнону:

– Если ты не вернёшься домой со мной, что будут делать твои мама и сестра? Ты же знаешь, что они не могут жить без меня.

Гленнон чувствовал запах мыла, которым пользовался папа. Оно лежало в белой коробочке и всегда напоминало о воскресном утре, когда мама делала тосты, а папа принимал душ после пробежки.

– Нам хорошо живётся вместе. Я хороший отец. Вы все мне нужны. А вам нужен я.

Гленнон вспомнил, как его обнимали перед сном, чтобы успокоить, когда он боялся уснуть.

– Во всём этом ты виноват. Все тонут, замерзают и умирают по твоей вине. Если бы ты не бежал с острова Филиппо, ничего бы не было.

Гленнон погладил Симуса. Тот устремил светящиеся глаза на папу и взъерошился, как делал каждый раз при виде папы… каждый раз, когда сталкивался с призраками на острове.

– Ты хочешь бежать – это эгоистично! Эгоизм – это плохо. Ты можешь стать лучше. Ты можешь работать больше. Ты можешь стать совершеннее. Ты можешь вернуться.

Симус зашевелился, и от этого что-то зашуршало во внутреннем кармане куртки Гленнона. Гленнон полез в карман и достал фольгу, которую ему дал Гибралтар. Он развернул её и в её мятой поверхности увидел истинный облик того, что стояло перед ним.

С лица папы смотрели сверкающие зелёные глазки мёртвых крыс. Папа нагнулся ниже, и Гленнон услышал, как стучат одна о другую косточки крысиных скелетов. Он