Читать книгу "Конец операции «Остайнзатц» - Геннадий Сергеевич Меркурьев"

к Сосновскому, - что сведения о боеспособности отряда Эрлингеру мог сообщить и Никитенко, ведь вы допускаете, что он мог встречаться не только с «железнодорожником»?

- Сдаюсь, - шутливо поднял руки тот, - убедили.

- Пожалуй, в ваших рассуждениях есть то, что мы как-то пропустили, когда решали этот вопрос. Что ж, раз так, Стешина придется выпустить. Будем надеяться, что эта сволочь все же попадет в наши руки рано или поздно!

Тулин покидал кабинет генерала довольный: план Киселева, который ему понравился с самого начала оригинальным решением трудной проблемы и смелостью замысла, был принят. Генерал остался с Соснов-ским в кабинете, чтобы отработать детали совместной операции разведчиков и подпольщиков Лиды по напа«дению на явочную квартиру Эрлингера.

ПОЕЗД, ОБРЕЧЕННЫЙ НА ГИБЕЛЬ

Первые дни июня выдались прохладными и неласковыми. Северные ветры затянули небо принесенными ими серыми, тяжелыми тучами. Погода резко испортилась, и прием, который был оказан Фрайвальду в отделении гестапо на станции Скрибовцы, нельзя было также назвать теплым. Шарфюрер Габриш отнюдь не обрадовался прибытию еще одного чина из Лиды, которого он относил к категории паркетных шаркунов.

- Когда надо работать, - ворчал он себе под нос, - так их нет. А когда почуют, что дело идет к концу и можно урвать для себя награду за работу, которую ты и не делал, так они тут как тут.

Однако Фрайвальд тоже внес свою лепту в проведение операции «Остайнзатц». Командуя ротой из 1-го полицейского полка СС, которая была ему передана Эрлингером, унтерштурмфюрер собрал в окрестных деревнях около пятисот человек, привез их на военных автомашинах в Скрибовцы и загрузил в стоящие на путях пять вагонов. Конечно, ни о каком отборе по спискам, составленным заранее, не могло быть и речи. Всех людей - женщин, стариков, детей - хватали подряд. Некоторые попали в облавы, которые Фрайвальд приказал устроить на площадях и на станциях. Он не отпускал никого - даже тех, у кого документы были в полном порядке. Судьба этих представителей «низшей» расы ничуть не беспокоила унтер-шарфюрера.

«Штандартенфюрер приказал мне доставить определенное число белорусов в вагоны, и эти люди будут доставлены, - решил Фрайвальд. - Уж на этот раз я не дам ни малейшего повода лишить меня заслуженной награды!»

Собственно говоря, душевное равновесие Алоиза Габриша было нарушено не столько прибытием Фрай-вальда, сколько тем, как он явился к Габришу. Операция по уничтожению шестерых десантников принесла Фрайвальду, правда стараниями его родственника группенфюрера СС Хайлера, крест «За военные заслуги» - награду не из важных, которой награждали обычно интендантов. Но и она обрадовала унтерштурм-фюрера. Отправляясь выполнять приказ Эрлингера, Фрайвальд приколол крест на мундир, намереваясь тем самым утереть нос Габрншу, который был ниже его по чину, но, кстати и некстати вспоминая свою службу в «СС-Ляйбштандарт Адольф Гитлер», при каждой встрече задирал нос и не желал видеть в ун-терштурмфюрере своего начальника.

Габриш, увидев Фрайвальда при новеньком кресте, даже не принес своих поздравлений, а только пробурчал, что в «теперешние времена в штабах получить крест легче, чем в борьбе с бандитами». Унтершарфю-рер как бы мимоходом заметил, что «за операцию, в которой необходимо и его участие», он рассчитывает получить Железный крест. Это заявление внешне мало тронуло Габриша, произнесшего длинную сентенцию, суть которой сводилась к тому, что для него, шарфю-рера Алоиза Габриша, «любой крест во сто крат лучше березового, который можно получить, нарвавшись на Ивана». Только после этого Габриш нахлобучил фуражку и пошел принимать у Фрайвальда первую партию доставленных им людей.

Через день после того, как Фрайвальд доставил свой страшный транспорт на станцию, от воинского эшелона отцепили вагон, набитый литовцами.

- Подарок имперского комиссара Остланда группенфюрера Лозе, - мрачно пошутил штурмбанфюрер Херсман, к тому времени прибывший в Скрибовцы и являющийся старшим начальником, которому докладывали обо всем.

Люди, загнанные в товарные вагоны, лишенные питания и прогулок, пытались стучать в стены и кричать, но только во втором вагоне было тихо, и вдруг оттуда донесся детский голос, который с надрывом запел:

Орленок, орленок, взлети выше солнца

и степи кругом огляди…

Охрана дала несколько очередей вдоль вагонов, и эшелон затих. Эрлингер, к которому Херсман на третьи сутки обратился с вопросом, как поступать с находящимися в вагонах людьми, приказал отвести вагоны в дальний тупик, окружить охраной и выпускать пова-гонно на прогулку, одновременно организовав раздачу сухого пайка и воды.

- Не забывайте, Вернер, - поучал штандартенфюрер, - может, кто-то из них окажется в роли свидетеля, и они должны подтвердить, что их просто перевозили на работу в рейх, когда все это случилось.

Через сутки патруль доставил к Габришу Стешина. Он был невысок ростом, худенький, с дряблой желтоватой кожей лица и маленькими, испуганно бегающими глазками. Старший патруля узнал в нем бежавшего с работы путевого рабочего, которого искало гестапо, и, хотя Стешин пытался втолковать ему, что его ждет «инженер Эттингер», фельдфебель изрядно наломал ему бока. В помещении гестапо мир перевернулся в сознании фельдфебеля: майор, прибывший недавно на станцию, бросился угощать доставленного беглеца шнапсом; Габриш обтирал его лицо мокрым полотенцем, а Фрайвальд съездил ему, фельдфебелю, по физиономии и выставил за дверь.

Встретив немного позже Жимерского, Габриш со смехом рассказал ему, как старательный фельдфебель избил агента штандартенфюрера, который шел к нему с важными новостями. Вечером того же дня Киселев, проверяя тайник, обнаружил в нем донесение о прибытии Стешина. Он тут же сообщил об этом по рации в отряд.

На следующий день Густав Жимерский зашел к Габришу и сообщил ему, что отправляется в Лиду, чтобы представить инженеру Эттингеру Барановича. Он спросил шарфюрера, не будет ли у того каких-либо поручений в Лиде. Габриш был, на удивление, трезв и ответил ему, что сейчас он даже не может заказать ему купить бутылку «хорошего пойла», так как высокие гости, которые свалились на его голову, не. оставляют ему времени для отдыха и приятной беседы с друзьями. Днем Жимерский и Баранович выехали проходящим эшелоном на станцию Лида. Когда прибыли в город, инженер провел Барановича по Замковой, показал ему подходы к дому Эрлингера, и они ушли на северную окраину города Лида. Там их встретил представитель лидского подполья, который увел с собой Жимерского, а Барановича поручил заботам своего спутника. Тот привел его в маленький домик на окраине и оставил там у хозяев, предупредив, что в этот же дом придет и Киселев.

Вечером того же дня Никонов провел последний сеанс связи с отрядом, вложил рацию в тайник и