Читать книгу "Когда придет Волчок - Нина Стожкова"

– Выходит, ваш отец был «классово близким» писателю Куделину? – спросила Лина. – Почвенник почвенника, как говорится, видит издалека?

– А вот и нет! – сказал Кирилл. – Куделин был хоть и почвенником, но диссидентом со стажем. Возмущался отношением государства к церкви, собирал на русском Севере иконы, на которых хозяйки рубили капусту. Они с батей спорили о будущем России чуть ли не до драки. Помню, у нас дома тогда большие компании собирались. Карты были только поводом для разговоров. Пили водочку под картошечку, солеными огурчиками да селедочкой закусывали, рассуждали о последних журнальных новинках, костерили писателей-западников и их отечественных «лизоблюдов». Писатели «патриотического толка», как они сами себя называли, возмущались, что американские «подпевалы» так и норовят обобрать великий русский народ. Мне все время хотелось их спросить: а что они сами, почвенники эти, сделали для народа и для вымирающих деревень в своих секретариатах и президиумах? Вместо реальной помощи селу свои премии да гонорары делили? Ну, иногда еще разыгрывали талоны на продуктовые заказы, в которых были не картошка с селедкой, а икра, сырокопченая колбаса и растворимый кофе были. Между прочим, их многотомные «кирпичи», которые сегодня никто не читает, за государственный счет и на государственной бумаге издавались. Покупали их плохо, и, подержав эти тома годик на полках, книжные магазины начинали продавать их в нагрузку к Дюма-отцу и к Валентину Пикулю.

– Зато все эти писатели – не Дюма-отец и не Пикуль, конечно, а Куделин, Балалайкини и другие – неплохо жили со всей родней в своих писательских кооперативах и на дуделкинских дачах! – вставила Лина свои «пять копеек».

– Что было – то было, – вздохнул Кирилл. – Государство щедро содержало своих «лидеров мнений», но требовало за это полного послушания. Мало кто из властителей умов решался в то время пойти против постановлений партии и решений секретариата Союза писателей. Мой приятель Борька Биркин пару писем в защиту диссидентов подписал – и его сразу же перестали издавать. Как сейчас говорят, «внесли в стоп-лист».

– Борис Биркин…– медленно сказал Башмачков, словно что-то припоминая, и добавил: – Он ведь недавно умер? Здесь, на аллее парка. Если мне не изменяет память – всего неделю назад?

– Да, Борис нас скоропостижно покинул. Сердечный приступ, – сказал Кирилл и торопливо отвернулся. – Нелепая смерть! Поверьте, мне Борю очень жалко, все детские годы мы провели вместе.

– Его родители, наверное, у вас в гостях бывали?

– Нет, что вы! Борькин папаша Семен Биркин антисоветские романы кропал и общался только со своим «кружком». В Перестройку все изменилось, его одним из первых стали за границей издавать. Мой, помню, страшно завидовал его гонорарам в твердой валюте, которые тот получал через ВААП (Всесоюзное агентство авторских прав). На эти «чеки» можно было тогда в валютном магазине «Березка» даже дубленку купить. В то время почвенник с диссидентом, как говорится, на одном поле бы не присели. Мы с Борькой на улице «балду гоняли», как тогда говорили, однако домами наши предки не дружили. Хорошо, что наши папаши хотя бы здоровались при встрече.

– Я вот все думаю, может, Борис Биркин перед смертью письмо или записку какую оставил? – спросила Лина без нажима, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как бы невзначай. – Писатели – они ведь такие странные существа! Говорят, некоторые даже обладают даром предвидения. Например, чувствуют приближение собственной смерти.

– Нам это уже не узнать, – сказал бармен и выразительно взглянул на Лину. Она заметила, что предмет разговора нравится ему все меньше и меньше.

– А вы бывали в гостях у Коромысловой? – спросила Лина.

– Простите, господа, но бар закрывается. – вместо ответа сказал Кирилл и для пущей убедительности пригасил свет. – Пора по домам. Мне завтра снова на работу.

– А вы сами случайно не писатель? – спросила Лина. – У вас гуманитарное образование на лице написано, да и речь больно гладкая.

– Почти угадали. В девяностые я окончил Литературный институт, – признался Кирилл. – Тогда этот вуз еще был модным заведением. Конкурс – по 20 человек на место. Честно говоря, поступил только благодаря авторитету и связям отца. Окончил факультет критики – и что в итоге? Разве это профессия в наши дни? В особенности – для мужчины. В институте меня научили книжки различать – какие хорошие, а какие полная дрянь, однако это не помогло хорошо устроиться в новых условиях. Какой нынче с книжек толк? На гонорары за интернет-обзоры книжных новинок в наше время не проживешь, тем более, семью не прокормишь. Слава богу, сюда барменом взяли. Откровенно говоря, повезло. Знаю поэтов и писателей, которые склады охраняют или в котельной работают, как когда-то Виктор Цой. Книжки стали электронными, и большинство читателей предпочитает скачивать их бесплатно. Издательства разоряются, а те, что еще держатся на плаву, издают книги за счет авторов или платят им копейки. Книжные магазины закрываются даже в столице, не говоря уже о провинции. В общем, я спрятал диплом Литинститута куда подальше и пошел работать, как говорится, в реальный сектор. Здесь меня все устраивает. Летом успеваю кое-что во дворе и в доме сделать, а потом пешочком сюда – вкалывать до ночи. Так что гуд бай, гости дорогие. До завтра!

Кирилл внимательно взглянул на Башмачкова, потом на Лину и спросил шепотом:

– Травки не желаете?

Лина с Башмачковым переглянулись. отрицательно покрутили головой, затем, сползли с высоких табуретов и, наскоро простившись с барменом, покинули заведение.

– Слушай, мне кажется, это Кирилл доставил Коромысловой письмо Бориса Биркина, – сказала Лина. – Только он ни за что в этом не признается.

– Не вздумай его об этом спрашивать! Ты что, забыла: мы не имели права покидать «литзону»! Лично я все еще надеюсь получить от Ильинской гонорар за мой скромный вклад в создание легенд и мифов об этом двуликом Янусе – Иване Кармашове.

– То, что Кирилл из-под полы приторговывает наркотой – любопытная информация, – задумчиво сказал Башмачков.

– Посмотрим, что нам принесет завтрашний день. Пока -пока.

Лина чмокнула Башмачкова в щеку и нырнула в свой номер.

Секрет Ильинской

За стойкой администратора дежурила та же эффектная девушка, что и в день заезда. Лина уже знала, что красавицу зовут Милана. Теперь девушка была одета не столь легкомысленно. Закрытая белая блузка, узкая черная юбка, туфельки на невысоких каблуках, бейджик с именем «Милана» на тонком шнурке. Китайский иероглиф на плече был скрыт под непрозрачным рукавом блузки. Одним словом, ни грамма легкомыслия!

– Милана, спасибо за отличный сервис, – Лина улыбнулась и положила на стойку шоколадку.

– Ой, что вы, зачем, – смутилась девушка, – я же не сделала ничего сверх моих обязанностей.

– Просто так, небольшой «комплимент». Вы сегодня дежурите с утра до вечера, попейте хоть чайку с шоколадкой. Наверное, наш заезд – самый беспокойный?