Читать книгу "Пепел острога - Сергей Самаров"

– Это хороший обмен, – согласился Одноглазый. – Но беда в другом – я не готов к такому скорому походу. У меня и войск пока собрано недостаточно. Мне нужно хотя бы две недели, чтобы подготовиться. А в этом случае мы опоздаем на выборы.

– Возьми с собой сына. Его жадность поведет его куда угодно… И я смогу забрать из своего Дома сотню воинов, но не больше, чтобы не оставить Дом беззащитным…

– Снорри Великан… – почесал бороду ярл. – Мой сын и для меня опасен.

– Я сумею тебя защитить. По крайней мере от сына твоего защитить сумею.

– Тогда, вместе с твоей сотней, мы сможем набрать около трех сотен бойцов.

Колдун согласно закивал.

– Этого должно хватить. Куделькин острог охраняет всего одна сотня, которая сейчас отправилась на ежегодный сбор дани мехом и серебром. Добыча для Снорри Великана будет хорошая. Ты сможешь взять себе пленников. Скоро в Норвегию должен прибыть караван из Хазарии. Ты, в дополнение к титулу, еще и хорошо заработаешь. Мне же достанется книга, которая и сделает тебя конунгом…

– Решено. Мы – плывем… Я сейчас же еду к сыну, – решительно объявил Торольф.

Норвегию они покинули уже утром следующего дня…

* * *

Торольф посмотрел своим единственным глазом на книги. Седьмую скрижаль добыть они не смогли, и всемогущество, о котором мечтал Гунналуг, он не приобрел, хотя надежды еще не потерял. Они вынуждены были отправиться в обратный путь без книги, потому что время торопило, и оставили на месте Снорри Великана дожидаться сотню русов с грузом годовой дани. Перед Снорри стоял выбор: или вместе с отцом отправиться домой и тоже предпринять попытку по захвату титула конунга силой, в том числе выступая и против отца, или дождаться верной добычи, которая должна сама прийти в руки. Что касается титула, то после смерти отца, а этого, возможно, ждать не долго, да и приблизить такой исход можно, он так и так бы перешел к сыну, а бороться с отцом, имея примерно равные силы, было и не совсем разумно, потому что тогда пришлось бы бороться и против многих остальных. И потому Снорри Великан, после недолгих раздумий и беседы наедине с Гунналугом, сделал свой выбор и остался на месте, спрятавшись в лесу в стороне от сожженного Куделькиного острога. Но ему Гунналуг не дал никаких поручений относительно поисков книги. Колдун справедливо Великану не доверял. И не столько не доверял его характеру, сколько не доверял его уму. Там, где требовалось с напряжением головой думать, Великан был мало приспособлен для использования. Впрочем, о Торольфе колдун был не намного более высокого мнения. Отец в тонких делах тоже был не лучшим компаньоном.

Сам же Гунналуг считал себя человеком мудрым. И с высоты этой мудрости не мог поверить, что Всеведа, как звали женщину, не унесла книгу из пожарища, потому что это, по мнению колдуна, была самая драгоценная вещь не только в ее доме, но и во всем сгоревшем остроге, во всей земле русов, да, может быть, и во всех населенных людьми землях. От жилища ведуньи ничего, кроме углей, не осталось, и Гунналуг, ведомый своим наитием, сам в разгар пожарища, не боясь опалить волосы, пришел к дому, чтобы посмотреть. Дом полыхал так, что в этом пламени невозможно было уцелеть никакой скрижали. В этом пламени металлу невозможно было уцелеть. Но женщина почувствовала что-то и бежала заранее, гораздо раньше, чем к дому успели подступить специально посланные колдуном воины, путь которым показывали созданные Гунналугом рукотворные вороны со стальными клювами и стальными когтями. И ведунья, конечно, почувствовала, зачем сюда приплыли полуночные соседи. Женщина знала, что ищут ее, и спасала своих дочерей, выводя их не туда, где за воротами ждали воины, а к тем воротам, которые уже доброе десятилетие никто не открывал и где засов Гунналуг сам постарался запечатать своей мыслью, как печатью. На создание полновесной печати ему времени отпущено не было. А заранее он не подготовился, считая, что Всеведа побежит к ближним воротам, где ее и схватят. Вороны должны были указать на нее. Вороны, которые давно уже за ней наблюдали. Но она пошла к другим воротам… Другие люди, что жили рядом, тоже бросились к этим воротам. Но открыть их не смогли. И только Всеведа своей мыслью создала удар и разрушила, в пыль и пепел превратила запечатывающую мысль Гунналуга. И ворота раскрылись. Вот этого он никак не ожидал. Он ожидал встретиться с захолустной знахаркой, которая не сможет оказать ему сопротивления. Но никакая знахарка не могла бы сбить его отвердевшую запеченную мысль и открыть ворота. Это было сложно, если не невозможно, даже любому другому колдуну из тех, кого знал Гунналуг. А женщина сделала это просто, словно бы походя, и с первой, судя по всему, попытки. Это ударило его с расстояния в центр головы, в самый мозг, и ударило так больно, что он не сразу пришел в себя. Сработала отдача. Тогда только Гунналуг понял, что дело ему предстоит не такое простое, как казалось вначале, и он там, где никак не ожидал, встретил серьезного противника.

Книга не нашлась, это была неприятность, однако ничего катастрофического и в этом пока не просматривалось, и вернуться сюда, в Бьярмию, через какое-то время, вполне вероятно, Гунналугу все равно удалось бы, потому что резонно было предположить, что Всеведа где-то спрятала седьмую гиперборейскую скрижаль, когда бежала с детьми от пожара. И это место было где-то в стороне, на не слишком большом отрезке пути от острожного тына до поляны, на которой Гунналуг набросил на нее сеть, запечатанную уже не его собственной печатью, которая не представляла, как оказалось, преграды для ведуньи, а печатью Аполлония, одного из сильнейших магов древней земли Туле. С этой печатью ведунья Всеведа, как и ожидалось, не смогла справиться. С ней никто справиться не смог бы, даже сам Гунналуг, если бы она была наложена не им. Только седьмая скрижаль в состоянии помочь распечь печать и освободиться от сети. Печать Аполлония колдун создавал долго, почти все плавание от Норвегии до бьярминского острога, создавал на случай и держал ее в голове. Печать отняла много сил, но работал он не зря, и случай представился…

Сеть же колдуну пришлось делать на бегу, во время преследования, когда в ответ на его мысленные удары, призванные остановить ее и уронить на землю, Всеведа сама ответила такими же, если не более сильными ударами, и даже едва не сбила его с ног. Будь ее удар брошен не на бегу, имей она возможность хорошо прицелиться и сосредоточиться, колдуну не устоять бы на ногах. Это было бы позором, и уронило бы его авторитет среди воинов, которые были рядом. Женщина… Такого сильного колдуна… Взглядом через плечо… И потому пришлось делать сеть. Но печать к этой сети уже была готова в голове, и оставалось малое – печать наложить.

Нет, седьмая скрижаль могла сделать могущественным любого! Если уж какую-то ничтожную женщину, непонятно как сумевшую прочитать древний язык, наградила умением, то что может с ней сотворить сам Гунналуг! И добыть книгу было необходимо! Любыми средствами, любыми методами, любой ценой! Никак не верилось, что книга могла сгореть в пламени, что женщина могла бездумно оставить ее там… Это выглядело совершенно невозможным при взгляде с любой стороны, хоть со стороны темнолицего колдуна, хоть со стороны самой женщины Всеведы. Скорее всего, она или спрятала это сокровище в каком-то тайнике в лесу, или передала другим женщинам, что смогли убежать от воинов, чтобы женщины потом вернули ей скрижаль. Но времени плутать по лесу в поисках не оставалось. Торольф Одноглазый ждать не стал бы, поскольку и без этого постоянно нервничал, опасаясь опоздать на народное собрание.