Читать книгу "Мой Рон - Хельга Петерсон"

Они вышли из дома. После потёмок коридора попасть на вечернюю улицу и заглянуть в лицо спутника оказалось как-то… странно. У Хейли возникло чувство, будто они переступили через пропасть, хотя на самом деле всего лишь спустились вдвоём по лестнице. Мужчина сошел с низкого крыльца и направился к ауди. Хейли замялась на месте. Тёплый ветер обдул фигуру в тонком джемпере, прихлопнув его к коже и обрисовав развитые мышцы. Кто бы мог подумать, что у сухого Мэнсона такая спина? Хотя Хейли ведь уже видела, как натягивается рубашка на его плечах. Ничего удивительного…

Майрон заметил её отсутствие. Остановился на полушаге и обернулся.

— Ты обиделась? — одна чёрная бровь красиво изломилась

«Нет, я пялилась на твою спину» — так нормально? Хейли уставилась себе под ноги. Спрыгнула с крыльца и догнала спутника.

— Кроссовки и правда носят с платьями, — выдавила она, чтобы хоть что-то сказать. — Это не какой-то способ вас позлить или…

— Хейли, — перебил Майрон. — Я понял. «Интересно» — не значит плохо. Ты хорошо выглядишь.

Да?

— Правда? — вскинула голову она.

— Правда.

Сколько еще раз за сегодня она покраснеет? Настоящий комплимент от Мэнсона оказалось принять намного тяжелее, чем тонкие шпильки. Хейли заложила за ухо русую прядь и спрятала руки в карманы «вареной» джинсовки.

— Спасибо, — пробормотала она.

Майрон тем временем приглашающе открыл дверь ауди и стал молча ждать. Как настоящий джентльмен.

Спустя три четверти часа Хейли, придерживая короткое платье, уселась в красное кресло амфитеатра. Сняла с головы шляпу, тряхнула головой и взбила волосы на макушке. Обвела взглядом зал. Бежевые стены, фрески на потолке, лепнина и греческие колонны. Или они римские? До начала спектакля десять минут, и всё, что оставалось Хейли на это время — гадать об архитектурном стиле колонн.

Поездка до Театра Её Величества в Вестминстере заняла сорок минут. Сорок минут, в которые Мэнсон сосредоточенно смотрел на дорогу и уже привычно не считал нужным о чём-то разговаривать. Однако в этот раз молчание в салоне не казалось тяжёлым и сдавливающим грудную клетку. В кои-то веки между Хейли и Майроном не было никакой недосказанности. Просто поездка на обычное мероприятие, без подвоха с обеих сторон. Если бы Хейли знала Майрона лучше, она даже могла бы назвать его умиротворённым.

И да, она его рассматривала.

Почти в открытую. И он никак на это не реагировал. Будто привык, что его ровный профиль изучают, как под микроскопом, и не чувствовал неловкости. Возможно, его действительно часто рассматривали. Подчинённые, например, раз уж он глава турфирмы. И вряд ли он пользовался у них популярностью за свою небывалую харизму. Хейли предполагала, что персонал его агентства смотрит на нанимателя со страхом.

В отличие от предыдущих поездок, в это раз Майрон сразу знал, где парковаться. Готовился? Он без плутания по улицам поехал на закрытый паркинг недалеко от театра, будто заранее знал, что таковой имеется.

В отличие от предыдущих посещений мест, в этот раз Майрон не шел впереди уверенной походкой, а подстроился под шаг Хейли. Еще немного, и галантно предложил бы свой локоть. Но нет, не предложил. Уровень отношений не успел вырасти настолько после предыдущего раза.

Они вместе вошли в театр. Вместе прошли ко входу в зал. А дальше в системе обходительного кавалера случился сбой. Мэнсону позвонила та самая женщина с индийским именем, и он остался в фойе, чтобы поговорить.

Гадать, было ли что-то между ним и индианкой с бархатным голосом, не приходилось. Конечно, было. Несмотря на всю свою замкнутость и сдержанность, Майрон Мэнсон умел производить впечатление, даже тётя Элла попала под колдовство угольных глаз. И только Хейли с первой минуты «повезло» подвергнуться циничной критике… что, вообще-то, обидно.

В итоге Хейли прошла в зал одна. Нашла своё место, села на него, и стала изучать греческие (римские?) колонны. Нужно изучить, в чём же разница. Для общего развития.

Справа раздались тяжелые шаги и шорох. Что-то большое с хрюканьем упало рядом. Хейли дёрнулась и обернулась: в соседнее кресло приземлился грузный мужчина. «Дутая» жилетка поверх футболки не закрывала объемный живот, второй подбородок навис над грудью, кепка с эмблемой футбольной команды прятала макушку головы. В личное пространство Хейли ворвался запах чеснока.

Боже. Ей паталогически не везет на соседей. Образ Доббсона из поезда еще не выветрился из памяти окончательно, но теперь его, кажется, затмили.

Мужчина поёрзал на месте (кресло тихо скрипнуло в ответ), сложил руки на животе и широко расставил ноги. Привычка, вживляемая в мозг мальчиков в младенчестве? Колено в линялых джинсах задело голое колено Хейли. Какого чёрта? По её телу прошла дрожь липкого чувства отвращения.

Однако мужчину его поза устраивала.

— Прошу прощения, — прозвучал глубокий голос с другой стороны. — Рабочие моменты.

Хейли резко повернула голову. За рассматриванием субъекта справа, она не заметила, как слева появился Мэнсон и сел в своё кресло. Запах его парфюма начал борьбу с чесноком. Мэнсон открыл рот чтобы сказать что-то еще, но его взгляд остановился на слившихся в единое целое коленях, и фраза осталась невысказанной. Тёмные брови сошлись.

— Кхм, — он вдруг наклонился в сторону. Перегнулся через Хейли, плечо в тонком джемпере легко коснулось её ключиц. Чёрный затылок оказался в сантиметре от её подбородка. — Простите, — Майрон хлопнул мужчину по плечу. Соседнее кресло скрипнуло. — Вы мешаете девушке.

Серьезно? Она глубоко втянула носом воздух и задержала дыхание. Покосилась в сторону соседа. Майрон Мэнсон действительно сейчас вступился за неё?

Между креслами повисла пауза. Очевидно «дутая жилетка» соображал, о чём речь.

— Извиняюсь, — буркнул он наконец.

Нога в джинсах отъехала от голого колена на дюйм. Не полегчало.

— Всё нормально, — Хейли растянула губы в улыбке. — Мне не мешает.

Нет. Мешает очень. Почему она сама не может пнуть эту ногу в джинсах, да побольнее? Не начинать же хамить недалёкому типу, в самом деле.

Майрон выровнялся в кресле, его чёрный взгляд снова метнулся к теперь уже разомкнутым коленям. Хейли почувствовала, как потеплели щеки, а кожа голых ног покрылась мурашками. Идиотизм. Откуда эта неловкость? Почему неловкость? Неловко должно быть соседу, а не ей.

Мэнсон перестал прожигать взглядом голые голени. Опёрся о подлокотник кресла и склонился к её уху.

— Поменяемся местами?

Тёплое дыхание пощекотало кожу. Хейли подавила порыв повернуться и заглянуть в его глаза: если так сделать, то есть вероятность столкнуться с ровным носом.

— Не обязательно, — она вяло пожала плечами.

Руки сами потянулись к шляпе на коленях и покрутили её вокруг своей оси. Нервы-нервы. Голова пропала из опасной близости. Хейли кожей почувствовала, что стало свободнее, зато вся облаченная в чёрное фигура стала подниматься из кресла. Она медленно выросла над рядом кресел, к лицу протянулась рука с раскрытой ладонью.