Читать книгу "Души теней - Лиза Джейн Смит"

— Пусти, я посмотрю.

Снова раздался стук. Почему они не могут перестать? Ей что, мало забот без этого?

Руки Дамона обвились вокруг нее. Она почувствовала жар — даже удерживая ее на месте, он почти не тратил сил. Он не хотел сделать ей больно, хотя на это хватило бы десятой части силы, прячущейся в его мускулах.

Охватившая ее волна чувств заставила ее прикрыть глаза, но она знала, что ей придется проявить здравомыслие.

— Дамон! Они могут предупреждать нас! Может быть, Ульма умирает!

Упоминание смерти подействовало. Его глаза сузились, кроваво-красный свет, пробивавшийся сквозь занавески, лежал на его лице красными и черными отсветами, из-за чего он казался красивее — и опаснее, чем всегда.

— Ты останешься здесь, — ровно сказал Дамон, не пытаясь казаться «хозяином» или «джентльменом». Он был диким зверем, защищавшим свою самку, единственное существо в мире, которое не было ни соперником, ни едой.

Спорить с ним было бесполезно — не в этом состоянии. Елена останется. Дамон сделает то, что нужно. А Елена останется здесь так долго, как ему покажется нужным. Елена не знала, чьи это мысли. Они с Дамоном все еще не разделили свои эмоции. Она решила понаблюдать за ним и если он выйдет из себя…

«Я не потеряю контроль».

Переход от буйства животных инстинктов к холодному, абсолютному спокойствию был еще страшнее. Она не знала, является ли Дамон самым здравомыслящим из тех, кого она встречала, или он просто лучше всех прячет свою злобу. Придерживая на груди порванную кофточку, она смотрела, как он грациозно подошел к двери и неожиданно рванул ее, почти сорвав с петель.

Никто не упал. Никто их не подслушивал. Мередит стояла, одной рукой удерживая Бонни, и подняв другую для нового стука.

— Да? — ледяным тоном спросил Дамон. — Мне казалось, я все вам сказал…

— Сказал. И вот, — начала Мередит, хотя прервать Дамона в таком состоянии было равносильно попытке самоубийства.

— Что вот? — прорычал Дамон.

— Толпа угрожает сжечь дом. Не знаю, мстят ли они за Дрозне, или им не понравилось то, что мы забрали Ульму, но они разъярены и вооружены факелами. Я не хотела прерывать лечение Елены, но доктор Меггар сказал, что его они не послушают. Он человек.

— Он был рабом, — вставила Бонни, пытаясь вырваться из рук Мередит. Уставившись на Дамона лучистыми карими глазами, она протянула к нему руки. — Только ты можешь нас спасти, — повторила она словами то, что уже сказала взглядом. Значит, дело было по-настоящему плохо.

— Ладно, ладно. Я позабочусь о них, а вы позаботитесь о Елене.

— Конечно, но…

— Нет. — Дамой все еще был немного не в себе из-за крови и тех воспоминаний, которые мешали Елене связно мыслить. Или он просто каким-то образом преодолел свой страх перед Мередит. Он положил руки ей на плечи и посмотрел прямо в глаза — он был всего на полтора-два дюйма выше:

— За Еленой присмотришь лично ты. Здесь каждое мгновение происходят трагедии — непредвиденные, ужасные, смертельные. Не хочу, чтобы с Еленой что-то случилось.

Мередит долго смотрела на него. Обычно, когда дело касалось Елены, она спрашивала разрешения хотя бы взглядом, но на этот раз не стала:

— Я защищу ее, — ее голос никогда не был таким низким. Поза и тон предполагали продолжение «даже ценой собственной жизни», и это не казалось излишне патетичным.

Дамон отпустил ее, шагнул к двери и вышел, не обернувшись. Но его голос звучал в ее мозгу: «Ты останешься невредимой, если это вообще возможно. Я клянусь».

Если это вообще возможно. Как мило. Елена попыталась собраться с мыслями.

Мередит и Бонни смотрели на нее. Елена глубоко вздохнула, на миг вернувшись в старые добрые времена, когда после свидания всегда следовал обстоятельный разбор полетов. Но Бонни сказала только:

— Лицо у тебя почти в порядке.

— Да, — Елена попыталась завязать концы кофточки на груди. — С ногой хуже. Нам не удалось закончить.

Бонни открыла рот, но тут же снова закрыла его — такой же подвиг для нее, как для Мередит — данное Дамону обещание. В результате она сказала только:

— Возьми мой шарф и перевяжи ногу. Мы его сложим и потуже затянем рану, чтобы она не открылась.

— Думаю, доктор Меггар уже закончил с Ульмой, — добавила Мередит. — Может быть, он сможет тебя осмотреть.

Доктор Меггар снова мыл руки, огромным насосом накачивая в раковину воду. На полу громоздилась куча окровавленных тряпок, а запах стоял такой, что душистые травы почти не помогали. Елена не узнала женщину, которая сидела в большом удобном кресле.

Боль и ужас сильно меняют человека. Елена знала это, но, оказывается, не понимала насколько. И как преображают отдых и избавление от боли, тоже не знала. Она привезла сюда женщину, сжавшуюся до размеров ребенка. Худое измученное лицо искажали боль и смертельный страх, так что оно походило на небрежно набросанный портрет уродливой старухи. Кожа была болезненно-серой, тонкие волосы еле-еле прикрывали череп, свисая неопрятными сосульками. Все в ее облике кричало о том, что она рабыня — от железных полос на запястьях до полуобнаженного, окровавленного тела в шрамах и босых грязных ног. Елена не могла даже сказать, какого цвета у нее глаза: они казались такими же серыми, как и все остальное.

Теперь Елена смотрела на женщину чуть за тридцать. Тонкое, красивое, даже аристократичное лицо, прямой нос, темные умные глаза и красивые, крыльями раскинутые брови. Она полулежала в кресле, поставив ноги на оттоманку, и медленно расчесывала волосы — темные, с редкими седыми прядями. Седина придавала какое-то достоинство простому синему халату, в который она была одета. На лице лежали легкие морщинки, но прежде всего при виде нее Елену охватила всепоглощающая нежность — возможно из-за немного округлившегося живота, на котором покоилась одна ее рука. На лицо вернулась краска и особое внутреннее сияние.

На мгновение Елена подумала, что это жена или экономка доктора Меггара, и с трудом преодолела искушение спросить, умерла ли бедная рабыня.

Потом она заметила под темно-синей манжетой отблеск железного браслета.

Эта темноволосая аристократичная женщина — Ульма. Врач совершил чудо.

Целитель, как он себя называет. Понятно, он умеет лечить раны, как и Дамон. Человек, избитый как Ульма, не сможет прийти в норму без применения могущественной магии. Попытки наложить швы на то кровавое месиво, с которым ему пришлось работать, явно были бы бесполезны, но доктор Меггар ее вылечил. Елена никогда не попадала в подобные ситуации, поэтому она прибегла к правилам этикета, внушенным ей в Виргинии.

— Рада познакомиться. Я Елена, — она протянула руку.

Расческа упала на кресло. Женщина схватила ладонь Елены обеими руками. Темные глаза уставились на лицо Елены.

— Ты… это ты, — она сняла обутые в тапочки ноги с оттоманки и опустилась на колени.