Читать книгу "Сюзанна и Александр - Роксана Гедеон"

– Да, знаю.

– Вы поедете?

Я рассмеялась.

– Трудно представить, что он пригласит меня.

– Я имею в виду, вы поедете туда со мной?

– С вами? А мадам Грант?

– А мадам Грант вовсе не обязательно об этом знать, э?

Я поняла, что он имеет в виду. Если я под руку с Талейраном появлюсь в новом загородном поместье Клавьера… О, если это произойдет, ни у кого больше не будет сомнений, что министр иностранных дел очень ко мне расположен и его расположение зашло довольно далеко. Для Клавьера это будет предупреждением. Он придет к выводу, что Талейран готов защитить меня.

– Я поеду туда с вами, – произнесла я. – Я так хочу, чтобы Александр мог хотя бы на время вернуться.

Лицо Талейрана было непроницаемым. Он поднялся, сделал знак лакею.

– Мне пора на службу, мадам. Мы слишком долго сегодня говорили.

Я протянула ему руку. Он склонился передо мной и прикоснулся к ней губами в том месте, где кружевная митенка обнажала пальцы.

Я невольно ощутила легкую волнующую дрожь, пробежавшую по телу от этого поцелуя. Он почувствовал ее: я поняла это по внимательному взгляду, которым он меня окинул. Мы попрощались.

Я долго еще сидела на скамейке, глядя, как, прихрамывая, удаляется Талейран. Мне было страшно за саму себя. Я слишком долго была одна, слишком долго. Я почти беззащитна. А плоть… Плоть напрасно называют слабой. Она сильна, порой куда сильнее духа. По крайней мере, именно это я сейчас ощущала.

«Боже, сделай так, чтобы Александр приехал»,– подумала я напоследок, находя в этой мысли единственную опору. Потом взяла свой белый кружевной зонтик, раскрыла его и медленно пошла по аллее к карете, давно меня ожидавшей.

4

Ранним майским утром, когда я, допивая кофе и совершенно не ожидая никаких гостей, перебирала почту и, заметив в ворохе бумаг письмо Талейрана, уже готова была взяться за чтение, в столовую вошел граф Ле Пикар де Фелиппо.

Без предупреждения, без доклада… Я даже привстала с места от возмущения. Мало того, что этот человек почти оскорбил меня в прошлый раз, он снова является ко мне как невежа!

За спиной графа застыл смущенный дворецкий, а сам граф был одет как человек, собирающийся в долгое путешествие, и изрядно вооружен.

– Полагаю, – сказал Ле Пикар решительно, – вы простите меня за внезапное вторжение, сударыня.

– Без особого желания, – холодно проговорила я, не слишком приязненно глядя на графа. – Возможно, сударь, времена не располагают к соблюдению приличий. Тем не менее, мне не настолько плохо служат, чтобы посетители являлись сюда без доклада.

Граф направился к столу, зазвенев шпорами.

– Припишите неожиданность моего визита весьма важным вещам, которые я должен вам высказать. И которые, – добавил он, поглядев на Аврору, – могут быть высказаны только вам.

Аврора поднялась и вышла, сразу поняв намек. Я сделала знак дворецкому, и он прикрыл за собой обе створки дверей. Мы с графом остались в столовой одни. Я отложила письмо Талейрана и со вздохом поднялась, не предлагая Ле Пикару сесть.

– Сударь, я надеюсь все-таки, что вы пришли в себя и после двухмесячного раздумья передадите мне письмо мужа.

– Да. Я передам. А после того как вы его прочтете, я считаю себя обязанным высказать некоторые соображения.

– По поводу письма?

– По поводу вашего пребывания в Париже.

Его тон, сухой и даже слегка гневный, не располагал к тому, чтобы я вспоминала о дружеских отношениях, прежде существовавших между нами. Теперь мне уже не хотелось называть его Антуан. Если бы он вел себя не так холодно, я бы охотно рассказала ему, что делаю в Париже. Мне ведь особенно не с кем было поделиться. Но он сразу взял на себя роль судьи, и объясняться перед ним – это значило признать его право судить меня.

– Какая дерзость, – произнесла я, сдерживая гнев. – Что дает вам основания думать, что я выслушаю вас? Вы слишком много на себя берете! Кто позволил вам распоряжаться письмами герцога дю Шатлэ?

– Моя привязанность к нему, сударыня. Я имею честь быть другом Александра. И в то время, когда он не имеет над вами власти, я считаю себя обязанным позаботиться о сохранении его чести и его доброго имени.

Все во мне вскипело от этих слов. Я сжала зубы, понимая, что должна призвать на помощь все силы, чтобы сдержаться. Никогда в жизни, пожалуй, мне еще не хотелось выругаться – так, чтобы этого нахала просто в жар бросило.

– Сударь,– произнесла я с гневом в голосе, – предупреждаю, если вы будете продолжать в том же тоне, вас выведут. Я не намерена терпеть так называемую власть любого, кому взбредет на ум назваться другом герцога! Давайте письмо… Пожалуй, только оно заставляет меня так долго быть в одной комнате с вами.

Я распечатала письмо, полагая, что оно будет довольно длинным. Каким же жестоким было мое разочарование, когда я увидела всего несколько строк, написанных торопливым почерком:

«Пишу вам из Лондона, carissima mia, и оттого буду краток, что уже сегодня вечером меня ждет судно, отплывающее в Данию. Через две недели я буду в Митаве, а после вернусь к графу д'Артуа в Эдинбург.

Очень скучаю. Милая моя, возможно, в середине лета будет счастливая оказия побывать в Бретани. Верьте, что я использую любую возможность, если она представится.

Как там Филипп? Закажите его портрет, если в Бретани вам встретится какой-нибудь художник. Да и вас пусть изобразят рядом с малышом. Тогда ваше лицо всегда будет со мной.

Я люблю вас. Очень надеюсь, что третью годовщину нашей свадьбы мы встретим вместе.

Александр.

5 марта 1798 года, Лондон».

Я разочарованно посмотрела на графа. Разочарование заставило меня забыть о чувствах, которые я к нему питала.

– И это все? Пятнадцать строк за девять месяцев отсутствия?!

– У Александра было мало времени. Мы встретились случайно, и он так же случайно узнал, что я с минуты на минуту уезжаю во Францию.

– М-да…с— сказала я без всякого выражения. – Это, без сомнения, утешает.

– Вы будете отвечать? – спросил Ле Пикар резко.

– Нет! Через вас не буду.

– Так я и думал, – произнес он тоном, показавшимся мне оскорбительным.

Наступило молчание. Я не намерена была отвечать на этот странный выпад, поглощенная иными мыслями. К чему отвечать? Я была почти уверена, что вскоре мы сможем встретиться, что вскоре Александр сам вернется в Бретань. И, честно говоря, столь краткое письмо уязвило меня. Все-таки девять месяцев разлуки… Неужели не было никакой другой оказии, кроме поездки Ле Пикара? Должно быть, Александр так занят, что просто не ищет иных возможностей!