Читать книгу "Ричард Длинные Руки. Церковь и демоны - Гай Юлий Орловский"

– Императору нужны средства передвижения. То есть мне. То, что у меня есть, не успевает за моими растущими потребностями капризного интеллектуала. А также императора, исполненного самодурства и поэзии… Вы же как-то вжикаете?

Он вспискнул:

– Человек на тех дорогах не выживет!

– Даже мгновение? – спросил я. – Ладно, верю. Если рассыплешься на бозоны, то при квантовой запутанности собрать будет непросто. Но вы и в нашем мире можете. Или тоже сокращаете дорогу через свой мир плазмы?..

Он подумал, я почти видел, как на его крошечном, но выпуклом лобике собрались морщинки, но через мгновение он покачал головой.

– Конечно, через свой. Он же везде!

– Так и думал, – ответил я. – В нашем так мгновенно не просто. А есть такие, что могут в нашем?

Он снова подумал, ответил без уверенности в голосе:

– Таких единицы…

– Плохо, – сказал я с огорчением, – хотя вообще-то хорошо. А есть умельцы, чтобы могли перенести не только свою задницу, но и мою? В смысле, и меня целиком с задницей? Не потеряв по дороге голову или другие части моего остаточного тела?

– Есть, – ответил он, – но вам же надо быстро?

– Медленно я и сам могу, – огрызнулся я. – За каких-то полгодика и пешком до империи Германа, а за год и вовсе до океана… А мне надо щас!.. Я человек, а это значит, само нетерпение и капризы подсознания. Потому это звучит гордо, хотя и непонятно, с какого перепугу…

– Мой господин?

– Узнай о таких, – велел я. – Которые смогли бы меня перенести на большие расстояния в моем мире!.. Не просто быстро, а очень быстро. Медленно могу сам, а быстро на арбогастре!..

Он вспискнул ликующе, любит выполнять поручения, в таких случаях чувствует себя крупным и важным, и тут же его искорка исчезла.

И все-таки ощущаю неловкость, что вроде бы отодвинул на задний план Зайчика и даже преданного Бобика. И хотя оба живут в роскоши и неге, но все чаще обхожусь без них, как вот планирую сейчас, когда нужно прыгнуть к Герману, а потом на северный материк…

В этом случае воспользоваться услугами демона, который перенесет только меня, вообще чуть ли не предательство в отношении старых друзей.

Пока терзался совестью, нащупал на безымянном колечко, Карл-Антон говорил, что тоже работает на перенос, послушно разогрелось под кончиками пальцев, жар побежал в кисть, оттуда потек до локтя, там задержался, обрабатывая более массивные суставы и хрящи, бодрее двинулся до плеча, а оттуда уже в обе стороны, водопадом вниз, и с усилием к голове.

В мозгах стало жарко. Я сцепил челюсти, но передо мною в пространстве зависло нечто вроде овального окна, а по ту сторону рассмотрел внутренности моего кабинета, который от этой спальни до выхода отделяют два небольших проходных зала.

Жар нарастал, я сделал движение, пригнулся и переступил через грань, но, похоже, поторопился, увяз в плотном, как клей, воздухе, если это воздух, и лишь спустя пару долгих и мучительных секунд шагнул на ту сторону.

Окошко за мной мгновенно исчезло. Само, я не успел и подумать, просто силенок не хватило держать так долго. Кольцо кольцом, но управляю им я, и пока что получается весьма хреново.

Я в кабинете, рядом мой стол с бумагами, а у дальней двери в коридор дремлет на стульчике Хрурт.

Я постоял в неподвижности, сердце колотится, а легкие жадно хватают воздух. Хрурт вздрогнул, вскинул голову и посмотрел на меня дикими глазами.

– Ваше величество?.. Я не учуял, как вы вошли!

– Все в порядке, – бросил я.

Пока за столом руки-ноги отходили от дрожи, успел подумать, что теперь у меня аж два кольца для переноса. Срабатывают по-разному, это как если гвоздь можно забить молотком, а можно и обухом топора, что, вообще-то, предназначен для другой работы.

Все равно второе никому не отдам, мелькнула мысль. Нельзя развращать людей магией, пусть самолеты изобретают, а также массовую и доступную всем сословиям телепортацию!..

Да и вообще, только дурак отдает кому-то хотя бы часть преимущества, а я позиционирую себя как мудрого и дальновидного правителя.

Перевел дыхание, надел на лицо лучезарную улыбку и вышел в коридор, медленный и с государственной задумчивостью на челе.

Гвардейцы подтянули животы, в глазах вопрос: не велю ли сопровождать, я покачал головой и пошел к лестнице.

Внизу женщины старательно и лучезарно улыбаются, строят глазки, поглядывают кокетливо, среди них мелькнуло аристократически утонченное лицо Мишеллы, я кивнул ей, выделяя из толпы, она улыбнулась сдержанно и опустила веки.

Увидев меня издали, в мою сторону направился Келляве, мелькнул Кенговейн, но тут же исчез.

Келляве поклонился с пяти шагов, я сделал ему знак, чтобы шел рядом, все в рамках протокола, придворные выжидающе смотрят со всех сторон, стараясь не пропустить ни единого моего жеста, выражения лица или каких-то изменений в походке.

Келляве поглядывал на меня искоса, но помалкивал, я кивнул подбадривающе, он вздохнул и со слабой улыбкой развел руками.

– Как же все здесь сложно… Но не для вас, правда? Вы-то скулите зря. Императором быть неплохо. А четыре любовницы… это заметный знак для империи, что дела в ней в порядке.

Я спросил с интересом:

– Прямо вот так знак?

– Видимый издалека, – подтвердил он. – И понятный даже умным. Всем издали видно, что ничто нигде не горит, можно пить, гулять и по бабам. Народу и людям нужны понятные ориентиры.

– Это мои любовницы в виде таких ориентиров?

– Пусть знаки, – ответил он уступчиво. – А вот когда одна, а то и вовсе только жена, то в империи что-то не так. Такой император весь в делах, а если в делах и заботах, то у него какие-то проблемы. Кто же станет заниматься делом, когда и так хорошо?.. А если проблемы у императора, то и у державы… Так что ваши четыре любовницы показывают народу, что в империи все хорошо, все хорошо, ваше величество. А как на самом деле, это уже государственная тайна.

Я сказал с сарказмом:

– Может, мне как-нибудь пьяным пройти по улицам, горланя непристойные песни?

– Простой народ в вас влюбится, – заверил он. – Может быть, как-нибудь после скучного и занудного совещания стоит, а?

– Простой народ, – напомнил я, – пока что еще ничего не решает. Так что его любовь отложим до прихода демократии.

Он зябко передернул плечами.

– Надеюсь, это страшное время, которым так пугаете, никогда не настанет.

– Может, и не настанет, – согласился я. – Демократия тоже одна из стадий развития общества. Вообще-то, можно пропустить или перепрыгнуть в более развитый и культурный тоталитаризм, но это уж как получится…

– Герцог Гуммельсберг, – прервал он. – Вон там с группой вельмож… Позвать?