Читать книгу "Корона мечей - Роберт Джордан"

Опустив небольшую подзорную трубу, Добрэйн засунул ее в кожаный цилиндрический футляр, привязанный к седлу.

– Я надеялся, что дикарки что-то не так поняли, но раз знамя Дома Сайган развевается вместе с Восходящим Солнцем, значит, на троне и вправду Колавир. Она наверняка каждый день раздает в городе подарки: деньги, еду, безделушки. Так всегда по традиции отмечают Торжество Коронации. Любой правитель наибольшей популярностью пользуется в течение недели после того, как завладеет троном. – Он искоса взглянул на Ранда; в лице Добрэйна читалось напряжение, связанное с тем, что он говорит так прямо в присутствии Возрожденного Дракона. – Простой люд может взбунтоваться, если ему не понравится то, что ты собираешься делать. На улицах может пролиться кровь.

Серый жеребец Хавьена нетерпеливо гарцевал под всадником, который переводил взгляд с Ранда на город и обратно. Это был не его родной город. Майенец и раньше не скрывал, что его мало беспокоит, прольется на этих улицах кровь или нет. Главное, чтобы с его собственным правителем ничего плохого не случилось.

Ранд довольно долго просто внимательно разглядывал город. Что бы он там ни увидел, его лицо сохраняло мрачное выражение. Мин все это время разглядывала Ранда, с явным беспокойством, может быть, даже с состраданием.

– Я постараюсь во всем разобраться, – произнес он в конце концов. – Флинн, ты останешься здесь с солдатами. Мин...

Она резко прервала его:

– Нет! Я буду там, где ты, Ранд ал’Тор. Я нужна тебе, и ты знаешь это. – Последнее прозвучало не как требование, но если женщина стоит руки в боки и сверлит тебя взглядом, это мало похоже на просьбу, какие бы слова она при этом ни произносила.

– И я тоже, – добавил Лойал, опираясь на свой топор. – Как-то так получается, что все самое интересное происходит с тобой, когда меня нет рядом. – В его голосе послышались жалобные нотки. – Так не годится, Ранд. Не годится для книги. Как я могу писать о том, чему не был свидетелем?

Все еще глядя на Мин, Ранд предостерегающим жестом протянул было к ней руку, но потом уронил ее. Девушка спокойно встретила его взгляд.

– Это... безумие. – Жестко натягивая поводья, Дашива ударами в бока заставил свою упитанную лошадь подойти вплотную к черному коню Ранда. У него было такое выражение лица, точно он делал это против своего желания; может, даже Аша’манам бывало не по себе, если они оказывались слишком близко к Ранду. – Вполне достаточно одного-единственного человека с... луком или ножом, которого вы не заметите вовремя. Пошлите кого-нибудь из Аша’манов. Или нескольких, если считаете, что это необходимо. Можно открыть проход прямо во дворец и оказаться там, прежде чем кто-либо поймет, что происходит.

– И сидеть здесь, дожидаясь темноты, – перебил его Ранд, направляя жеребца так, чтобы объехать Дашиву, – пока нас не разглядят на открытом месте? Вот уж точно отличный способ вызвать кровопролитие. Они видят нас со стен, они ведь не слепые. Рано или поздно они пошлют сюда кого-нибудь, чтобы выяснить, кто мы такие и сколько нас. – Основную часть колонны скрывал склон холма, знамена тоже были опущены, но всадники на гребне, да еще в сопровождении Дев, несомненно должны вызывать любопытство. – Будет так, как сказал. – Его голос зазвенел от гнева, и от него запахло холодным бешенством. – Никто не погибнет, Дашива, если этого можно будет избежать. Я уже пресытился смертью. Ты понимаешь меня? Никто!

– Как прикажете, милорд Дракон. – Дашива слегка склонил голову, но голос звучал сердито, а пахло от него...

Перрин потер нос. Этот запах... промелькнул, точно хвост вспорхнувшей птицы, слишком быстро, так что он почти ничего не успел разобрать. И тут же нахлынули страх, ненависть, гнев и еще целая дюжина, если не больше, эмоций. И все же у него больше не оставалось сомнений в том, что этот человек безумен, какую бы маску простодушного добряка он на себя ни надевал. Однако все это тут же вылетело у Перрина из головы. Так близко...

Ткнув Ходока каблуками в бока, он поскакал в город, не дожидаясь остальных, не думая о том, скачет за ним Айрам или нет. Впрочем, в этом он нисколько не сомневался. Сейчас Перрин не мог думать ни о чем, кроме Фэйли. Если Ласточка в целости и сохранности доберется до города... Титаническим усилием он заставил себя перевести Ходока на крупную рысь. Скачущий галопом всадник мог привлечь ненужное внимание, вызвать расспросы и, следовательно, задержку.

Как только Перрин поскакал тише, остальные довольно быстро догнали его и Айрама. Мин, кажется, и Лойал. Девы, развернувшись веером, вскоре оказались впереди. Рысцой обгоняя его, некоторые из них бросали на Перрина сочувственные взгляды. Пробегая мимо, Чиад не отрывала взор от земли.

– Мне все-таки не нравится этот план, – пробормотал Хавьен, который скакал бок о бок с Рандом. – Простите, милорд Дракон, но это так.

Добрэйн, с другой стороны от Ранда, проворчал:

– Нас слишком много, майенец. Если бы мы сделали по-твоему, они закрыли бы перед нашим носом ворота еще до того, как мы проскакали хоть милю.

Хавьен буркнул что-то в ответ и, понукая коня, отъехал на несколько шагов. Он считал, что вместе с Рандом в город должны были отправиться все.

Перрин оглянулся через плечо на тех, кто остался. На гребне холма стояли, держа под уздцы лошадей, Дамер Флинн, которого легко можно было узнать по мундиру, и несколько двуреченцев. Перрин вздохнул. Он и думать забыл о двуреченцах. Может быть, их все же следовало взять с собой? Скорее всего, однако, Ранд прав, да и Добрэйн как будто поддержал его.

Несколько человек запросто могли проникнуть туда, куда армию, пусть даже небольшую, ни за что не пропустят. Если бы ворота захлопнулись перед ними, айильцам пришлось бы осаждать город, если они еще, конечно, поддерживали Ранда. И тогда резня неминуема. Ранд засунул Драконов скипетр в один из седельных вьюков, откуда торчал лишь его конец, украшенный резьбой. Внешний вид Ранда вряд ли мог навести на мысль, что он Дракон Возрожденный. Что касается Аша’манов, никто в городе понятия не имел, что означает черный мундир. Конечно, уничтожить несколько человек легче, чем армию, пусть и небольшую, даже если среди этих людей большинство умеют направлять Силу. Перрин своими глазами видел, как копье Шайдо пронзило одного из Аша’манов в живот, и тот умер в мучениях, как и всякий другой человек.

Дашива проворчал что-то себе под нос. Перрин разобрал лишь слова «герой» и «глупец», и то и другое было сказано пренебрежительным тоном. Если бы не Фэйли, он бы, пожалуй, и согласился. Один раз Ранд бросил взгляд на айильский лагерь, растянувшийся по холмам восточнее города на две или три мили, и Перрин затаил дыхание – а вдруг Ранд вздумает свернуть туда? Но что бы ни пришло в голову Ранду, Перрин знал, что продолжит свой путь. Фэйли, вот что важнее всего, согласится с этим Ранд или нет.

Когда до ворот оставалось меньше чем полмили, отряд въехал в другой лагерь, при виде которого Перрин нахмурился. Он был такой большой, что сам напоминал город. Насколько хватал глаз, вплотную друг к другу лепились полуразвалившиеся лачуги и шаткие навесы, установленные прямо на голой выжженной земле и льнущие к высоким серым городским стенам. Прежде это место – густое переплетение кривых улочек и переулков – называлось Слобода, но потом Шайдо сожгли его. Только немногие молча оглядывались, когда мимо них проносился незнакомый отряд в сопровождении огир и айильских Дев, но большинство продолжали заниматься своими делами. Настороженные, угрюмые лица; эти люди знать ничего не хотели, кроме того, что происходило прямо у них под носом. Жители Слободы одевались довольно пестро. Пышные яркие наряды, выброшенные предыдущими хозяевами, подобранные и превратившиеся в лохмотья, соседствовали с одеждой мрачных тонов, обычной для столичных жителей, и с совсем простыми темными одеяниями обитателей деревень и ферм. Когда Перрин покидал Кайриэн, обитатели Слободы ютились в самом городе вместе с тысячами беженцев из внутренних областей страны. На лицах многих красовались синяки, порезы и даже раны, чаще всего неперевязанные. Вряд ли они ушли из города, из-под защиты стен, по своей воле. И жители Слободы, и беженцы боялись возвращения Шайдо. Известное дело – кто однажды обжегся, шарахается от раскаленного железа.