Читать книгу "«Князья, бояре и дети боярские» - Михаил Бенцианов"

Со второй половины XIII в. сбор дани выполнялся самими князьями. Для них подобная роль открывала новые перспективы. Обязанность выплачивать дань разделила территорию Северо-Восточной Руси на две неравноценные группы. Княжества, отличавшиеся выгодным расположением на торговых путях и развитым административным аппаратом, сравнительно легко могли отправлять татарский «выход» в полном объеме. Другие испытывали очевидные проблемы, которые усугублялись по мере возрастания задолженности. В случае задержки или даже неуплаты дани нерадивый князь мог поплатиться жизнью или потерять ярлык на свое княжество, которое попадало в сферу влияния более удачливых соперников. История с «кашинским долгом» едва не привела к захвату этого княжества московскими князьями. Многочисленные «посулы» и подарки татарским вельможам позволяли без битв и крови расширять политическое влияние, а при случае приобретать права на задолжавшие или выморочные княжества[13].

Сбор дани в чужих княжествах сопровождался откровенными вымогательствами. О поведении москвичей в Ростове красочно рассказывает житие Сергия Радонежского: «Увы, увы тогда граду Ростову, паче же и князем их, яко отъяся от них власть, и княжение, и имение, и честь, и слава, и вся прочая потягну к Москве… возложиста велику нужю на град да и на вся живущая в нем, и гонение много умножися. И не мало их от ростовец москвичем имениа своа с нуждею отдаваху». Бесцеремонные московские бояре Мина и Василий Кочева буквально «выбивали» из ростовцев причитающиеся суммы. Результатом стало не только ослабление Ростовского княжества, но и переселение многих ростовцев на московские земли[14]. Не только москвичи проявляли такие злоупотребления. Михаила Тверского на суде у хана Узбека обвиняли в том, что он отсылал в Орду значительно меньше того, что в действительности собирали его сборщики на территории великого княжества[15]. Формально сохраняя атрибуты княжеской власти, князья из «слабых» княжеств постепенно теряли влияние и переходили на положение «служебников». Соперничество между различными княжествами Северо-Восточной Руси приобрело за счет этого ярко выраженный экономический характер.

Необходимое для «выхода» серебро можно было получать за счет продажи имеющихся ресурсов на внешние рынки. В условиях неразвитой экономики большая часть нагрузки в этом случае ложилась на крестьянские хозяйства. Их следовало оберегать, следить за сохранением в них нужного количества людей и, естественно, передавать в руки частных владельцев только в исключительных случаях.

Прежде всего, это правило затрагивало «вассалов» соседних князей. В договоре Дмитрия Донского и Владимира Храброго 1389 г. было сказано: «А сел ти (Владимиру Храброму. – М. Б.) не купити ни в моем уделе, ни в великом княженьи, ни твоим детем, ни твоим бояром. А хто будет покупил земли данные, служние или черных людей, по отца моего животе, по князя великого по Иванове, а те, хто возможет выкупити, ине выкупят, а не взмогут выкупити, ине потянут к черным людем. А хто не всхочет тянути, ине ся с земль сступят, а земли черным людем даром. Так же и мне, и моим детем, и моим бояром сел не купити в твоем уделе. А хто будет покупил, а то потому же»[16]. Как видно, стороны обязались взаимно не расширять свои владения и владения своих бояр, за счет покупки «земль данных». Аналогичные ограничения, вероятно, имели и внутреннее хождение. В близком по смыслу пункте уставной грамоты митрополиту Киприану рассматривалась судьба митрополичьей домовной вотчины города Луховца: «А бояром и слугам князя великого и митрополичьим земль луховских не купити; а который будет покупил тем лести вон, а серебро свое взяти». Бояре на службе у митрополитов, не говоря уже о великокняжеских боярах, не могли покупать луховские податные земли. Запрет не рассматривался как ущемление их прав. Позднее приобретение «черных» земель производилось в случае княжеского пожалования, оформлявшегося особыми грамотами[17].

Запрет приобретать «черные» земли был обусловлен существованием определенного набора привилегий, распространявшегося на «боярские» земли. Деление земель на «черные» и «боярские» присутствовало в древнейших писцовых книгах. Подобное противопоставление свидетельствовало об особом статусе «белого» (свободного от податей и повинностей) боярского землевладения. «Боярские» земли свободно передавались по наследству, продавались и отдавались в качестве вкладов в монастыри, сохраняя свой статус[18]. Сохранившиеся источники говорят о значительных преимуществах, которыми пользовались бояре и слуги вольные при выплате дани. Их земли, скорее всего, были полностью освобождены от ее уплаты. В этом убеждает реакция летописца на действия тверского князя, который «нача братанича своего князя Всеволода Александровича обидети и бояр его, и слуг его тягостию данною оскорбляти». В исключительных случаях предполагалось собирать дань с бояр и в договоре Дмитрия Донского и Владимира Храброго 1389 г.: «Коли ми (Дмитрию Донскому. – М. Б.) будет и дань взяти на своих боярех на больших и на путных, тогда ти взяти на своих так же по кормлению и по путем да дати ти мне»[19].

Древнейшая жалованная грамота, выданная Дмитрием Донским новоторжцу Микуле Смолину с детьми «по деде своего грамоте», предусматривала полное освобождение от дани: «Не надобе им потянути с новоторжьцы ни в которую дань, ни в ординское серебро, ни его сиротам»[20].