Читать книгу "Вся правда обо мне. Любопытство вместо тревоги на пути к истинному я - Эмбер Рэй"

А если Тревога склонна исполнять одну и ту же песню осуждения, страха и беспокойства снова и снова, Любопытство окликает ее, чтобы приструнить: «Эй, осуждение, я тебя вижу. Эй, страх, я тебя вижу. Эй, беспокойство, я вижу тебя. Знаю, вы пытаетесь меня уберечь, – и ценю это. Но у нас есть важное дело, и вы отстраняетесь от управления».

Тревога и Любопытство всегда рядом. Первая уводит в сторону, а второе приближает к тому, кто мы на самом деле и ради чего пришли сюда. Каждый день и каждую минуту приходится решать, кого слушать – Тревогу или Любопытство.

Кого выберете вы?

Всякий раз, когда я приглашаю кого-то к такому выбору, слышу громкий призыв к Любопытству.

Но насколько бы ни было важно прислушиваться к Любопытству, уважать Тревогу тоже полезно. Почему? Потому что не всякая Тревога разрушительна.

Не всегда Тревога разрушительна. Она может быть полезной

В прошлом году, когда я закончила лекцию о Тревоге и Любопытстве, к сцене подошла женщина и сказала: «Отец любил говорить, что 90 процентов моих страхов никогда не оправдаются. Я отвечала, что так и есть: просто я беспокоилась о тревожных моментах и находила решения».

Мы обе рассмеялись.

Тут заложена важная мысль: не всегда Тревога разрушительна. Она способна помогать. Иногда.

Тревога бывает двух видов: токсичной и полезной.

Токсичная тревога – это неугомонные навязчивые мысли, которые парализуют и мешают действовать, двигаться вперед. Это всепоглощающее пережевывание событий прошлого и беспокойство о будущем. Доктор Джеймс Доти – профессор нейрохирургии Стэнфордского университета – утверждает, что такая привычка отнимает 80 процентов нашего времени и внимания.

Полезная тревога – это предусмотрительность, помогающая представить трудности и преграды, составить план и взяться за дело. Тревога полезна только тогда, когда находится под контролем и побуждает к действию. И поэтому, когда она подает голос, зададим себе два вопроса:

1. Действительно ли задуманное можно осуществить?

2. Могу ли я предпринять продуктивные шаги прямо сейчас?

Когда кажется, что задуманное невозможно и никаких продуктивных действий предпринять нельзя, мы знаем: мозг включил функцию, которую нейробиологи называют системой обнаружения угрозы. Спасибо эволюции, миллионы лет вплетавшей беспокойство и страх как механизм самосохранения в нервную систему человека. В определенной мере эти чувства необходимы. Без них наши предки стали бы добычей саблезубых тигров. Или вы прыгнули бы с утеса, чтобы проверить, как сможете приземлиться. Либо ввязались бы в деловое партнерство с человеком, который с самого начала заявил: «Я берусь за это, надеясь использовать тебя и забрать твои деньги». Или влюбились бы в того, кто признался: «У меня нет ни малейшего желания хранить тебе верность».

Тревога защищает нас от истинных угроз выживанию вроде тех, что я перечислила. Но когда дело касается достижения важных вещей, наши желания сталкиваются со своего рода неопределенностью и неизвестностью, которые мозг распознает как опасность. В этот момент Тревога вопит о спасении, и нам хочется закрыться, избежать нового опыта, вернуться к хорошо знакомому и оттолкнуть свои мечты. Если такое происходит – то есть когда тревога не приближает нас к собственной сути и талантам, которыми мы обладаем, – это просто шум. Токсичные, парализующие мысли, хаотично носящиеся в сознании: если их не отлавливать, они способны выжать из нас все силы.

Токсичная тревога – причина нереализованного потенциала и незавершенных проектов. Из-за нее писатели не творят, дизайнеры не оформляют, изобретатели не придумывают, а начальники не руководят. Из-за нее мы, решив, что пора изменить жизнь, сидим ровно в своей зоне комфорта. Из-за нее подчиняемся заурядным предписаниям тех, кто появился до нас, поддаемся системе убеждений, которая выматывает, досаждает, злит и опустошает. Из-за нее вещи, которых мы жаждем больше всего – идеи, о которых не можем забыть, ритуалы, которые хотели бы культивировать, реальности, которые хотели бы создавать, – остаются в наших сердцах неосуществленными, сокрытыми за страхом и нерешительностью.

Крайность, до которой мы доходим, не делая того, чего хотим, писатель и сценарист Стивен Прессфилд в книге «Война за креатив»[3] называет Сопротивлением. «У большинства из нас есть две жизни, – говорит он. – Одна – которую мы проживаем, и вторая, непрожитая, – внутри нас. А между ними – Сопротивление».

В моем любимом отрывке, который, пожалуй, стал для меня наибольшим откровением, Прессфилд пишет: «Знаете, Гитлер хотел стать художником. В восемнадцать лет он получил наследство, семьсот крон, и отправился в Вену. Он поступал в Академию изящных искусств, а позже – в архитектурную школу. Кто-нибудь видел его картины? Я – нет. Сопротивление разбило его. Может, я и преувеличиваю, но тем не менее уверен, что Гитлеру было легче начать Вторую мировую войну, чем взглянуть на чистый кусок холста»[4].

Неготовность встретиться с собой (и своими демонами) – вот что запирает на замок величайшее внутри нас. В таком случае, зная, что токсичная Тревога критикует и не одобряет нас, а тем самым просто душит, почему не прислушаться к Любопытству? Или не довериться голосу удивления, сочувствия и любви? Что мешает стремиться к тому, о чем мы мечтаем больше всего?

А вот что.

Заблуждение о недостаточности

В незаконченных проектах, неосуществленных мечтах, невысказанной правде кроется заблуждение, которое подтачивает нас больше других. Я наблюдала, как оно убило моего отца, подавляло мои таланты и высасывало творческий запал, одаренность и потенциал из тысяч людей, с которыми мне долгие годы приходилось работать.

Заблуждение это звучит так: я недостаточно хорош.

Недостаточно умен.

Недостаточно талантлив.

Недостаточно привлекателен.

Недостаточно влиятелен.

Недостаточно силен.

Недостаточно строен.

Недостаточно любим.

Недостаточно совершенен.

Мне недостает времени.

Мне недостает денег.

Я недостаточен.

Знакомо?

Дневник Любопытства

Обведите те заблуждения из перечисленных выше, которые отзываются в вас, и добавьте свои. Затем опишите время, когда заблуждение о недостаточности сдерживало вас, и другое время – когда вы смогли его преодолеть.