Читать книгу "Скрытые пружины - Уолтер Кенни"

Перед сном я неумело молилась о том, чтобы тётушка Мод и Элизабет навсегда переехали к нам в Хиддэн-мэнор. Мне представлялись долгие счастливые дни, полные беспечных игр с Элизабет; чаепития у камина со свежими лепёшками (которые почему-то никогда не подавались к чаю вне приезда в поместье гостей), а также долгие прогулки вчетвером по скалистым холмам и вересковым пустошам Дартмура.

Эти упоительные картины, которые я рисовала в своём воображении, страстно желая их реального воплощения, казались мне невыразимо прекрасными. Тем большим ударом для меня стало известие о том, что тётушка Мод и кузина Элизабет отправляются в путешествие на континент, отчего мы долгое время не сможем увидеться с ними. Эта новость, которую я услышала в кухне от миссис Дин, буквальным образом заставила мои ноги подкоситься, а сердце сжаться от предчувствия долгой разлуки.

Около недели я была безутешна, бродя по дому и не находя прежней радости в своих одиноких играх, которые теперь было не с кем разделить и о которых теперь было некому поведать. Удручённое состояние настолько завладело мной, что я начала плохо спать и потеряла аппетит; мои угловатые черты лица заострились, а волосы лишились привычного живого блеска.

Разлука с любимыми людьми заставляла меня страдать. Вполне вероятно, что она могла стать причиной развития меланхолического недомогания, но тут произошло нечто, заставившее мою мать стряхнуть с себя хроническое сонное оцепенение. У нас с нею появилась общая тайна, отчего мы обе воспрянули духом и сблизились, как никогда ранее.

Глава 2

В то утро нянюшка Бейкер разбудила меня позже обычного. Хандра, охватившая всё моё существо после известия об отъезде тётушки Мод, повлияла на моё здоровье, и я чувствовала себя слабой и больной. Резкий запах виски, которым нянюшка сдабривала свой утренний чай в промозглую и сырую погоду, вызвал у меня приступ тошноты и желание не покидать уютную постель под плотным пологом, сохранившим тепло.

– Вставайте, маленькая мисс! Неужто вы собираетесь полдня валяться в постели? – голос нянюшки, редко настаивавшей на своём, был на удивление резким.

Когда няня была не в духе, я старалась не подливать масла в огонь её неудовольствия, поэтому поспешила подчиниться.

Обычно, разбудив меня, нянюшка удалялась, предоставляя мне самостоятельно одеваться и совершать утреннее умывание (которое я частенько пропускала, не желая терять остатки тепла и покрываться мурашками от ледяной воды). Первой странностью сегодняшнего утра было то, что она продолжала выситься надо мной, нервно постукивая правым ботинком по половицам и наблюдая за моими действиями, неодобрительно поджав губы.

Под её настойчивым взглядом я умылась и, стуча зубами, натянула тёплые чулки и шерстяное платье, гадая в уме, что же послужило причиной странного нянюшкиного поведения.

Спустившись в столовую, я, к несказанному моему удивлению, обнаружила там свою мать, которая сидела у огня в твидовом костюме, аккуратно причёсанная и улыбающаяся. Моё сердце забилось от предчувствия радостных известий, но, быстро окинув стол взглядом, я не обнаружила дополнительных приборов для гостей и серебряной посуды, которую использовали, когда в поместье ожидали тётушку Мод с кузиной. Зато я увидела на столе свежие овсяные лепёшки, блестевшие от масла, горшочек с мёдом, хрустящие полоски бекона, пышный омлет и пузатый кофейник, от которого шёл пар.

От запаха всей этой снеди мой рот сразу наполнился слюной, но объяснение такому изобилию на столе по-прежнему отсутствовало. Миссис Дин, наша кухарка, редко утруждала себя приготовлением таких изысканных завтраков, чаще всего по утрам на стол подавали остывшую овсянку, варёные яйца с копчёной пикшей или остатки холодного мяса, которое приходилось долго жевать.

Ещё больше меня удивляли хитрые заговорщические взгляды, которые бросала на меня моя мать, пока я с наслаждением завтракала. Один тот факт, что она вышла из своей комнаты в такое раннее время, уже приводил меня в изумление, а когда она предложила мне горячий кофе, щедро разбавленный свежими сливками, я и вовсе растерялась.

И тут внезапная догадка вспыхнула в моей голове.

– Гувернантка! – выпалила я, поспешно проглотив кусок восхитительной горячей лепёшки с мёдом и даже не почувствовав её вкуса. – В Хиддэн-мэнор приезжает гувернантка!

Мать удивлённо вскинула брови, а потом вяло махнула рукой, отметая моё предположение:

– Вовсе нет, детка, с какой стати тебе пришло это в голову? Никто к нам не приезжает. Хотя, возможно, вечером у нас и будут гости.

– Но это не тётушка Мод с кузиной Элизабет? – с затаённой надеждой спросила я, зажмурившись в ожидании ответа.

– Нет, это совсем другие гости. Твои тётя и кузина сейчас плывут на большом корабле, гуляют по палубе и любуются океаном, – голос матери прозвучал задумчиво и печально, а ещё в нём слышались досада и неудовольствие, непонятно кому предназначающиеся.

Шпионя за ней сквозь ресницы, я заметила, как она с отсутствующим видом, чуть прищурившись, смотрит на огонь, и её лицо принимает мечтательное выражение. В такие моменты, когда мать уносилась мыслями в какие-то недоступные мне дали, меня пронизывало чувство утраты, которое спустя несколько лет станет моим привычным спутником, и я всегда с детской ревностью пыталась вернуть её обратно, в ту реальность, откуда она так стремилась сбежать. Поэтому я произнесла капризным тоном:

– Я тоже хочу увидеть океан! Тоже хочу плыть на большом корабле!

Выражение досады вернулось на лицо матери, она нахмурила брови и порывисто встала, хлопнув в ладоши:

– Хорошие девочки не капризничают и не расстраивают маму. Доедай поскорее свой завтрак. Мы отправляемся на прогулку!

Находясь в ещё большем удивлении, я стремительно уничтожила содержимое своей тарелки и допила, стараясь не морщиться, остывший горьковатый напиток. Всё время после отъезда тётушки Мод моя мать пребывала в угнетённом расположении духа, не выходя из своей комнаты. Тем радостнее было видеть оживление на её лице, говорившее о том, что период безразличия и апатии окончился.

Погода в это время года не баловала солнечными днями, но этим утром через просветы в низких тучах проникали тусклые лучи солнца, освещая местность зыбким светом. Белые снежные мухи медленно кружились над нами, пока мы шли по дороге, ведущей к Лидфордской деревне. Остановившись там, где дорога раздваивается и ведёт к Тэвистоку, моя мать задумалась на мгновение, а затем свернула к ущелью. Солнце скрылось и порывы промозглого ветра заставляли вздыматься полы её светлой верблюжьей пелерины, отчего она походила на призрак, медленно бредущий в сумрачном свете.

Моя мать не любила пешие прогулки по землям, граничащим с поместьем, поэтому, следуя за ней, я всю дорогу гадала, чем вызвано её желание посетить ущелье. Когда я уже хотела нарушить затянувшееся молчание, чувствуя, что мать опять унеслась мыслями куда-то далеко от меня, она неожиданно спросила:

– Маргарет, ты веришь, что духи умерших находятся среди нас?