Читать книгу "Император под запретом - Сигизмунд Либрович"

Заняв таким образом видное положение при дворе герцогини, ловкий писец сообразил, что низкое происхождение и неказистая фамилия могут служить ему помехой в его дальнейшей карьере. Недолго думая он переменил фамилию «Бюрен», очень распространенную в Курляндии, на «Бирон» и стал доказывать, что он прямой потомок знатного французского рода Биронов. Вслед за тем он начал хлопотать о том, чтобы его причислили к курляндскому дворянству, ссылаясь между прочим на то, что отец его в польском войске служил офицером. А когда ему в этом отказали, он обратился с жалобой к герцогине. Та настояла на удовлетворении ходатайства Бирона, и, несмотря на противодействие со стороны знатных курляндских вельмож, Бирон достиг своей цели — был причислен к курляндскому дворянству.

Анна Иоанновна все больше и больше привязывалась к своему секретарю, считая его самым способным и преданным из окружающих ее сановников. Многие курляндские вельможи не скрывали своего неудовольствия по поводу того, что важный пост при герцогском дворе занял человек, как они считали, весьма низкого происхождения, никому не известный и не имеющий никаких заслуг. Чтобы возвысить Бирона и прекратить неудовольствие вельмож, Анна Иоанновна решила женить своего любимца на девушке из какой-нибудь старинной знатной дворянской фамилии. Выбор герцогини пал на ее фрейлину Бенигну Готлиб фон Тротта-Трейден, некрасивую, болезненную старую деву, которая и стала женой камер-юнкера Бирона.

Герцогиня Бенигна Готлиб Бирон.

С тех пор значение и влияние Бирона росли все больше и больше и известность его проникла в Петербург. Поэтому когда в 1730 году Верховный тайный совет после смерти Петра II решил призвать на русский престол Анну Иоанновну, то, опасаясь влияния Бирона, поставил условием, чтобы Бирон в Россию не приезжал. Герцогиня на первых порах согласилась, как согласилась и на все другие поставленные ей условия, и Бирон действительно остался в Курляндии. Но забрав вскоре всю власть в свои руки, Анна Иоанновна послала в Митаву за своим камер-юнкером. Мало того, при русском дворе новая императрица назначила его на должность обер-камергера — звание, поставившее Бирона сразу выше сенаторов.

Приехав в Петербург, Бирон, совершенно чуждый России и ее интересам, не выказывал склонности заниматься государственными делами. Его интересовали только карты да лошади, до которых он был большой охотник. Но это продолжалось недолго: императрица, мало доверяя тем новым для нее лицам, среди которых она очутилась в России, сама потребовала от Бирона, чтобы он продолжал быть ее советником и принимал участие в государственных делах. Властолюбивый Бирон принял это предложение с радостью.

Пользуясь своим безотчетным влиянием на императрицу, он сразу дал почувствовать всем окружающим свою силу и значение. Охотно поощряя тех, которые соглашались быть его приверженцами, Бирон в то же время старался избавиться от всех врагов и завистников, стоявших на его пути, хотя бы это были даже знатные и важные сановники. Князья Долгорукие, кабинет-министр Волынский, Еропкин и другие самые близкие к престолу вельможи по проискам Бирона были устранены, отданы под суд, отправлены в ссылку или даже казнены. Бирон никого не щадил и окружил себя только такими людьми, в чью преданность он верил, преимущественно немцами, или теми из русских, которые соглашались поддерживать его, как, например, бывший обер-камер-юнкер граф А. П. Бестужев-Рюмин, и с их помощью стал править Россией, издавая от имени Анны Иоанновны один указ за другим.

Наступило тяжелое время для тех, кто не разделял замыслов жестокого, сильного волей Бирона. По словам современников, Бирон терзал все государство, все сословия, заботясь только об утверждении своей власти и приобретении новых богатств и новых почестей. А они следовали действительно одна за другой: императрица, слепо доверявшая во всем Бирону, жаловала его поочередно графом Российской империи, кавалером ордена Андрея Первозванного, поместьями со многими тысячами крепостных крестьян и другими драгоценными подарками. Мало того, императрица настояла на том, чтобы курляндцы выбрали Бирона в герцоги, и бывший писец стал «герцогом Курляндии, Лифляндии и Семигалии», продолжая в то же время распоряжаться Русской империей и строго, настойчиво, неуклонно требуя исполнения своих приказов и желаний.

От имени императрицы и с ее согласия он особенно строго требовал уплаты податей. Чтобы побудить к большему усердию воевод при взимании недоимок, Бирон приказал тех, кто мало их собирал, заковывать в кандалы. Воеводы, сберегая себя, не жалели народа. По деревням разъезжали для взыскания недоимок воинские команды и именем императрицы отбирали у крестьян скот, одежду — словом, все, что можно было продать, а если все-таки не удавалось собрать достаточно денег, немилосердно били крестьян по подошвам. В народе господствовало твердое убеждение, что поступающие деньги Бирон берет себе на содержание своего двора и исполнение своих прихотей. Рассказывали, что у его жены бриллиантов на два миллиона и гардероба на полмиллиона, что один костюм самого Бирона, унизанный жемчугом, стоит 100 000 рублей, что в его конюшнях стоят сотни дорогих коней, что дворец его утопает в золоте и пр. и что все это приобретено на деньги, выколоченные у бедного народа.

Стоны и жалобы по этому поводу не доходили до Анны Иоанновны, а если иногда и доходили, то Бирону и его приверженцам удавалось убеждать императрицу, что народ бунтует и что только строгостью и жестокостью можно удержать его в повиновении.

Впрочем, не один только простой и бедный народ роптал на Бирона: значительная часть богатого дворянства тоже была недовольна всевластным курляндцем. Но из страха преследований, опалы и даже казни никто не решался громко высказывать свои чувства и мысли.

Бирон отлично знал, что его ненавидят, что про него распускают всевозможные слухи, что у него много врагов, и завел повсюду доносчиков, которые передавали все, что о нем говорилось. Тех, кого оговаривали, схватывали и, обвиняя в разных государственных преступлениях, предавали пыткам, а потом и казни.

Конечно, не один только Бирон был виновником всех бедствий, невзгод и жестокостей, творившихся в царствование Анны Иоанновны. И другие сановники, окружавшие его и подчинявшиеся ему во всем, поступали по его примеру. Дорожа своим выгодным положением, чинами, наградами, они являлись достойными сотрудниками жестокого правителя. Но народ приписывал все это любимцу императрицы, беспрекословно утверждавшей все его приказы.

И вот этот-то ненавистный всем, за исключением толпы царедворцев, Бирон после смерти императрицы Анны Иоанновны стал полновластным правителем государства — регентом, которому предоставлены были на много лет все права царствующего императора.

4

«Именем Его Императорского Величества Божиею милостью Государя Императора Иоанна Антоновича приглашаю всех сановников, всех придворных, всех служащих, верно служивших почившей императрице, незабвенной государыне Анне Иоанновне, остаться на своих постах…»

Наиболее схожий портрет императора Иоанна III.