Читать книгу "Девушки сирени - Марта Холл Келли"

– Для меня огромное удовольствие быть здесь сегодня вечером, – заявил Родье, когда его наконец нашарил прожектор. – И мне очень жаль, что месье Бонне не смог к нам присоединиться.

Даже без микрофона его голос заполнял весь зал, а сам он буквально сверкал в свете софитов.

– Конечно, я всего лишь жалкая замена такого высокого гостя. Надеюсь, у него не возникло проблем с самолетом. А если так, уверен, что президент Рузвельт с радостью пришлет ему новый.

По залу пробежала рябь нервного смеха. Мне совсем не обязательно было смотреть на журналистов, я не сомневалась, что они уже строчат. Рожер – мастер tête-à-tête – умудрялся беседовать с миссис Вандербильт и одновременно метать в мою сторону уничтожающие взгляды.

– Правда, я не могу говорить с вами о политике, – продолжал Родье.

– Слава богу! – крикнул кто-то с дальнего от сцены столика.

Публика снова рассмеялась, но на этот раз уже громче.

– Но я могу поговорить с вами об Америке, которая не перестает меня удивлять. Это страна людей широких взглядов. Американцы принимают не только французский театр и литературу или кино и моду, но и самих французов, несмотря на все наши недостатки.

– Черт, – выругался репортер, который стоял рядом со мной.

У него сломался карандаш, и я пожертвовала ему свой.

– Каждый день я вижу, как одни люди помогают другим. Американцев вдохновляет миссис Рузвельт, которая протянула через Атлантику руку помощи французским детям. Американка мисс Кэролайн Ферридэй изо дня в день помогает живущим в вашей стране французским семьям и собирает одежду для французских сирот.

Рожер и миссис Вандербильт посмотрели в мою сторону. Прожектор нашел меня возле стены, и я на секунду ослепла от знакомого света. Ее Милость захлопала, и все гости последовали ее примеру. Я приветственно махала рукой, пока луч света, к счастью быстро, не переметнулся обратно на сцену, оставив меня в холодной темноте. На самом деле я не скучала по бродвейской сцене, но ощутить кожей тепло софитов, не скрою, было приятно.

– Эта Америка не боится продавать самолеты людям, которые были рядом с ее солдатами в окопах Первой мировой. Эта Америка без страха помогает удерживать Гитлера подальше от улиц Парижа. Эта Америка, если наступят такие времена, не побоится снова встать с нами плечом к плечу…

Я смотрела на Родье и только пару раз глянула на публику в зале. Гости были увлечены и уж точно не обращали внимания на его туфли. Полчаса пролетели как миг, Родье поклонился, а я задержала дыхание. Аплодисменты зазвучали сначала тихо, но постепенно набрали силу и загрохотали, как ливень по крыше. Эльза Максвелл осушала набежавшие на глаза слезы салфеткой отеля. А к тому моменту, когда публика встала и запела «Марсельезу», я уже была рада, что Бонне не смог присутствовать на этом мероприятии. Даже обслуживающий персонал пел, приложив ладонь к груди.

Зажгли полный свет в зале. Довольный Рожер приветствовал благотворителей, которые хлынули к столу для почетных гостей. Позже, когда прием начал сбавлять обороты, он отбыл в «Рейнбоу рум»[5] в компании наших лучших доноров и нескольких «рокеттс»[6] (в Нью-Йорке только на этих девиц я могла посмотреть снизу вверх).

На выходе из зала месье Родье тронул меня за плечо:

– Я знаю одно заведение на Гудзоне, там подают превосходное вино.

– Мне надо домой, – ответила я, хотя на приеме не съела ни крошки, и сразу живо представила теплый хлеб с эскарго. – Не сегодня, месье, но спасибо за приглашение.

Еще несколько минут, и я окажусь в своей холодной квартире наедине с остатками уолдорфского салата.

– Вы хотите, чтобы я после нашего триумфа ужинал в одиночестве? – удивился Родье.

А почему бы не согласиться? Люди моего круга посещают определенные рестораны, которые можно сосчитать на пальцах одной руки, и все в радиусе четырех кварталов от «Уолдорфа», но никак не рядом с Гудзоном. Чем может навредить один-единственный ужин?

Мы взяли такси до «Ле Гренье» – чудесного бистро в Вестсайде. Французские океанские лайнеры поднимались по Гудзону и швартовались у Пятьдесят первой улицы, так что в этом районе, как грибы после дождя, появлялись ресторанчики и кафе, а некоторые из них стали лучшими в Нью-Йорке. «Ле Гренье» размещался в мансарде бывшего дома начальника порта. Мы вышли из такси. Над нами высился лайнер «Нормандия» – палуба освещена яркими прожекторами, четыре яруса кают смотрят всеми иллюминаторами. Сварочный аппарат на носу посылал в ночное небо искры абрикосового цвета, а палубные матросы подсвечивали прожекторами борт для работающих на лесах маляров. Я чувствовала себя такой маленькой на фоне «Нормандии» с ее тремя дымовыми трубами, каждая из которых была больше любого пакгауза на пристани.

Морская соль зависла на границе, где встречались воздух Атлантики и пресный воздух Гудзона.

Столики «Ле Гренье» были заняты вполне приятной публикой: в большинстве своем представителями среднего класса, включая репортеров с гала-приема, и, по виду, пассажирами океанского лайнера, которые были счастливы наконец-то ступить на земную твердь. Мы выбрали обшитую деревом кабинку, напоминающую каюту, где на счету каждый свободный дюйм. Метрдотель «Ле Гренье» месье Бернар был крайне рад встрече с Родье, сообщил, что три раза ходил на «Улицы Парижа», и поделился специфичными подробностями своего опыта выступления в любительском театре Хобокена.

Потом он повернулся ко мне:

– О, мадемуазель, не вас ли я видел на сцене с мисс Хелен Хейс?

– Актриса? – улыбнулся Родье.

На близкой дистанции с такой улыбкой находиться рискованно. Французы – моя ахиллесова пята, и я не стала отшучиваться. Признаюсь, будь Ахиллес французом, я бы выхаживала его, пока у него не срослось сухожилие.

– На мой взгляд, критики были несправедливы… – продолжал месье Бернар.

– Мы закажем… – сказала я.

– Кто-то, кажется, употребил оценку «жестковата»…

– Месье, мы закажем эскарго. Поменьше масла, пожалуйста…

– Как же там, в «Таймс», написали про «Двенадцатую ночь»? «Мисс Ферридэй пострадала от Оливии»? На мой взгляд, резковато…

– …без чеснока. И не переварите, чтобы не были жестковаты.

– Мадемуазель, вы желаете, чтобы они ползали по вашему столику?

Месье Бернар записал наш заказ в блокнот и удалился в направлении кухни.

Родье не торопясь подробно изучал в меню раздел шампанского.

– Значит, актриса? Никогда бы не подумал.

Было в его небрежном стиле что-то привлекательное, так можно залюбоваться нуждающимся в прополке потаже[7].