Читать книгу "Женщины в эпоху Крестовых походов - Елена Майорова"

Но большинство женщин не ждали и не искали пощады от победителей, а, как их мужья, отцы и братья, участвовали в боевых действиях. Они подносили метательные снаряды, ворочали каменные глыбы и таскали на шанцы для засыпки рвов корзины с землей, которые самому сильному мужчине показались бы слишком тяжелыми. Жена небогатого фламандского рыцаря катила огромный камень, когда две стрелы пробили ей шею и грудь. Умирая на руках мужа, женщина просила бросить ее тело в ров, чтобы он поскорее наполнился.

Один из участников Первого крестового похода, сетуя на присутствие в составе отрядов пилигримов большого количества девок, подчеркивает, что его слова не относятся к тем добрым старушкам, которые обстирывали рыцарей и «так ловко выискивали вшей, что твои обезьяны». Другие женщины были воинам «великой подмогой, принося питьевую воду и, не прекращая, подвигали на битву и оборону». При осаде Иерусалима, как отмечает арабский историк Боа-эддин, женщины дрались наравне с мужчинами.

Наряду с этой, воспламененной божественной идеей, единой массой простых, не удостоенных внимания летописцев и поэтому неназванных женщин из народа, выделяются иногда смутные, едва очерченные, иногда выразительные, вылепленные рельефно и ярко фигуры женщин знатных, представительниц известных и прославленных родов. Их образы, проступая сквозь завесу веков, вызывают интерес не меньший, чем боевые операции и дипломатические маневры Крестовых походов.

Дочь герцога Бургундского погибла в Малой Азии при взятии Рамлы (1103), и отец отправился в Святую землю, чтобы найти ее могилу, но не успел, погибнув в сражении с неверными.

5 5-летний Раймунд Тулузский отправился в поход вместе со своей молодой супругой Эльвирой Кастильской. Эльвира не могла оставить в Бвропс маленького сына Алонсо и увезла его с собой в Палестину. Ребенок умер.

Супруга Балдуина I, знатная англичанка Гертруда де Тони, также последовала за мужем, взяв с собой детей. Но неистовая жара Палестины быстро убила ее. Она умерла близ крепости Марезия и была похоронена в иссушенной зноем палестинской земле.

Стефан Блуасский, один из виднейших крестоносцев, оставил дома свою жену Адель, дочь Вильгельма Завоевателя. Из Святой земли он писал ей замечательные но теплоте и искренности письма. II.том, устав от тягот осады Антиохии и соскучившись по семье, покинул Палестину и возвратился во Фландрию. Адель встретила его гневом и презрением: дочь великого полководца не могла смириться даже с тенью намека на трусость мужа. С тяжелым сердцем Стефан вернулся в Палестину. При Аскалоне он был захвачен мусульманами и, по всей видимости, обезглавлен.

Роберт Нормандский вместо того, чтобы поспешить на родину после гибели брата, короля Вильгельма Руфуса, женился в Апулии на родственнице Гвискара Сибилле Конвсрсано. Принцессе не хотелось покидать свою цветущую страну ради далекой сумрачной Британии, и Роберт не мог ей отказать. Он провел целый год счастья с молодой женой, который дорого ему обошелся. Вернувшись в Англию, принц нашел престол занятым младшим братом Генрихом. Роберт попытался отнять у него трон, но при этом потерял Нормандию и всю оставшуюся жизнь провел в английской тюрьме.

Сигельгаита Салернская, прекрасная, героическая принцесса, вторая жена Роберта Гвискара и мачеха Боэмунда, была женщиной могучего сложения и колоссальной физической силы. Она имела устрашающий вид в мужских доспехах и всегда была рядом с мужем в битвах, которые доставляли ей огромное удовольствие. Немудрено, что Сигельгаита заставила своего грозного супруга лишить наследства старшего сына Боэмунда в пользу ее родного ребенка. Тем самым она подарила Первому крестовому походу одного из самых замечательных его предводителей.

В Святой земле женщины обладали большим весом и влиянием. Согласно феодальным кутюмам, они наследовали своему мужу и могли встать во главе фьефа или даже самого Иерусалимского королевства. Неоднократно случалось, что женщины требовали для себя регентства и часто получали его.

В эпоху раннего Средневековья знания о предках, роде, кровных связях имели сакральный характер, поскольку происхождение определяло социальное положение человека. Это знание сберегали и лелеяли женщины. Большинство договоров, перемирий, имущественных споров решалось и закреплялось брачными союзами. Никогда меч не раздвигал границы стран до таких размеров, как это мог сделать династический брак. О нем долго договаривались, затем торжественно заключали, а потом, если того требовала деспотичная ложь власти, безо всяких сожалений разрывали. Королевские семьи разрастались и роднились между собой посредством браков, чрезвычайно запутывая переплетение кровных уз. Родство по женской линии считалось наиболее тесным. Сыновья сестер зачастую воспитывались при дворе или в доме брата, и отношение к ним было не хуже, чем к собственным детям. Рыцарь, говоря о своем происхождении, обязательно упоминал родню матери. Женщины являлись членами правящих династий и определяли династические отношения.

В то же время даже во владетельных домах женщин продавали и покупали и с юных лет готовили к жизни вдали от родины и близких в собственности у чужого мужчины. Призванные безропотно терпеть свое подневолье, нередко силой характера и умом женщины далеко превосходили своего супруга и господина.

В Палестине «женский вопрос» стоял тем более остро, что на престолы Иерусалима и вассальных княжеств взошли не выходцы из королевских домов Европы, а представители высшего и среднего титулованного дворянства. Брак с богатой и знатной женщиной мог возвысить безвестного неимущего рыцаря, такого, как Рено Шатильонский или Ги де Лузиньян, а «неправильный» брак или мезальянс способен был поколебать общественное положение, что и произошло с Амори Анжуйским.

Благодаря талантливым и волевым матерям история обогатилась такими личностями, как Людовик Святой Французский и Фернандо Святой Кастильский.

Женщины темных веков прозябали в тега мужчин лишь в описаниях — книгах, написанных другими мужчинами, — но не в жизни. Словом, женщины делали политику в большей степени, чем этого хотели и чем это признавали мужчины.

И правительницы Иерусалимского королевства прекрасно сознавали свою значимость. В зависимости от характера, личных склонностей и способностей они проводили собственную дипломатию, иногда идущую на пользу, иногда вредящую государству. Эти женщины отличались по национальности, внешности, возрасту. Общим у них были только высокое происхождение и честолюбие.

Давно исчезли их лица, замолкли голоса, пропало тепло дыхания, истлела плоть, рассыпались кости. Но посредством запечатленного слова они снова живут, дышат, действуют.

АДЕЛАИДА МОНФЕРРАТСКАЯ,

ПЕРВАЯ КОРОЛЕВА ИЕРУСАЛИМА

Иерусалим, расположенный на высоких холмах, был хорошо укрепленным бастионом еще со времен императора Адриана, заново отстроившего все крепостные сооружения. От Средиземного моря, в частности, от Яффы, его отделяло 24 мили. Между морем и Иерусалимом возвышалась крепость Эмаус, впоследствии названная Никополем (Наблузом, Неаполисом). На восток от Иерусалима на расстоянии 14 миль протекала река Иордан, за которой простиралась пустыня. Еще восточнее пролегала лесная долина Сидим и располагалось Мертвое море. Город образовывал четырехугольник продолговатой формы, с трех сторон замкнутый глубокими долинами. Окрестности Иерусалима, как и сам город, были совершенно лишены ручьев, лесов, источников и пастбищ. Когда выпадало много дождей, наполнялся водой ручей Кедрон.