Читать книгу "Пан. Книга 2. Темное предсказание - Сандра Ренье"

Ли глянул на меня, прося подсказки. Так тебе и надо! Сам виноват! Ладно уж, помогу!

— Подсобка выставочного зала находится рядом с кабинетом истории. Записи миссис Кробб лежали прямо на кафедре, — соврала я.

У Ли дрогнул угол рта.

— Я сама себе составлю список, — прямо объявила Николь, — если Фелисити и Ли хотят обменяться, на здоровье. Я представляю, что напишет Кори. Там не будет ни единого слова, относящегося к истории.

Кори нагло подмигнул.

Спустя двадцать минут Ли подсунул мне список. Сплошь состоящий из слов, связанных с новой темой по истории. Победа была мне обеспечена.

— Моя победа будет слишком очевидна, — прошептала я на ухо Ли.

— Брось ты, Фей. Лучше представь нас вдвоем на дефиле. Или как мы допоздна пишем вдвоем реферат про Китай…

Неисправим!

— Если мне придется терпеть тебя еще несколько дней и вечеров, тебе это будет кое-чего стоить, — я язвительно улыбнулась.

Он растерялся и заморгал.

— А что, билеты на дефиле Йона уже не считаются?

— А с каких пор меня интересуют модные дефиле? — я указала на свой растянутый старый пуловер и потертые джинсы, которые до меня носили моя сестра и мой брат. Не удивлюсь, если их когда-то в юности, еще в Корнуолле, носила наша маман.

У матери постоянно не хватало денег. Паб не приносил почти никакого дохода, а деньги на мое образование, которые я унаследовала от покойного деда, мать щедро подарила налоговой службе. Мы были на мели, и мне срочно нужно было искать работу, чтобы заработать на университет. Надежды на стипендию было мало, хотя в колледже я была отличницей. Я часто вынуждена была помогать матери в пабе до поздней ночи. И как она меня отблагодарила? Стырила мои сбережения, чтобы расплатиться с долгами! С тех пор как я об этом узнала, ноги моей в пабе больше не было. Мать ни слова не сказала об этом, но взгляд ее мрачнел всякий раз, когда она меня видела.

— О чем задумалась, Фелисити?

Меня тряхнуло электрическим током.

— Обязательно меня постоянно шарахать током, а?

— Забудь теперь о матери и пабе и скажи, чего тебе хочется, — безжалостно продолжал полуэльф.

Да иди ты! Опять все мысли прочел! Почему я не отвела глаза куда-нибудь в окно?

— Зато ты теперь не опаздываешь в школу по утрам, — подал голос сосед.

— Ли, мне нужна стипендия, чтобы учиться в университете, больше я ничего не прошу.

Он обвел глазами мой изношенный, ветхий уже пуловер.

— Новых шмоток мне точно не нужно, — я закатила глаза.

— Уверена? Узкая юбка тебе очень пойдет, — оценил он и устремил взгляд куда-то в область моего декольте.

— Очнись, Фитцмор! — я пнула его в бок локтем.

— Мисс Морган, вы и мистер Фитцмор закончили или мы все должны принять участие в вашем флирте? — раздался голос миссис Кробб.

Меня бросило в жар, я отодвинулась от соседа. Он же лишь улыбнулся.

Как только историчка отвернулась к доске, он прошелестел мне на ухо: «Номер восемь».

Я достала список, положила его под тетрадь и пробежала глазами. Под номером восемь стоял «флирт»!

Посреди скучного монолога миссис Кробб о гибели испанской Армады Руби вскочила с воплем: «Бинго!» Класс покатился со смеху. Урок был сорван. «Бинго!» прозвучало еще несколько раз. Миссис Кробб рвала и метала и в итоге взвалила на нас такое домашнее задание, какое до самой Пасхи не выполнить. Но даже это наказание не могло испортить нам настроение. Мы хихикали весь оставшийся день. И Ли покорил еще сотню новых сердец своим тонким юмором.

— Предлагаю отпраздновать нашу победу мороженым в кафе «Ла Вилль», — предложил он.

Друзья, конечно, с восторгом согласились. А я подумала о своем пустом кошельке и соврала, что мне нужно домой.

— И не думай даже! — Ли отнял у меня рюкзак, при этом до меня аккуратно не дотрагиваясь.

— Мне надо домой, — настаивала я, — мне надо искать работу.

И это было правдой. В одном пабе меня уже не взяли, я пропустила испытательный срок, я тогда была в восьмом веке в Германии. В колледже всегда валялось несколько экземпляров журнала «Time Out». Я хотела взять один домой и в тишине спокойно изучить списки вакансий.

— Успеешь еще, — отрезал Леандер.

— Если ты меня сейчас отпустишь, я тебе расскажу, что надену на бал, — обещала я.

Он тут же выпустил мой рюкзак. Я посмотрела ему в глаза и подумала о платье моей сестры из синей тафты. Он одобрительно улыбнулся.

— Ладно, тогда до завтра, да? — вздохнул Ли.

Я кивнула, помахала друзьям и ушла домой.

ЧАС ОТ ЧАСУ НЕ ЛЕГЧЕ

Январь выдался гадким во всех отношениях. Шел мокрый снег. Было темно и уныло. В Корнуолле снег хоть иногда ложится, припудривает местность, отчего она становится немного сказочной. В Лондоне приличного снега не дождешься. Он тает еще на лету.

По дороге домой у меня зазвонил мобильный телефон. Неужели Фитцмор опять не хочет оставить меня в покое?

— Сити? Это Филип.

Тебя только не хватало! Более неприятного персонажа, чем мой братец, сейчас просто не придумаешь!

— Не зови меня так, — рявкнула я.

Мне было мокро, гадко, и настроение самое мерзкое.

Брат запнулся и продолжал:

— Я думал, тебя все так зовут.

— Нет, только те, кто меня не выносит! — огрызнулась я.

— А, ну извини, я не знал.

Откуда же тебе знать, братец! Мы же почти не общаемся. Что ему от меня надо?

— Чего тебе? — бросила я.

— У тебя скверное настроение, — догадался Филип и, кажется, обиделся, — я что, не могу просто так позвонить сестре?

— Можешь, можешь. Только ты просто так никогда не позвонишь. Тебе что-то от меня нужно.

Он вздохнул и признался:

— Ладно, я по делу. У меня к тебе просьба. Можешь мне одолжить фунтов двести или побольше?

Меня едва не сбил с ног какой-то прохожий. Он на бегу извинился и исчез. Но я и без него могла бы рухнуть на землю. Какие двести фунтов?

— Зачем тебе? — растерялась я.

— Влип в историю, — опять признался брат, — один парень мне наплел, что эта кляча придет первой и учетверит мою ставку. Он дал мне взаймы круглую сумму, чтобы я поставил… В общем, я все продул. Теперь он требует, чтобы я срочно вернул ему задаток плюс еще десять процентов за месяц. Я сейчас на мели, получка только через две недели. И если я не верну ему хотя бы задаток, он… Черт, у меня нет двух сотен фунтов, о двух тысячах я вообще молчу… — Филип осекся и замолк.