Читать книгу "Талант и поклонники - Елена Ларина"

— Ты понимаешь, что жизнь уйдет? Тебе скоро тридцать будет! У тебя же ничего нет своего! Все Сережа и Сережа! А вдруг не будет этого прекрасного твоего Сережи?

— Ну что ты говоришь?! Почему не будет?

— Мало ли. Я же не говорю, что ты во всем должна полагаться на себя, в конце-то концов. Но иметь что-то про запас, на всякий случай — не торчать дома, не окукливаться, найти что-то интересное.

— Светка, кончай загонять меня в рай насильно. Мне хорошо.

— Ну ладно, ладно — как знаешь. Сейчас тебе хорошо — а завтра что? Ни профессии, ни квартиры своей, ни интересов! Ты бы хоть на квартиру заработала, если уж деньги не нужны. Все-таки независимость. Мало ли — захочешь выгнать его взашей…

— Да не хочу я его выгонять!

— Ну, не хочешь — как хочешь. Было бы предложено.

— Светка, я его люблю — и он меня любит. И не надо нам ничего — так живем. А что я с тобой летом в Испанию не поехала — так ведь не потому, что не было денег, просто Сережа не смог тогда, из-за работы.

— Все, все — бесполезно с тобой разговаривать. Давай сменим тему.

— Давай. Ты куда сейчас едешь?

— В Берлин. На кинофестиваль. А потом, может, еще там задержусь…

— А что, у тебя там что-то новое?

— Да не хочу пока говорить.

— В личном плане — или работа?

— В личном, в личном. Погоди, я сама еще не разобралась.

— Ну все, Светка, давай, колись!

— Да нечего мне рассказывать. Ты же вот не поехала со мной в Испанию!

— Ах эта Испания!.. И что было в Испании? Ты же мне тогда говорила — скучно все, пляж, море, аниматоры дурные, и вообще как в пионерском лагере — то же, что в Турции.

— Кроме Кордовы.

— Кроме Кордовы, да. Так это ты в Кордове?

— В Кордове, будь она неладна.

— И?

— И ничего. Нас же там много было. Туристы. Американцы — жлобы, ненавижу, идиоты, нет, ты не представляешь, какие они идиоты!

— Да почему, представляю.

— Недостаточно представляешь. Ты их мало видела. На их фоне любой европеец покажется прекрасным принцем.

— Так уж и любой?

— Ну, не любой, конечно. Но многие.

— И откуда он?

— Из Германии.

— Берлин?

— Кёльн. Там, где собор. Европа…

— Ты же когда-то хотела в Китай — Восток, Восток…

— Ну, когда это было… Где тот Китай… Зачем он мне нужен? Нет в этом современном Китае ничего интересного. А за экзотикой можно и на Таиланд съездить — дешево и сердито.

— А сколько ему лет?

— Сорок. Лучший мужской возраст. По-английски говорит лучше меня, разумеется.

— А ты?

— А я теперь немецкий учу.

— То есть настолько все серьезно?

— Не знаю. Просто хочу говорить на одном языке. Понимать. Когда человек говорит на родном языке — он раскрывается. А на чужом — пойди пойми, что у него внутри.

— И как его зовут?

— Фриц. Это как из фильмов про войну — «фрицы».

— Или Фриц Ланг.

— Вот именно. Я тоже про Фрица Ланга вспомнила — потому что вспомнить больше нечего. Только я его даже не видела, этого Фрица Ланга.

— Я тоже не видела. «Мы все учились понемногу» называется. Ничего страшного же — или он тебя стыдил, что ты не видела Фрица Ланга?

— Да нет, он его, наверное, тоже не видел. Он вообще бизнесмен.

— Крупный?

— Средний. Но у них там хорошие средние бизнесмены. Не бензоколонка все-таки.

— И что у вас было?

— Ой, я даже этого не могу сказать — что у нас было. Непонятно. Там и было-то немного — но мы вот уже полгода с ним переписываемся, по интернету.

— По-немецки?

— Нет, что ты — по-английски пока. Вот поеду, погляжу — может, пойму.

— То есть ты все-таки к нему в Берлин едешь?

— Ну как тебе сказать? Я изнасиловала свое начальство — и они меня посылают. Это вроде как ни к чему не обязывает — я на работе, он заедет в Берлин на пару дней, сходим в кино… Там посмотрим.

— Ну и? Он тебе нравится?

— Нравится.

— Очень?

— Очень. Очень, очень, очень. Сказать стыдно.

— А как же?..

— Не знаю. Ничего я не знаю. Я хочу туда к нему. Мне постыло здесь уже все. И Вадим опостылел. Нельзя так говорить, я понимаю — но что я тебе… Врать, что ли… На него смотрю — и о том думаю. Хорошо еще,

что он на работе, я на работе — и не видимся почти. И не надо ведь нам друг от друга уже ничего. Я бы, может, если бы не эта Испания — вернулась бы и сама бы от Вадима ушла. Закрутила бы роман какой-нибудь. Послала всех к чертовой матери. А теперь вот сижу — и жду письма из Кёльна, как дура. А это мне не свойственно — ждать. Мне надо действовать. Вот я и поеду — и подействую. А потом, может, вернусь и брошусь на грудь родному мужу, кто знает.

— Ты только скоропалительных решений не принимай.

— Да какие скоропалительные. Я же практик. Я трезво смотрю на вещи и твердо стою на ногах. Не то, что ты.

— У меня все хорошо, не переживай.

— Вот погоди — я приеду и за тебя возьмусь!

Я выпроводила Светку — она заказала такси и уехала в свое Свиблово, где ждал ее нелюбимый муж. Специально приехала сегодня без машины — пьянствовать. Но пили мы по-дамски — «Мартини», потому что пива не хотелось, вина тоже, а про водку я не подумала — и зря, вероятно, история про Кёльн требовала водки. Но водку я не люблю, если честно.

Я пошла мыть посуду, убирать со стола, включать компьютер — Сережа должен был приехать сегодня очень поздно, совсем поздно — у них был корпоративный праздник, за городом.

Светку мне было жалко — но я ей отчасти завидовала, конечно. Потому что это была та самая бурная жизнь — настоящая, о которой пишут в книгах. У меня была тихая гавань, никакой бурной жизни. И никогда не было. В школе не было, в институте не было — а на последнем курсе появился Сережа, и все вопросы отпали. Мне с ним очень хорошо — спокойно, надежно. Никаких других экстремальных вариантов представить я не могу — поэтому и писать у меня, конечно, никогда не получится. Ну что такое роман? Роман — это бурная жизнь. Я делала зарисовки, пыталась писать рассказы — но не выходило ничего. Не из газет же мне, правда, было брать истории. И не Светку же описывать — это нечестно. Надо пережить что-то самой, чтобы писать.

Писать вообще-то меня именно Светка и заставила — и вот тут я поддалась, согласилась — потому что сама хотела. Я как горная коза — и как кошка, которая гуляет сама по себе. Если я не хочу — меня не заставишь. Если хочу… Впрочем, писать-то я пишу, но роман так и не написала еще, рано радоваться. Я не думала никогда, что буду заниматься литературой — ну в школе преподавать, ну редактором быть — хотя в школе я отработала только практику и осталась не в восторге, а редактором так и не попробовала. Начала искать работу после диплома, но тут вдруг Сережа приступил к решительным действиям — выслушивал мои рассказы о поисках, разбирал предложения, находил в них какие-то изъяны, проще говоря, объяснял мне, неопытной дуре, что ничего хорошего в той или иной конторе нет, завалят работой, а денег не заплатят, а когда наконец нашелся вариант вроде бы достойный, сказал: «Знаешь что — не ходи-ка ты туда». «А что на этот раз?» «На этот раз ничего. Выходи за меня замуж».