Читать книгу "Сколково: принуждение к чуду. Реальная история создания самого амбициозного проекта - Олег Рашидов"

«Проектов у России, кроме ковыряния в земле и прокладки нефтепроводов, нет, нужны новые, подобные ракетным или ядерным проектам середины XX века, — провозглашал Калашников, и с этим трудно было не согласиться. — Русские ученые не должны работать как аутсорсеры, в чужих проектах: самолет сделают на Западе, а вы тут стойку для шасси придумайте, или тележку, или туалет для звездолета».

Это действительно не очень нас красит. Лучше бы наоборот.

«Предложенные Медведевым пять направлений модернизации слишком расплывчатые. Мы здесь уже опоздали. Нужно первыми прорываться в шестой технологический уклад: энергетику будущего, технологию повышения человеческих способностей, робототехнику, искусственный интеллект. Нужно заниматься проектом продления жизни. Тогда люди со всего мира сами потянутся в Россию».

И с этим сложно поспорить. Седьмой уклад всегда лучше шестого, а шестой лучше пятого. Только для начала нам надо как-то вылезти из четвертого.

При желании Калашникову, этому «технократическому Савонароле» легко можно было бы приклеить ярлык городского сумасшедшего. Но все не так просто. От его тезисов, выдержанных в стиле яростных передовиц газеты «Завтра», трудно отмахнуться хотя бы потому, что это действительно голос народа, вернее определенной его части: не до конца задушенной перипетиями российской действительности научно-технической интеллигенции родом из той, еще великой страны. Инженеров, выросших из недр военнопромышленного комплекса, сотрудников уцелевших НИИ и наукоградов, изобретателей-энтузиастов, чьи светлые головы, умелые руки, навыки, знания и идеи многие годы оставались невостребованными. Устами Калашникова говорила обида за то, что, пока мы вылезали — кто из-под танка, а кто с вещевого рынка, — учили английский и осваивали PowerPoint, мир ушел слишком далеко, оставив некогда мощную державу на задворках четвертого технологического уклада. Было обидно признавать, что из нации, определявшей вектор развития для доброй половины земного шара, мы превратились в потребителей чужих продуктов, идей и технологий. Превратились из людей, менявших мир, в подсобных работников, микроскопами забивающих гвозди. Обида, осознание собственного бессилия что-то поправить, копилась очень долго, и слова Дмитрия Медведева ударили по самому больному месту.

Впрочем, после ряда ритуальных встреч с первыми лицами в жизни Максима Калашникова и инноваторов-практиков, идеи которых он предлагал воплотить, ничего не изменилось.

Блогер продолжал писать письма президенту, которые неизменно собирали большое количество комментариев. Но для преображения России власть выбрала другие идеи и других людей

Глава 3

Долгая дорога в Бостон

В НАЧАЛЕ ЯНВАРЯ 2010 г. в офисе известного предпринимателя Джона Престона, управляющего партнера американской инвестиционной компании С Change Investments, раздался телефонный звонок из России.

Собеседник на другом конце провода сообщил: в Бостон собрались очень влиятельные русские чиновники, они хотят своими глазами посмотреть на американское инновационное чудо — Массачусетский технологический институт, и не мог бы он, Джон, помочь в организации этого визита.

Престон, известный венчурный предприниматель, основатель и первый руководитель Центра коммерциализации научных разработок MIT, в свое время действительно обещал русским помочь организовать такую поездку. Дело было в октябре 2009 г., когда в Москве проходил Международный форум по нанотехнологиям RUSNAN0TECH-2009. Глава государственной корпорации РОСНАНО Анатолий Чубайс обсуждал тогда с Престоном идею создания международного венчурного фонда, в который через С Change Investments планировалось привлечь 500 млн долл. Сам Чубайс был частым гостем в Бостоне и на конференции много рассказывал главе Сбербанка России Герману Грефу о том, как полезны подобные поездки в профессиональном плане.

Греф, который в свое время приложил немало усилий для создания в России рынка венчурных инвестиций, теперь задумывался о венчурном фонде при Сбербанке. Он загорелся идеей поехать в Бостон, чтобы, так сказать, «перенять передовой опыт». Джон же Престон пообещал этим опытом поделиться.

Правда, в январе 2010 г. Престона смущало два обстоятельства. Русские, которые хотели больше узнать о «бостонском чуде», собирались приехать уже через десять дней, а визиты подобного уровня обычно готовятся как минимум в течение полугода. Кроме того, в Бостон собирались не только Герман Греф с Анатолием Чубайсом, но и первый вице-премьер российского правительства Игорь Шувалов, заместитель главы Администрации Президента Владислав Сурков, вице-премьер Сергей Собянин, министр финансов Алексей Кудрин, глава Министерства экономического развития Эльвира Набиуллина, помощник президента Аркадий Дворкович.

И еще: звонивший из Москвы попросил никому не рассказывать о предстоящем визите, потому что, по его словам, это top secret.

Говорят, что в Бостоне был аврал, но программу для русских организовали.

MIT, куда так стремились попасть чиновники из России, — один из ведущих технологических вузов мира. Здесь есть на что посмотреть и с кем пообщаться. В его коридорах в 2010 г. можно было встретить девять нобелевских лауреатов, а вообще к МIТ имели отношение 76 исследователей, отмеченных премиями Нобелевского комитета. Здесь было и чем удивить. Например, лабораториями, где ведутся фантастические по своим амбициям исследования в области робототехники и искусственного интеллекта.

Но российскую делегацию интересовали не беседы с нобелевскими лауреатами и даже не искусственный интеллект. Ее интересовало то, что сделало МIТ первым среди равных, — умение соединять бизнес и науку, превращать научные идеи в деньги.

Пространство вокруг Kendall Square в Кембридже, где располагаются учебные корпуса и лаборатории MIT, офисы сотен технологических компаний, работающих в области биотехнологий, инжиниринга, IT-технологий, патентных поверенных, юристов в области интеллектуального права, частных инвесторов и инвестиционных компаний, считается «местом силы», где встречаются «гики» — инженеры, ученые, венчурные инвесторы, бизнес-ангелы. Здесь ежегодно возникает несколько десятков технологических стартапов. Одни из них тут же «умирают», другие превращаются в устойчивые компании, а некоторые делают своих создателей миллионерами.

«Министры из России встречались не с профессорами и студентами MIT, а с ключевыми фигурами инновационного кластера, которые занимаются коммерциализацией технологий: антрепренерами, менторами, государственными чиновниками, ответственными за инновации, — рассказывал один из организаторов поездки. — В течение двух дней русским пытались объяснить, как устроена уникальная инновационная экосистема, сложившаяся вокруг MIT в течение нескольких десятков лет».

Говорят, что два дня знакомства с «местом силы» оказали на многих гостей эффект солнечного удара. Квинтэссенцией встречи стал изумленный вопрос Сергея Собянина, адресованный американским коллегам: «Почему вы еще не сидите?» Брутальному управленцу из Тюмени, который впоследствии стал мэром российской столицы, было трудно понять особенности механизма государственной поддержки передовых исследований. Почему на входе государство вкладывает в исследования и разработки 400 млн долл. живых денег, а на выходе получает всего 200 млн долл.? Куда деваются остальные? «Они возвращаются в экономику в виде косвенных бенефитов, — объясняли американцы. — Возникают новые компании, создаются новые рабочие места, платятся налоги». Много нового, связанного с особенностями налогообложения инновационных компаний, открыл для себя и тогда еще занимавший пост министра финансов Алексей Кудрин.