Читать книгу "Записки капитана флота - Василий Головнин"

Начать придется издалека, с середины XVI в., когда к японским берегам пристали первые европейцы – сначала португальцы, а затем и испанцы. Поначалу все шло хорошо и к взаимной выгоде – активно развивалась торговля, за купцами вскоре появились и миссионеры, главным образом иезуиты. Местные феодалы не только разрешали им свободно проповедовать, но и сами активно принимали христианство и заставляли делать это своих вассалов.

К концу XVI столетия ситуация начала резко меняться. Бурное развитие торговли в портовых городах привело к появлению мощной прослойки буржуазии, что, в свою очередь, грозило подорвать устои феодального строя. Кроме того, иностранцы в междоусобных конфликтов часто занимали сторону врагов центральной власти.

Особенно рьяно взялись проводить в жизнь «сакоку» (буквально «страна на замке») – политику самоизоляции Японии от внешнего мира, сегуны из клана Токугава, который пришел к власти в 1603 г. В 1614 г. было запрещено исповедование любой иноземной религии, с 1636-го японцам без особого правительственного разрешения под страхом смертной казни не разрешалось покидать пределы страны и строить корабли для дальних плаваний. А в 1638 г. по указу бакуфу (центрального правительства) из Японии были высланы все иностранцы. Исключение было сделано для голландцев-кальвинистов, которых, не вдаваясь в тонкости религиозных течений, японцы не считали христианами, и китайских купцов, но и им было разрешено заходить только в один порт – Нагасаки – два раза в год.

Из-за «сакоку» контакты россиян, с XVII в. начавших осваивать Дальний Восток, и японцев долгое время носили случайный характер. Для России налаживание отношений с соседним государством было важно прежде всего с точки зрения снабжения своих дальневосточных поселений – везти товары из европейской части морем или через Сибирь было очень долго и дорого. Именно с этой целью в 1792 г. в Японию было отправлено первое русское посольство во главе с поручиком Адамом Эриковичем Лаксманом. Несмотря на то, что японцы с недоверием относились к иностранцам, а посольство так и не было допущено в столицу (переговоры велись с правительственными чиновниками в главном городе острова Хоккайдо, в то время как судно стояло на якоре в порту Хакодате), Лаксману удалось наладить контакт с правителями княжества Мацумаэ и через них получить разрешение на заход одного русского судна в Нагасаки для продолжения переговоров о возможности торговых сношений.

Русское правительство сразу не воспользовалось разрешением, полученным Лаксманом. Внимание России в то время было занято европейскими делами – организацией коалиции против революционной Франции и разделом Польши (1795 г.). Длительная ведомственная переписка и смерть в ноябре 1796 г. Екатерины II помешали организации второго русского посольства в Японию.

Вторая попытка наладить отношения с Японией была предпринята в начале царствования Александра I. На этот раз миссию в Японию возглавила очень важная персона – Николай Петрович Резанов, камергер его величества, зять и наследник владельца Русско-американской торговой компании Григория Шелехова, руководитель первой российской кругосветной экспедиции на кораблях «Надежда» и «Нева». Резанов прибыл в Нагасаки в начале сентября 1804 г., имея поручение передать личное послание Александра I и подарки японскому императору. Японцы продержали посольство в порту полгода, после наконец-то дали ответ, что устанавливать отношения не желают. В письме губернатора Нагасаки об этом говорилось без каких-либо дипломатических изысков: «Дров, воды и провизии велено мною вам дать. При японских берегах на якоре не оставайтесь, а отправляйтесь скорее от берегов наших».

После этого началась странная и запутанная история под названием «Рейд лейтенанта Хвостова и мичмана Давыдова на японские острова». Резанов, вельможа крайне честолюбивый, почувствовал себя оскорбленным действиями японцев и решил им отомстить. Орудием мести он выбрал лейтенанта Николая Хвостова, который с 1802 г. служил в Русско-американской компании.

Хвостов – личность примечательная, В. М. Головнин, кстати, хорошо знал его – они вместе учились в Морском корпусе. Летом 1805 г. Резанов в письме Александру I характеризовал лейтенанта, как «офицера, исполненного огня, усердия, искусства и примерной неустрашимости». Однако уже через пару месяцев характеристика была несколько иной: «На одну свою персону, как из счета о заборе его [Хвостова] увидите, выпил 9,5 ведер французской водки и 2,5 ведра крепкого спирта, кроме отпусков другим и, словом, споил с кругу корабельных подмастерьев, штурманов и офицеров».

Тем не менее, в сентябре 1806 г. Резанов поручает Хвостову секретное дело: совершить рейд к южному Сахалину и островам Уруп и Симушир, уничтожить находящиеся там японские суда и склады и захватить в плен трудоспособных японцев. Через некоторое время камергер его величества, видимо, начал осознавать, что его действия с точки зрения раздраженного сановника, может быть, и оправданны, но для человека, которому поручено ответственное дипломатическое поручение, не слишком уместны. Он направил Хвостову новое письмо, в котором приказывал ограничиться разведкой японских территорий. Отказ от «военного вояжа» он весьма расплывчато объяснял тем, что путина уже закончилась, значит, японцы перебрались на большие острова и ожидаемого эффекта достигнуто не будет.

Лейтенант Хвостов, хоть и был «нраву буйного», все же понимал, что начальство отдает какие-то «неординарные» приказы, к тому же противоречащие друг другу и весьма туманные. Он рванулся в Охотск, чтобы получить у Резанова разъяснения. Но тот уже выехал в Петербург. Такие вот гримасы истории: отношения между двумя соседними странами оказались испорченными на долгие годы не из-за каких-то высших политических соображений, а потому что один лейтенант не застал своего начальника. Тот же, в свою очередь, оказался слаб здоровьем – по дороге в столицу Резанов заболел и скончался 1 марта 1807 г. в Красноярске.

Не встретившись в Резановым и не получив от него четких инструкций, Хвостов решил действовать по первоначальному плану. 6 октября 1806 г. фрегат «Юнона» под его командованием появился в заливе Анива на Сахалине. Высадившись на берег, русские моряки разгромили несколько японских факторий, сожгли склады, сети и лодки, взяли в плен нескольких японцев.

Весной следующего года Хвостов решил «закрепить успех». На «Юноне», теперь уже в сопровождении тендера «Авось» под командованием мичмана Гавриила Давыдова, он «прошелся» по японским селениям Найбо и Сяна на Итурупе, вернулся в залив Анива, где сжег оставшиеся поселения японцев, а затем у северо-западной оконечности Хоккайдо сжег четыре японских судна. Войдя во вкус, лейтенант, взяв на себя роль «вершителя государственных дел», отпустил возле острова Рисири восьмерых пленных японцев и передал через них ультиматум японскому правительству следующего содержания: «Соседство России с Япониею заставило желать дружеских связей к истинному благополучию сей последней империи, для чего и было отправлено посольство в Нагасаки; но отказ оному, оскорбительный для России, и распространение торговли японцев по Курильским островам и Сахалину, яко владения Российской империи, принудило сию державу употребить наконец другие меры, кои покажут, что россияне всегда могут чинить вред японской торговле до тех пор, как не будут извещены чрез жителей Урупа или Сахалина о желании торговли с нами. Россияне, причинив ныне столь малый вред японской империи, хотели им показать только чрез то, что северныя страны оной всегда могут быть вредимы от них, и что дальнейшее упрямство японского правительства может совсем лишить его сих земель».