Читать книгу "Зеленый Марс - Ким Стэнли Робинсон"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что такое? Что случилось? – Он остановился, увидев тень. – Эй, это же глория! Как Брокенский призрак.[7] Помаши руками. Посмотри на цвета! Святый Боже, да вы везунчики!
По наитию Ниргал махнул рукой в сторону Джеки, и их глории слились, превратившись в один нимб, пылающий всеми цветами радуги, окруживший их синюю двойную тень. Джеки засмеялась восхищенно и… ушла, чтобы проделать то же с Питером.
Примерно через год под руководством Сакса Ниргал и другие дети начали понимать, как проводить дни. Урок Сакс начинал у доски, и пока он, безэмоциональным голосом искина, гудел о парциальном давлении и инфракрасном излучении, дети за его спиной закатывали глаза и строили рожицы. При первой же возможности один из них начинал игру, и Сакс ничего не мог с этим поделать. Он говорил что-нибудь вроде: «При термогенезисе, не сопровождаемом дрожью, тело производит тепло, используя пустые циклы», – и вдруг кто-нибудь поднимал руку, спрашивая: «Но почему, Сакс?» – и все принимались сверлить глазами лектора, даже не глядя друг на друга. Сакс хмурился, как будто ничего подобного не происходило ранее, и отвечал:
– Тело производит тепло, не затрачивая столько энергии, сколько ему требуется при мышечных сокращениях. Белки в мышцах взаимодействуют, но вместо того, чтобы вступать в реакцию, они просто скользят друг относительно друга, и так возникает тепло.
Джеки повторяла, причем так искренне, что весь класс верил ей:
– Но почему?
Сакс начинал моргать, да так быстро, что класс сходил с ума, наблюдая за ним.
– Так разрушаются ковалентные связи в аминокислотах белка, и это разрушение высвобождает то, что называется энергией расщепления.
– Но почему?
Он начинал моргать еще сильнее.
– Это просто физические процессы. – Он начинал неистово рисовать на доске диаграммы. – Ковалентные связи образуются, когда две атомные орбиты сливаются в одну, и это орбита электронов обоих атомов. Разрыв этих связей высвобождает от тридцати до ста килокалорий запасенной энергии.
Сразу несколько человек спрашивали хором:
– Но почему?
Это приводило его на субатомный уровень, где цепочка «почему» и «потому что» могла длиться до получаса, а они не понимали ни слова из его объяснений. Наконец все чувствовали приближение финала игры.
– Но почему?
– Ну, – Сакс косил глазами, пытаясь проследить всю цепочку рассуждений, – атомы хотят вернуть стабильное число электронов и вынуждены делить их.
– Но почему?
Он чувствовал себя загнанным в ловушку.
– Так соединяются атомы. Это один из способов.
– Но ПОЧЕМУ?
Сакс пожимал плечами.
– Так работает ядерная сила. Вещи устроены так после…
И тут все дети кричали хором:
– Большого взрыва!
После они принимались торжествующе вопить, а Сакс хмурился, понимая, что они снова обвели его вокруг пальца. Он вздыхал и возвращался туда, откуда игра началась… Но всякий раз, когда они затевали ее заново, он забывал об этом, по крайней мере, если их «почему?» звучало достаточно искренне. И даже если он понимал, что происходит, то не в силах был остановить их. Все, что он мог, это спросить, слегка нахмурившись: «Что почему?» Это несколько замедляло игру, но когда Ниргал и Джеки поумнели уже настолько, что могли определять, что́ именно в каждом из утверждений заслуживало вопроса «почему?», и продолжали спрашивать, Сакс считал своим долгом отвечать им на всю цепочку вопросов вплоть до «Большого взрыва», хотя иногда он бормотал: «Мы не знаем».
– Мы не знаем? – кричал класс в притворном ужасе. – Почему нет?
– Это не объяснено, – отвечал он, нахмурившись. – Пока что.
Так проходило каждое веселое утро с Саксом, и все они, включая его самого, кажется, соглашались, что это было лучше, чем мрачное утро, в которое Сакс бубнил без перерыва и повторял: «Это действительно важно», – всякий раз, когда оборачивался и видел ряд голов, сонно упавших на парты.
Однажды утром, думая о том, как хмурится Сакс, Ниргал задержался в школе, пока не остался с учителем один на один. Он спросил:
– Почему вам не нравится, когда вы не можете ответить на вопрос «почему»?
Сакс снова нахмурился. После длинной паузы он медленно сказал:
– Я пытаюсь понять. Видишь ли, я много внимания уделяю деталям. Так много, как могу. Я концентрируюсь на специфике каждого момента. Я хочу знать, почему все происходит так, как происходит. Мне любопытно. Я думаю, что у всего на свете есть свои причины, и мы должны уметь их выявлять. И когда я не знаю причин… ну, мне это не нравится. Это меня раздражает. Иногда я называю это, – он робко глянул на Ниргала, и тот понял, что никогда раньше Сакс никому этого не говорил, – я называю это Великим Необъяснимым.
Это белый мир, внезапно понял Ниргал. Белый внутри зеленого, противоположный заключенному в белое зеленому миру Хироко. И они воспринимают эти миры по-разному. Если смотреть с зеленой стороны, когда Хироко сталкивается с чем-то загадочным, ей это нравится, это делает ее счастливой – зеленая энергия, священная сила. Если смотреть с белой стороны, когда Сакс сталкивается с чем-то загадочным, его пугает Великое Необъяснимое, опасное и ужасное. Саксу интересна истина, в то время как Хироко любопытна действительность. Или, может быть, это просто две стороны одной медали – ведь эти слова могли трактоваться по-разному. Проще было сказать, что она любит зеленый мир, а он – белый.
– Верно! – воскликнул Мишель, когда Ниргал поделился с ним своим наблюдением. – Очень хорошо, Ниргал. Ты наблюдателен. Эти архетипы, Зеленое и Белое, обычно называют – Мистицизм и Наука. Обе величины крайне могущественны, как видишь. Но все что нам нужно, если тебе интересно мое мнение, это комбинация их обеих, и эта комбинация называется Алхимией.
Зеленое и белое.
Днем дети были вольны делать, что им вздумается. Иногда они целый день проводили с приходящим учителем, но гораздо чаще – бежали на пляж или играли в деревне, которая лежала, угнездившись в скоплении низких холмов, между озером и входом в туннель. Они поднимались по спиральной лестнице больших бамбуковых домов на деревьях и играли в прятки между плотно притиснутых комнат, висячих мостов, соединяющих их, и свежих побегов.
Бамбуковые комнаты сцеплялись в полумесяц, охватывавший собой большую часть деревни. Каждый из больших побегов достигал в высоту шести или семи сегментов, в каждом сегменте располагалась комната, становившаяся тем меньше, чем выше был сегмент. У каждого из детей была своя комнатка в верхних сегментах – вертикальный цилиндр с одним окном, пять-шесть шагов в диаметре, словно замковая башня из книг. Под ними в средних сегментах жили в своих комнатах взрослые – преимущественно по одному, но иногда парами. Нижние уровни служили гостиными. Из окон своих комнат в верхних сегментах дети смотрели вниз на крыши деревни, собранные в круг холмов, а бамбук и теплицы казались раковинами на мелководье.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Зеленый Марс - Ким Стэнли Робинсон», после закрытия браузера.