Читать книгу "Александр Маккуин. Кровь под кожей - Эндрю Норман Уилсон"

Творчество никогда не было для Маккуина трудным делом – он говорил, что может придумать коллекцию всего за два дня, – потому что темой всегда служила его душа, ранимая и не стесненная условностями. «Мои коллекции всегда автобиографичны, – говорил он в 2002 году, – они тесно связаны с моей сексуальной ориентацией и мирят меня с тем, какой я. Своими коллекциями я как будто изгоняю дьявола. Они связаны с моим детством, с тем, что я думаю о жизни, и с тем, как меня научили думать о жизни».[38] Его творчество, по словам Джудит Терман из «Нью-йоркера», можно рассматривать как «своего рода исповедальную лирику». «Психотерапевты, которые имеют дело с детьми, часто пользуются игрой в куклы как средством для того, чтобы добиться от них рассказов об их жизни и о чувствах, – пишет Терман. – Создается впечатление, что своеобразная игра в куклы с переодеванием была таким средством для Маккуина».[39]

Его жизнь обладает многими чертами страшной сказки или мифа. Это история о застенчивом, необычном мальчике из бедной рабочей семьи, который с помощью своего готического воображения превратился в яркую звезду на небосклоне моды – ко времени смерти, в сорокалетнем возрасте, он был обладателем 20 миллионов фунтов. Но на пути к славе и успеху он отчасти растерял свою невинность. По словам одного современника, жизнь Маккуина можно сравнить с «современной сказкой с примесью мрачной древнегреческой трагедии».[40] Нет ничего удивительного в том, что один из экспонатов его посмертной коллекции «Ангелы и демоны», изящное пальто, «сшитое из лакированных золотых перьев»,[41] намекает одновременно и на выдающегося английского резчика-декоратора Гринлинга Гиббонса, который творил свои волшебные скульптуры в соборе Святого Павла, и на миф об Икаре, которого отчаянная мечта толкнула слишком близко к Солнцу. Птицы проходят через всю недолгую жизнь Маккуина: от хищных птиц, за которыми он наблюдал в детстве с крыши многоэтажки за родительским домом, до красивых принтов ласточек, придуманных для коллекции The Birds («Птицы») (весна/лето 1995 года) под влиянием иллюстраций М. К. Эшера и одноименного фильма Хичкока. В глостерширском поместье «Хиллз» («Холмы») Изабеллы Блоу и ее мужа Детмара он учился обращаться с ястребами, пустельгами и соколами. «Он дикая птица; по-моему, он заставляет одежду летать», – говорила о своем друге Изабелла.[42]

Другие развили метафору. «Он ведет себя как птица: дерганый, нервный и редко смотрит в глаза», – написала о дизайнере журналист Васси Чемберлен.[43] Довольно часто Маккуин, которому все быстро надоедало, вел себя как человек с синдромом дефицита внимания. Так, он почти всегда раньше времени возвращался из отпуска, который проводил на экзотических курортах. Подобно птице или дикому зверю, он терпеть не мог мысли о том, чтобы его сдерживали или запирали. В самых дерзких своих творениях он играл с гибридами и мутантами; он считал, что в ДНК современного человека сохранилось многое от первобытного дикаря. Его любимыми книгами были «120 дней Содома» маркиза де Сада и «Парфюмер» Патрика Зюскинда, книги, в которых речь идет о пограничных состояниях и темных сторонах человеческой сущности. Маккуин обогатил на первый взгляд поверхностный мир моды классическими фрейдистскими понятиями сновидений и бреда, тотема и табу, эго и подсознания, цивилизации и ее противоречий. «Я думаю не так, как средний человек на улице, – говорил он. – Иногда у меня довольно извращенные мысли».[44] Он отчетливо представлял в реальности извращения и пороки, но свои мрачные мысли закутывал в дорогие ткани и маскировал великолепно скроенными костюмами. Его вещи были необычайно красивы и, вопреки частым обвинениям в женоненавистничестве, невероятно вдохновляющими для женщин. «Когда вы видите женщину в костюме от Маккуина, вы чувствуете исходящую от нее силу… – говорил он. – Такой костюм как будто говорит: «Держитесь от меня подальше».[45]

В книге вы прочтете страшную сказку, какой была жизнь Маккуина, – от трудного детства, проведенного в лондонском Ист-Энде, до гедонистического мира моды. Ближайшие к Маккуину люди – его родственники, друзья и любовники – впервые рассказали о том, которого они знали, о надломленном, не уверенном в себе человеке, о потерянном мальчике, который дорого заплатил за то, чтобы получить право войти в мир, который в конечном счете его погубил.

«Под каждым слоем кожи есть кровь», – сказал однажды Маккуин.[46] Цель данной биографии – проникнуть под кожу и обнажить истоки его гения, а также показать связь между его мрачным творчеством и еще более мрачной жизнью. «Маккуин совершенно не похож на то, чего от него ожидаешь, – предупреждала одна комментатор за шесть лет до его смерти. – Он похож на созданное им самим ущербное произведение искусства».[47]

Глава 1

В истории острова Скай много жестокости и злодеяний.

Джойс Маккуин

17 марта 1969 года, когда Ли Александр Маккуин появился на свет в больнице Льюишам на юго-востоке Лондона, он весил всего пять фунтов десять унций (около 2,5 кг). Врачи предупредили его мать Джойс: из-за того что ребенок такой маленький, его, возможно, следует поместить в инкубатор. Но скоро он взял грудь, и мать с младенцем вернулись в тесный семейный дом по адресу 43 Шиффорд-Пат, Уайнелл-Роуд, Форест-Хилл. Хотя Джойс и Рон, по словам их сына Тони, «всегда говорили, что он [Ли. – Э. У.] был единственным, к кому они стремились», рождение младшего из шестерых детей не сгладило напряженной атмосферы в доме Маккуинов.

«В 1969 году, сразу после того, как мама родила, у отца случился нервный срыв, – вспоминал брат Ли, Майкл Маккуин. – Он слишком много работал, брал сверхурочные. Шестеро детей для водителя грузовика – пожалуй, это слишком».[48] Его брат Тони, которому в то время исполнилось четырнадцать, помнит, как однажды отец стал неестественно тихим. «Он работал семь дней в неделю, он и дома-то почти не бывал, – сказал Тони. – Мама вызвала скорую, и его положили в больницу». Хотя в неопубликованной рукописи, составленной для детей, Джойс утверждает, что ее муж провел в лечебнице Кейн-Хилл в Кулсдоне всего три дня, по словам Тони, «с папой случился нервный срыв, и он на два года угодил в психиатрическую лечебницу».[49]