Читать книгу "Унаги с маком или Змее-Week - Иван Быков"

Услышав об урологии, «врач от рождения» о чем-то вспомнил, вознесся над столом всем своим совершенно не спортивным телом, повел плечами, сокрытыми под сизым пиджаком, и молча двинулся в сторону уборной.

Кир приподнял бокал:

— Так выпьем же за тех, кому посчастливилось найти призвание и раскрыть сокрытый потенциал! — провозгласил он.

Чокнулись. Кир — задорно, Нестор — пресно, без аппетита.

— Что душу Вашу гложет, дружище? — Кир прошипел фразу настоящим змеем, все через «Ш» — он говорил и одновременно дегустировал кальмарье кольцо.

— Ничего, — Нестор и сам не знал, где рассеял бодрость и вкус жизни. — Устал просто.

— О, да! — понимающе кивнул Кир. — Перевоплощение отнимает силы, а некоторых по возвращении даже вгоняет в депрессию.

— Кстати, давно хотел спросить. Почему сам этот процесс имеет столь унизительное наименование? Ваше любимое «нагнуться — не прогнуться» отдает чем-то лагерным.

— Мой друг, вы же учитель. Пусть не филолог, но тоже интеллигентный человек. «Лагерным», — передразнил Кир и брезгливо скривился то ли по поводу Несторового незнания элементарных вещей, то ли по поводу неуместного слова, то ли из-за тухлого кольца. — Вы же неправильно поставили ударение. Сместите его на первый слог.

— Я всегда думал, что это у Вас кокетливая какография такая. Эрратизм. Ну, как компАс у моряка.

— Ну, как же? Все ж на поверхности. «НАгнуться» — стать Нагом; «прОгнуться» — от слова «прога» — означает воспринять программу извне, то есть подчиниться авторитету. Помните у Белинского? Толпа живет по преданию и мыслит по авторитету. Эта формула издревле определяла положение Нага по отношению к толпе — свободное и отстраненное. Нагнуться — не прогнуться. Учите матчасть, мой друг.

— Свободное? Так ли? — Нестор включил скепсис учителя истории.

— Углубляетесь, мой друг? — улыбнулся Кир радостно. — Это только приступив ко второму бокалу? А где грань между свободой и зависимостью? Вы готовы ответить? Я — нет. Однако думаю, что именно на этой грани лежит самое глубокое, самое решающее различие между растительным и животным существованием.

— Э, нет! — Нестору теперь тоже было весело — он ощутил прилив сил и оживление интереса к беседе. — До Вашей глубины мне еще далеко. Все равно не понимаю — почему мы так часто используем корень «наг» при наименовании окружающих нас вещей, явлений, процессов? Есть в этом какая-то пошлость.

Кир посмотрел поверх головы своего подопечного. Нестор обернулся. «Триединый и вездесущий» Семен стоял у стойки и оживленно раскладывал по деревянной столешнице некие тезисы, помогая себе ребром ладони. Барменша Тамара внимательно слушала. Тамара любила по-настоящему глубоких людей и терпеть не могла разговоры о политике, рыбалке и футболе. Насколько Нестор знал ее историю, Тамара закончила Академию пищевых технологий, имела диплом технолога-винодела, но призвание свое (вспомнился первый сегодняшний тост Кира) нашла именно здесь — за барной стойкой. Так сказать, «раскрыла сокрытый потенциал».

— Ну что ж, мой друг. — Кир сдвинул два бокала, пустой и почти полный. Раздался приглушенный звон. Это вернуло Нестора к беседе. — Вопрос Вы задали непростой, а потому ответ я обязан дать обстоятельный. Приготовьтесь — будем считать этот наш разговор предметным семинаром.

И Нестор приготовился слушать.

8

— То, что у людей принято называть прозрением, на самом деле является неким особым состоянием, имеющим различную природу, но всегда — детерминированным. Несомненно, некоторые «прозрения» обусловлены опытом, накопленным как лично прозревшим гением, так и человечеством в целом. Со стороны такой гносеологический скачок может выглядеть как откровение свыше, но, по сути, искусство гения заключается в способности анализировать следствия, выводить из них причины, а затем экстраполировать данный процесс в будущее: устанавливать следствия как новые причины и выводить из этих новых причин новые следствия. При достаточном интеллектуальном уровне носителя, при достаточном объеме верно выбранной информации способность гения к таким «прозрениям» вполне можно принять не просто за умелую аналитику, но и за пророческий дар. Пока все понятно?

Нестор кивнул — он привык: «семинары» Наставника настолько обстоятельны, что сам предмет будет обозначен лишь в конце беседы, а по дороге нить познания будет струиться, как тело Нага меж камнями.

— Но, как Вы сами понимаете, мой друг, такие аналитики не пишут для прессы и не выступают по телевидению. Часть из них, — та, что осталась у обочины, — изливает откровения друзьям и женам на пьяных кухнях; другая часть, — та, которой повезло меньше, — складирует свои откровения в красные папки с грифом «Совершенно секретно».

Откровения гениев первого рода — невинный треп, который холостым хлопком выливается с последним алкоголем из бутылки в «ты меня уважаешь? — уважаю». Откровения гениев второго рода ложатся в основу глобальных свершений, становятся пунктами в надгосударственной программе действий и чреваты серьезным резонансом, значимым не только для Взвеси, но и для всех миров трилоки. Поэтому, во избежание неприятных последствий, как Вы сами должны были догадаться, некоторую часть «прозрений» такого характера приходится наводить нам, Нагам. Целый отдел наших с Вами коллег, мой друг, ткут органику таких суггестий на Седьмом дне Раджаса. Внедрением суггестий занимаются товарищи, имеющие ранги поменьше. У нас называют это «поработать совестью».

Тут Кир посмотрел на Нестора с какой-то почти отеческой грустью. Нестору этот взгляд не понравился — стало так же неуютно, как во время просмотра фильма в сцене, где человек попадал в неловкую ситуацию. Но Кир продолжал.

— Безусловно, иерофанты иногда догадываются о нашем вмешательстве и сурово пресекают те наши поползновения, которые им удалось обнаружить. На этих фронтах, мой друг, почти четыре тысячелетия по времени Взвеси идет жестокая и беспощадная битва. Жертвами этой невидимой войны полегли многие талантливые люди и, что Вам будет услышать особенно неприятно, многие талантливые Наги. Однако бывают пограничные ситуации. Гений вырастает из кухонного трепа, но непостижимым образом слишком поздно оказывается в зоне особого внимания городских магов, вернее, их хозяев — иерофантов.

— Вот опять… — начал было Нестор, но Наставник вовремя поднял ладонь в знаке «стоп» — мол, всему свое время.

— Как Вы понимаете, мой друг, у нас своя зона особого внимания, из которой человеку, тем более гению, выпасть ну никак не возможно. Такие гении третьего рода работают в тесном сновиденческом контакте с нашими операторами. Именно из-под их пронзительного пера вышли те труды во всех областях знания, которые века и века определяют мировоззренческую, ментальную составляющую как отдельных народов, так и всего человечества. Эти труды (а значит, их авторы тоже) — наша, как говорится, надежа и опора, наш последний — поскольку единственный — бастион, за стенами которого таится не просто вектор развития, но сама возможность существования Взвеси как особого феномена Бытия.