Читать книгу "Алое восстание - Пирс Браун"

– Все равно хрен выиграете, – ухмыляется Даго, когда вагон трогается с места. – Дэрроу хоть и щенок, но не совсем дурак, он это понимает. Правда, Дэрроу?

– Щенок или не щенок, а задницу тебе надеру! – фыркаю я.

– Ты серьезно, парень?

– Вполне, – подмигиваю я и посылаю ему воздушный поцелуй. – Лавры наши, так и знай. Обрадуй своих сестричек – теперь их черед идти к нам за сахаром.

Наши дружно гогочут, хлопая себя по ляжкам.

Даго хмуро глядит на меня, потом подносит ко рту сигарету и мощно затягивается.

– Это ты! – показывает он мне съежившийся окурок и отщелкивает в сторону.

* * *

Доехав, выгружаемся и бежим всей толпой в душ. В тесном металлическом ангаре прохладно и сыро. Пахнет так, как и должно пахнуть там, где тысячи мужчин регулярно снимают скафандры, в которых они потели и испражнялись на протяжении нескольких часов.

Быстро раздеваюсь, нахлобучиваю на голову резиновую шапочку и иду голый к рядам прозрачных кабинок. Шум насосов, общий гвалт, толкотня – каждый стремится пролезть первым. Время веселья и танцев еще не настало, мы едва волочим ноги от усталости, но кое-где в толпе уже слышно, как отбивают ритм тихие хлопки ладоней, сливаясь с шипением воздуха в незамысловатую мелодию.

Дверь с шипением запирается за моей спиной, музыку становится почти не слышно. Душевая кабинка совсем дряхлая, выходные отверстия в полу заросли волосяной коростой, и приходится стоять боком, чтобы не касаться их. Взревывает мотор, свистит насос, и мощный поток воздуха, насыщенного антисептиком, обдает меня с головы до ног, смывая пот и грязь. Ощущение не из приятных.

После душа расстаюсь с Лораном и Кираном: они отправляются на форум выпить и поплясать в таверне, пока не начались общие танцы. В полночь объявят, кому достались лавры, их торжественно вручат победителю, а потом крабы станут выдавать пайки. Это праздник для всей дневной смены.

Говорят, бог Марс был отцом слез и врагом музыки и танца. Наша колония была одной из первых, возникших под поверхностью Марса, больше всего мы ценим танцы, пение и свою семью. А на легенды с мифами нам плевать. Начальству нет дела до наших развлечений, лишь бы мы исправно копали, обустраивая планету для всех остальных, – но чтобы не слишком забывались, одна песня и один танец все-таки запрещены, за них наказывают.

Для моего отца тот танец стал последним, я видел его всего однажды и песню слышал тоже раз в жизни. Я тогда был еще мал и не все понял – что-то про туман, погибшую любовь и жнеца, который уводит в долину снов. Помню, пела женщина во время казни ее сына – он обвинялся в краже продуктов. Он мог бы стать высоким красивым малым, но еды вечно не хватало. Потом умерла и мать. Люди Ликоса проводили их ритуальным плачем, стуча в такт кулаками в грудь – ритм медленно замирал, как удары сердца той женщины, пока не замер совсем.

Он преследовал меня потом всю ночь, я плакал, лежа без сна на холодном полу в нашей тесной кухоньке, и сам себе удивлялся: почему я плакал теперь, а не когда казнили отца? Потом кто-то тихо царапнул дверь, я выглянул и нашел на пороге бутон гемантуса. Вокруг ни души, только следы маленьких ножек на ржаво-красном песке. Это был второй раз, когда Эо принесла цветы к похоронам.

Песни и танцы у нас в крови, и потому совсем не удивительно, что влюбился я как раз на танцах. Она была уже не крошка Эо, а такая, как теперь. Говорит, что сама влюбилась еще раньше, до гибели моего отца, но я – только там, в дыму таверны, где под звон цитры и раскаты бубнов мелькали ее стройные ножки и развевались рыжие волосы. Тогда-то мое сердце и пропустило пару ударов. Она не делала сальто, не кувыркалась колесом, не пускала пыль в глаза, как остальная молодежь. В ее движениях было столько изящества и достоинства! Без меня Эо ни за что не станет есть. А я без нее не стану жить.

И пускай она подшучивает над моими словами, но в ней сама душа нашего народа. Судьба нас не балует, мы жертвуем собой ради тех, кого не знаем и никогда не видели, – копаем и копаем, готовим Марс для будущих поколений. Немудрено, что все мы немного угрюмы и грубоваты, но доброта моей жены, ее смех и железная воля – то лучшее, что в нас есть.

Эо ждет меня в поселке, где мы живем, в полутора километрах от форума, – одном из двух дюжин поселков, расположенных вокруг и соединенных туннелями. Как и другие, он похож на соты с ячейками, вырубленными в каменных стенах старой пещеры. Камень и земля – это наши стены, полы и потолки. Наш клан – это огромная семья. Эо тоже выросла здесь, буквально в нескольких шагах от моего жилища. Ее братья – такие же, как мои, а отец похож на моего, которого я потерял.

Из переплетения черных и красных проводов наверху свисают лампы, покачиваясь в потоке воздуха, который циркулирует по лабиринту тоннелей. В центре висит прямоугольный ящик с широкими потрепанными экранами на четыре стороны – по ним транслируются передачи Сообщества. И хотя изображение тусклое и расплывчатое, оно заливает темные входы жилищ собственным бледным светом.

От дна пещеры к нашему дому ведет крутая тропинка, поднимаясь на стометровую высоту. Можно подняться и на механическом лифте, но им пользуются только старики и инвалиды, которых у нас не так уж много. Мы с Эо только недавно получили отдельную комнату. Киран с семейством занимает еще две, а мать с сестрой живут в одной на втором этаже.

Здесь обитает весь клан Лямбда колонии Ликос. Соседние поселки Омеги и Ипсилона – в минуте ходьбы по разные стороны тоннеля. Одна только Гамма расположилась в самом центре, на форуме: над тавернами, мастерскими и лавками. Гарнизонная крепость с казармами крабов – еще выше, под самой поверхностью нашей бесплодной планеты. Там порт, через который с Земли доставляют припасы для нас, пионеров освоения космоса.

Экран над головой показывает картины всяких бедствий, потом под торжественную музыку – этапы славного пути Сообщества. Его эмблема, золотая пирамида в круге с тремя параллельными полосами по граням, вспыхивает крупным планом, и старческий голос верховной правительницы Октавии Луны вещает:

– Начиная с самой зари человечества история нашего биологического вида была омрачена межплеменными войнами. Это была пора суровых испытаний и жертв в попытках раздвинуть естественные природные границы, достичь новых рубежей. Теперь, благодаря чувству долга, дисциплине и послушанию, мы достигли единства, но наша борьба не закончена. Сынам и дочерям всех цветов снова предстоит жертвовать собой во имя великой цели. Наступает звездный час, когда лучшие семена нашей цивилизации отправляются в космос, чтобы взойти на Венере, Меркурии, Марсе, спутниках Нептуна и Юпитера.

Ее голос звучит торжественно, а лицо без возраста полно царственного величия. Один лишь длинный шрам, изогнувшийся полумесяцем на правой скуле, нарушает совершенство. Это жестокая, свирепая красота хищной птицы. На запястьях знак золотых – треугольник в круге с крыльями.

– Вы, смелые первопроходцы Марса, сильнейшие представители человечества, жертвуете собой ради прогресса, прокладываете дорогу в будущее. Ваша кровь, ваши жизни – плата за бессмертие человеческой расы, которая наконец вырвалась за пределы родной планеты. Вы проникаете в глубины, недоступные нам, страдаете для того, чтобы не страдали другие. Я восхищаюсь вами, я люблю вас! Гелий-3, который вы добываете, – это источник жизненной энергии для процесса терраформирования. Уже скоро на Красной планете появится воздух и плодородная почва. Поверхность Марса станет пригодной для обитания, и тогда мы, слабые цвета, присоединимся к вам, отважным пионерам, и вознесем вас на ту высоту, которую вы заслужили своим героическим трудом, под небом, которое создано вами, на земле, пропитанной вашим потом и кровью! Всегда помните: послушание – главная добродетель. Уважение к старшим, готовность к жертвам, подчинение иерархии…