Читать книгу "Перемените обстановку - Джеймс Хедли Чейз"

Довольно вяло я возразил.

– Но у меня нет квалификации для такой работы и я ничего в ней не смыслю. Я буду скорее для нее обузой, чем помощником.

Мелиш взглянул на часы. Было заметно, что он уже думает о следующем пациенте.

– Если племянница говорит, что вы ей пригодитесь, значит у нее найдется для вас дело, – сказал он нетерпеливо. – Почему бы нам не попробовать?

Почему бы и нет? Я пожал плечами и сказал, что поеду в Люсвил.

Первым делом я купил «бьюик» с откидным верхом. Путь домой потребовал напряжения всей моей воли. Я дрожал и обливался потом, пока не поставил машину на стоянку. Минут пять я сидел за рулем, потом заставил себя запустить двигатель и выехал на оживленную главную улицу, прокатился вдоль приморского бульвара, снова повернул на главную улицу, а потом к дому. На этот раз я не потел и не дрожал, ставя машину.

Сидни пришел проводить меня.

– Через три месяца, Ларри, – сказал он, пожимая мою руку, – ты вернешься и по-прежнему будешь лучшим специалистом по бриллиантам. Удачи тебе, и поезжай с богом.

И вот, с чемоданом с одеждой, без веры в будущее я отправился в Люсвил.

Нужно отдать должное доктору Мелишу – он действительно обеспечил мне перемену обстановки.

Люсвил, расположенный миль за пятьсот к северу от Парадайз-Сити, оказался большим, беспорядочно разбросанным промышленным городом, окутанным вечным облаком смога. Его заводы занимались в основном переработкой известняка. Известняк, к вашему сведению, перемалывают на известь, цемент, строительные и дорожные материалы. Это главная отрасль промышленности во Флориде.

Ведя машину на малой скорости, я добрался до Люсвила только через два дня. Как оказалось, я стал нервным водителем, и каждый раз, когда мимо проносилась машина, я вздрагивал, но продолжал путь и, проведя ночь в мрачном мотеле, прибыл наконец в Люсвил, чувствуя себя на пределе нервов и сил.

Когда я подъезжал к предместьям, на моей коже начала оседать цементная пыль, вызывая неприятный зуд и желание помыться. Ветровое стекло и корпус машины тоже покрылись пылью. Даже самые яркие лучи солнца не в состоянии были пронизать пелену смога и цементной пыли, нависшую над городом. Вдоль шоссе, ведущего к центру, раскинулись огромные цементные заводы, и грохот размалываемой породы звучал как отдаленный гром.

Я нашел отель «Бендикс», рекомендованный доктором, как лучший в городе, в переулке, неподалеку от главной улицы.

Он являл собой унылое зрелище, его стеклянные двери покрывала цементная пыль. В вестибюле стояли ветхие бамбуковые кресла, а столом администратора служила маленькая конторка, позади которой висела доска с ключами.

За конторкой громоздился высокий расплывшийся человек с длинными баками. Этот субъект выглядел так, словно побывал в стычке, и теперь зализывал свои раны.

Он не торопясь занес меня в книгу регистрации. Печальный бой-негр взял мой чемодан и проводил в номер на третьем этаже, выходивший окнами на многоквартирный дом. Мы поднимались на лифте, который шел рывками, скрипя и содрогаясь, и я порадовался, когда вышел из него целым и невредимым.

Оказавшись в номере, я огляделся по сторонам. По крайней мере здесь имелось четыре стены, потолок, туалет и душ, но больше ему нечем было похвастать. Ничего не скажешь, перемена обстановки была полная!

Парадайз-Сити и Люсвил также несхожи между собой, как «роллс-ройс» и помятый, сменивший трех хозяев "шевроле... " и может быть такое сравнение оскорбительно для «шевроле».

Я вынул вещи из чемодана, повесил одежду в шкаф, потом разделся и встал под душ. Решив взяться за себя, я надел чистую рубашку и один из лучших костюмов. Я взглянул на свое отражение в засиженном мухами зеркале и почувствовал прилив уверенности в себе. По крайней мере я снова выглядел как человек с положением, пожалуй, немного поблекший, но все же несомненно не лишенный веса. «Поразительно, – сказал я себе, – как способны преобразить человека, даже такого человека, как я, дорогой, хорошо сшитый костюм, белая рубашка и хороший галстук».

Доктор Мелиш дал мне телефон племянницы. Он сказал, что ее зовут Дженни Бакстер. Я набрал номер, но никто не подходил. Слегка раздраженный, я минут пять прохаживался по комнате, затем позвонил еще раз. Опять никакого ответа. Я подошел к окну и выглянул. Улица внизу была полна народа. Прохожие, сновавшие во всех направлениях, выглядели неряшливо, большинство казались грязными. Здесь были в основном женщины, вышедшие за покупками. Уйма ребятни – давно не мывшихся, если судить по внешнему виду. Машины, запрудившие мостовую, были покрыты цементной пылью. Позже я узнал, что цементная пыль была главным врагом города, худшим даже, чем скука, считавшаяся врагом номер два.

Я снова набрал номер Дженни Бакстер и на сей раз услышал женский голос.

– Алло?

– Мисс Бакстер?

– Да.

– Говорит Лоуренс Карр. Ваш дядя, мистер Мелиш... – Я сделал паузу. Или она знает обо мне, или нет.

– Ну, конечно. Где вы?

– В отеле «Бендикс».

– Вы не подождете еще часик, а к тому времени я уже закончу?

Вопреки ее учащенному дыханию – словно она только что бегом проследовала шесть лестничных маршей, (как я узнал позже, именно так и обстояло дело – голос звучал энергично и деловито.

Я был не в настроении торчать в этом убогом номере.

– А если мне подъехать? – спросил я.

– О, да... приезжайте. У вас есть адрес?

Я ответил утвердительно.

– Тогда приезжайте, когда вам будет удобно, хоть сейчас, – и она положила трубку.

Я спустился с третьего этажа по лестнице. Мои нервы попрежнему были в скверном состоянии и я не желал иметь дело со скрипучим лифтом. Я спросил дорогу у боя-негра. Он сказал, что Медокс-стрит находится в пяти минутах ходьбы отсюда, от отеля. Поскольку мне лишь с трудом удалось найти место для машины, я решил идти пешком.

Шагая по главной улице, я заметил, что на меня обращают внимание. Постепенно до меня дошло, что люди глазеют на мой костюм. Когда идешь по главной улице в Парадайз-Сити, встречаешь конкурентов на каждом шагу. Там прямо-таки приходится хорошо одеваться, но здесь, в задыхающемся от смога городе, все казались мне оборванцами.

Я нашел Дженни Бакстер в служившей ей офисом комнате на шестом этаже большого запущенного дома без лифта. Я вскарабкался по лестнице, чувствуя под воротничком шершавую цементную пыль. Перемена обстановки? (Ничего не скажешь, Мелиш подобрал мне чудную обстановку).

Дженни Бакстер было тридцать три года. Высокая, примерно, пять футов девять дюймов, с массой неопрятных черных волос, заколотых на макушке и, казалось, готовых в любой момент рассыпаться, худая. По моим стандартам ее фигуре не хватало женственности. Ее груди были маленькими холмиками, не привлекающими сексуально – совсем не такими как у других женщин, которых я знал в Парадайз-Сити. Она выглядела слегка истощенной. Невзрачное серое платье, надетое на ней, она, должно быть, сшила сама – ничем другим нельзя объяснить его покрой и то, как оно висело на ней. Хорошие черты, нос и губы превоходны, но что заворожило меня, так это глаза – честные, умные и проницательные, как у ее дяди.