Читать книгу "Казан, благородный волк - Джеймс Оливер Кервуд"

Изабелла обещала. Когда они вышли из палатки, Казан поднял им навстречу свою большую голову. От сильного удара бича один глаз у него затек, из пасти сочилась кровь. Изабелла даже заплакала, увидев бедного изувеченного зверя. Казан знал, что это она остановила наказание: он тихо заскулил и завилял по снегу своим пушистым хвостом. Но она не подошла к нему.

На следующий день на протяжении долгих трудных часов Казан вел свою упряжку на север. Никогда еще он не чувствовал себя таким несчастным. Глаз у него не открывался и сильно горел, тело ныло от ударов бича. Но не от боли он так уныло повесил голову, не боль лишила его проворства и сметливости, которые всегда присущи вожаку упряжки. Впервые в жизни его дух был сломлен. Когда-то, давно, Мак-Криди изводил его побоями, теперь вот избил хозяин. Их злобные голоса в течение всего дня звучали в его ушах. Но больнее всего было то, что любимая хозяйка избегала его. Она теперь садилась так, чтобы Казан не мог до нее дотянуться. Во время коротких остановок и на привале Изабелла смотрела на него удивленным взглядом и ничего не говорила. И ода тоже готова ударить, думалось Казану, и, прижимаясь брюхом к снегу, он отползал в сторону. Вечером он прятался подальше от костра и тосковал в одиночестве. Никто не подозревал, что Казан переживает настоящее горе. Разве только Изабелла понимала это. Но и она не подходила к нему, не говорила с ним и все время внимательно за ним наблюдала, особенно когда он смотрел на Мак-Криди.

Позже, когда Торп с женой ушли в палатку, повалил снег. Казан следил за Мак-Криди и старался понять, почему этот человек явно неспокоен. Как и накануне, он то и дело прикладывался к фляге, и при свете костра было заметно, что лицо его становится все краснее. Иногда Казан видел, как поблескивали у Мак-Криди зубы, когда тот ухмылялся, поглядывая на палатку, где спала хозяйка. Не один раз Мак-Криди подходил к этой палатке и прислушивался. И вот ему удалось расслышать глубокое дыхание спящего Торпа. Мак-Криди поспешно вернулся к костру. Он поднял лицо прямо к небу — снег падал, все гуще. Проводник заморгал, вытер глаза. Потом ушел в темноту, вглядываясь в следы, которые они оставили несколько часов назад. Но свежий снег уже почти запорошил их. Еще час — и их совсем не будет видно, а на другой день уже ничто не будет говорить о том, что здесь прошли люди, собаки и тяжелые сани. К утру снег покроет все, даже костер, если только загасить его как следует. В темноте Мак-Криди еще раз отхлебнул из фляги. Теперь мозг его горел пьяным огнем, сердце отчаянно билось. Но еще сильнее забилось сердце Казана, когда он вдруг увидел, что проводник возвращается с тяжелой дубинкой! Мак-Криди прислонил дубинку к дереву, взял из саней фонарь, зажег его. Держа фонарь в руке, он подошел к палатке Торпа.

— Эй, Торп, Торп! — позвал он.

Ответа не последовало. Слышно было только дыхание спящего. Слегка отогнув входной полог, Мак-Криди поскреб рукой по его наружной стороне.

— Эй, Торп! — снова крикнул он.

На этот раз Торп отозвался:

— Это вы, Мак-Криди?

Мак-Криди отодвинул полог пошире и тихо заговорил:

— Да, я. Выйдите на минуту. В лесу что-то неладное. Жену пока не будите.

Он отошел и стал ждать. Через минуту Торп тихо вышел из палатки. Мак-Криди указал на густой ельник.

— Готов поклясться, кто-то рыщет возле нашей стоянки, — сказал он. — Я вроде даже видел какого-то человека, когда отходил за дровами. Ночь-то как раз такая, чтобы собак воровать. Возьмите-ка фонарь. Вот увидите, мы сейчас найдем след на снегу, или я совсем уж сдурел.

Он передал Торпу фонарь и взял дубинку. Казан хотел зарычать, но сдержался. Ринуться вперед, предупредить — нельзя: хозяин не поймет, вернется и станет его бить. Поэтому он лежал тихо, дрожал и еле слышно скулил. Он следил за ними, пока они не скрылись, а потом стал ждать и слушать. И вот наконец Казан услыхал поскрипывание снега.

Мак-Криди вернулся один. Теперь в лице проводника проглядывало что-то звериное. Казан уполз еще глубже в тень, услышав тихий, пугающий смех этого человека. Проводник по-прежнему сжимал в руке дубинку, но он ее бросил, подойдя к палатке Торпа. Бесшумно откинув полог, он вошел и повесил фонарь на гвоздь, вбитый в шест палатки. Шаги Мак-Криди не разбудили Изабеллу, и несколько минут он тихо стоял над нею.

А снаружи, свернувшись клубком в глубоком снегу, Казан пытался понять значение происходящих на его глазах необычайных событий. Зачем хозяин и Мак-Криди уходили в лес? Почему хозяин не вернулся? И почему Мак-Криди вошел не в свою палатку, а в палатку хозяина?

И вдруг Казан вскочил, шерсть у него на спине поднялась, лапы напружились. В свете фонаря он видел огромную тень Мак-Криди. Тень эта шевельнулась, и в следующее мгновение раздался полный ужаса крик. Казан узнал голос хозяйки и бросился вперед. Цепь остановила его, ошейник сдавил горло, не давая дышать. Изабелла звала мужа. Но вот Казан узнал и свое имя.

— Казан! Казан!..

Он рванулся опять, но опрокинулся на спину. Он еще несколько раз пытался прыгнуть на всю длину привязи, и каждый раз ошейник, как нож, врезался ему в горло. На мгновение Казан остановился и перевел дыхание. Потом, с коротким рычанием, со всей своей силой рванул цепь. Послышался треск, и ремень, застегнутый на его шее, лопнул.

В несколько прыжков Казан очутился у палатки и скользнул под полог. Грозно зарычав, он схватил Мак-Криди прямо за горло. Уже первое сжатие его могучих челюстей несло смерть, но Казан не знал этого. Он знал только, что здесь его хозяйка и он сражается за нее. Раздался захлебывающийся крик, тут же оборвавшийся. Мак-Криди повалился на спину, а Казан все глубже вонзал клыки в горло врага.

Изабелла звала Казана, тянула за лохматую шею. Но он долго не разжимал челюстей, а когда наконец отпустил свою жертву. Изабелла, взглянув на лежащего перед ней человека, в ужасе закрыла глаза, потом упала на постель и лежала совсем-совсем тихо. Лицо и руки у нее были холодные, и Казан ласково подталкивал их носом, но хозяйка не открывала глаз, Казан лег подле нее, с угрозой повернувшись в сторону мертвого.

Прошло немало времени, прежде чем глаза хозяйки открылись; ее рука коснулась Казана.

И тут снаружи послышались шаги. Наверное, это был хозяин. В привычном страхе перед побоями Казан юркнул к выходу. Да, при свете костра он увидел хозяина, и в руке у него дубинка! Торп шел медленно, едва не падая при каждом шаге, и все лицо его было залито кровью. Но он держит дубинку! Значит, он опять будет бить его, Казана, жестоко бить, как в тот раз, когда он впервые осмелился броситься на Мак-Криди. Казан незаметно выскользнул из палатки и прокрался в тень. Из темноты густого ельника он оглянулся назад — из горла его вырвался и тут же замер звук, полный любви и горести. Теперь, после того, что он сделал, они всегда будут бить его. Даже хозяйка. Они будут искать его, а когда поймают, станут бить.

Казан еще раз взглянул на огонь костра и повернулся в сторону леса. Там, в этой мрачной чаще, нет ни дубинок, ни полосующего бича. Там люди не смогут найти его.