Читать книгу "Большая красная кнопка - Макс Острогин"

И вот полыхнуло уже по-хорошему, оранжевым диким огнем. Стена поползла в сторону, я вскинул ружье. Показался Егор. Он был бледен и несколько расплющен, на щеках красные язвы, свалился в огонь, я выдернул его и накрыл курткой. Стена продолжала отползать. По ней бежали крупные судороги, огонь капал на пол. Я выстрелил. Наверное, это глупо, пытаться пристрелить стену. Только не у нас. Земля давно уже не твердь, в воде смертельные споры, по воздуху носится ядовитая жгучая пыльца, тени уже давно не просто тени, даже стены обманывают.

Второй выстрел вырвал из стены кусок, склизкий, волокнистый, с толстыми краями. Я перезарядил ружье, врубил в стену еще две пули. Каждый раз она вздрагивала, каждый раз от нее отскакивали шматы, ощутимого ущерба, впрочем, я не отмечал.

Она все ползла и ползла вправо, понемногу втягивалась на потолок, верхний слой, обожженный, слезал лоскутьями, обваливался грязными обугленными лохмотьями. Четверка и семерка продолжали расплываться, они сделались похожи уже не на цифры, а на цветные пятна, с бахромистыми краями.

Что-то похожее на улитку. Но не круглую, а плоскую. Плоская толстая улитка, только очень большая. Гигантская, огромная, такие не могли существовать у нас. Разве что в море, на суше они раздавили бы сами себя, расплющились бы под собственной тяжестью. Улитки очень хорошо маскироваться умеют, принимать цвет других предметов, в книге про морских жителей показывался осьминог, который мог становиться даже в клеточку. Здесь похожее. В сорок семь.

Стрелять бесполезно, решил поберечь патроны. Тварь уползала. Если бы огнемет, я ее непременно спалил бы, но огнемета не было. Затяг уползал, дымясь. Страшная штука, типичная погань. Просочилась сюда как-то, видимо, не все Егор с отцом перекрыли. А может, личинка какая пробралась или икра… Кто-то рассказывал про икру. Что будто в некоторых магазинах лежали совсем не простые консервы, а специальные сушеные личинки. Люди эти консервы ели, а потом из них вырывались монстры. А кто эти консервы в магазины отправлял, так и не удалось узнать. Курок считал, что это пришельцы. Вторжение через магазины – это ловко. Продукты-двойники, ядовитые воды…

Какая разница?

Я сорвал с Егора куртку, пощупал горло. Пульса не было. Остановка сердца. Стоило поспешить. Размахнулся, ударил в грудь кулаком. Несколько раз, сильно, чтобы ребра треснули. Пара оплеух. Потом искусственное дыхание и массаж. Скорее всего, Егор просто задохнулся, затяг прижал его к стене и удушил, многие так охотятся, схватят, придушат, потом обедают. Если просто задохнулся, то шанс оживить есть, и даже немалый. Я продолжил лупить Егора, вдыхать ему в легкие воздух и давить на грудь. Через минуту Егор булькнул, вдохнул и заорал. Громко, схватил меня за горло, пришлось стукнуть его уже в лоб. Егор бухнулся на пол.

– Что это… Что это было?

Затяг в соответствии с названием втянулся в вентиляционную щель, оставив за собой запах паленой рыбы, бензина и еще чего-то незнакомого и мерзкого.

– Затяг.

– Затяг? – не понял Егор.

– Ну да. Так ведь называется? Он затягивает, маскируясь под стену.

– Не слыхал про такое… – Егор сел, осмотрелся. – Бензина хотел отлить. Глотнул здорово, закашлялся, бензин противный. К стене подошел, облокотился, а оно душить стало…

Егор потряс головой.

– Раньше тут ничего такого… Никогда. А теперь… А ты как тут оказался?

– Погулять вышел. Иду-иду, вдруг слышу – затягивают. Со мной такое не впервые.

– Спасибо. – Егор поднялся на ноги. – Чуть не сдох… Глупо, когда тебя вот так… Ты убил… его?

– Наверное. Хотя я вообще редко убиваю, в самых крайних случаях.

– Да? А что же ты делаешь?

– Как всегда. Совмещаю смерть с неподвижностью. Чай нашел?

Глава 2Везет просто

Грохот. Бум, бум, бум, я проснулся, и тут же мне по голове добавило еще два бума.

– Дэв! – позвал Егор.

– Что?

– Трясучка, что… Землетряс.

Запели стекла. Когда пускаются стекла, это хуже всего. Похоже на зубную боль, точно по жести острым гвоздем, начинает гореть кожа, она словно отслаивается, и между пальцами возникает чес, и вскакивают волдыри.

Я принялся чесаться.

– А мне в туалет всегда хочется, – пожаловался Егор. – От этого писка…

– Сочувствую, – сказал я.

– Ага, спасибо. Сейчас койки начнут подскакивать.

Но койки решили обождать. Запрыгали бутылки. Стеклянные банки, вся железная и пластиковая мелочь, которую мы не успели закрепить накануне, заплясала.

В последний месяц трясет. Хорошо трясет, раньше так не трясло. Почти каждый день, а еще чаще по ночам. В высотке в тряс не очень уютно, если честно. Первое время мы просыпались, испуганные этим земельным дребезжанием, но постепенно привыкли, перестали реагировать, бояться перестали. Не бояться плохо, как плохо не чувствовать боли. Человеку всегда больно. И страшно. Нет, мне, конечно, не страшно, но чувство опасности терять не хочется. На случай, если мы будем спать слишком крепко, Егор придумал аппарат. Подвесил к потолку на длинной веревке железное ведро. Провел к нему железный желоб, разместил в нем пять тяжелых железных шаров, на краю желоба подкрепил их шваброй. При толчке швабру вышибало, и шары с омерзительным грохотом обрушивались в ведро, бум, бум. Просыпались от этого грохота уже три раза.

Летом смерчи терзали, сейчас землетрясения. Наверное, это от температуры. Летом от жары и сухости земля потрескалась больше, чем полагается, теперь она смерзается и проваливается в себя. Ну и нарыли, конечно. Тоннелей, ям, убежищ, проходов, пещер. Город стоит на подпорках, на воздухе, подпорки трухлявеют. Вроде такова причина провалов. Физическая. Вещественная. Но есть еще и другая, настоящая.

Зло, которого слишком много и которое слишком весомо.

– Что-то сегодня сильно… – неуверенно сказал Егор.

Со стены обвалилась полка, игрушки рассыпались по полу. Егор поднял плетеную рыбку, спрятал в карман.

– Папка говорил, что оружие такое было раньше. Можно было землетрясение на большие расстояния перекидывать.

– Кому нужно здесь-то трясти?

– Добить хотят.

– Что?

– Добить. Или зачистить. Отсюда же все ползет.

Я что-то не замечал. Раньше всегда думал, что тут, на Западе, должно поганью все просто кишеть, однако тут оказалось достаточно спокойно. Да, сумраки, справиться с которыми невозможно почти, но сумраки – это сумраки, а где все остальные? Где волкеры, от которых за МКАДом нет продыха? Где жнецы, неотвратимые, как закат? Кенга, любительница мусора, помойная богиня, выедающая кишки. Все эти выпи, и нои, и мутанты, и бодучие табуретки, и еще устрашающее количество созданий, задача существования которых заключается в истреблении нас, людей? Даже мрецы беспокойные, живые ненасытные трупы, и тех здесь не очень много, но это, наверное, из-за кладбищ. Они здесь есть, но очень старые, похороненные на них давно уже стали черноземом и вряд ли проявят излишнюю резвость. Почему их здесь нет, а там, на Востоке их много? И откуда они вообще?