Читать книгу "Чикаго - Аля Аль-Асуани"

2

Иллинойский университет — один из самых больших в Соединенных Штатах. Он состоит из двух отделений: медицинского факультета в западном Чикаго и остальных факультетов, расположенных в центре города. Во время его основания в 1890 году городок медиков обладал скромными возможностями, но, как все в Чикаго, он стремительно развивался и в результате превратился в огромный самостоятельный город площадью в тридцать акров и с более чем сотней зданий — кафедрами общей практики, фармакологии, стоматологии, сестринского дела, филиалами библиотеки и административными зданиями, а также со своими кинотеатрами, театрами, спортивными клубами, гигантскими торговыми центрами и внутренним круглосуточным транспортом, бесплатным для студентов. Медицинский факультет Иллинойского университета — крупнейший в мире, со старейшей кафедрой гистологии. Она занимает пять этажей современного здания. В парке, окружающем факультет, стоит бронзовый бюст: человек лет пятидесяти устало и задумчиво смотрит широко открытыми глазами в пространство перед собой. На пьедестале большими буквами высечена надпись: «Великому итальянскому ученому Марчелло Мальпиги (1628–1694), основоположнику гистологии. Дело, начатое им, мы доведем до конца».

На кафедре гистологии царит боевой дух. Входя сюда, вы сразу понимаете, что мир с его суматохой остался за стеклянными дверьми и вы находитесь в храме науки. Здесь стоит тишина, только приглушенная музыка звучит по внутреннему транслятору. Единственный осветительный прибор настроен так, чтобы не резать глаз, не отвлекать внимания и не напоминать о времени — десятки ученых и студентов не прекращают своей работы.

Гистология — слово латинского происхождения, означающее «наука о тканях». Эта отрасль знания, изучающая живые ткани при помощи микроскопа, лежит в основе медицины, поскольку выбор лечения любой болезни начинается с исследования тканей в их естественной среде. Несмотря на огромное значение гистологии, она мало популярна, а финансирование ее незначительно. Гистологией, как правило, занимается медик, не ищущий славы и выгоды (которые можно обрести, к примеру, в хирургии и акушерстве) и предпочитающий провести жизнь в прохладной закрытой лаборатории, на многие часы прильнув к микроскопу в надежде отыскать неизвестный элемент крошечной клетки, о котором люди никогда и не услышат. Ученые-гистологи — неизвестные солдаты, жертвующие благосостоянием и славой во имя науки. Со временем они приобретают черты, характерные для мастеров народных промыслов (гончаров, кузнецов, ткачей), — сидят на стуле твердо, нижняя часть тела полная, они неразговорчивы, наблюдательны, обладают проницательным изучающим взглядом, терпеливы и спокойны. У них ясный ум и необыкновенная способность сосредоточиваться и наблюдать. На кафедре работает пять профессоров в возрасте от пятидесяти до семидесяти лет, каждый из которых шел к своему званию упорным тяжелым трудом. Дни их расписаны по часам на недели вперед. Их ждут научные исследования, которые должны быть проведены, и ради этого они проводят все свое время в лабораториях, не зная выходных и редко имея шанс обменяться несколькими фразами с коллегами. Дорожа своим временем, они быстро принимают решения на еженедельных заседаниях кафедры. Поэтому то, что произошло в прошлый вторник, стало событием чрезвычайным. Заседание открылось, и профессора сели в неизменном порядке. Заведующий кафедрой доктор Билл Фридман занял место во главе стола. Это был бледный человек с широкой залысиной. Спокойные черты лица делали его похожим на главу почтенного семейства. Справа от него сидели профессора египетского происхождения — Раафат Сабит и Мухаммед Салах. Рядом профессор статистики Джон Грэхем, грузный, с жидкой бородкой и седыми вечно всклокоченными волосами, в круглых очочках, за которыми блестели умные сомневающиеся глаза, с легкой насмешливой улыбкой. Он не выпускал изо рта длинную трубку, даже когда не курил (дымить во время заседания запрещалось). Грэхем имел большое сходство с американским писателем Эрнестом Хемингуэем, и это служило поводом для постоянных колкостей коллег. По другую сторону стола сидел Джордж Майкл, которого все называли «янки» за то, что все в нем выдавало истинного американца: голубые глаза, светлые волосы до плеч, одежда в стиле casual, широкий торс, накачанные в упорных тренировках мышцы, привычка разговаривать с людьми, вытянув ноги, облизывать пальцы во время еды, постоянно носить с собой газировку, время от времени отпивая маленькими глотками, пожимать плечами и, конечно, техасский акцент, ведь он приехал в Чикаго из Техаса. Самым старшим и успешным из всех был профессор Денис Бейкер, сидевший молча. На нем была простая и чистая, но немного помятая одежда — может, потому, что ему некогда было отгладить ее как следует. Он был стар, но высок, подтянут и крепок, абсолютно лыс, с широко открытыми глазами и внимательным взглядом. Глаза его иногда блестели так, что в них угадывалась тайная власть. Коллеги подшучивали над ним, говоря, что он прибегает к речи так же редко, как шофер такси к сигналу, то есть когда уже некуда деваться.

Собрание прошло в обычном режиме. Но как только профессора собрались расходиться, Фридман попросил их задержаться. Лицо его покрылось красными пятнами, как всегда, когда он собирался что-то заявить. Заглянув в разложенные перед собой бумаги, он спокойным голосом произнес:

— Мне нужно с вами посоветоваться по одному вопросу. Как вы знаете, отдел стажировок по договоренности с нами направил сюда египетских аспирантов для получения кандидатской степени по гистологии. Сейчас у нас учатся три аспиранта — Тарик Хасиб, Шайма Мухаммади и Ахмед Данана. На этой неделе к нам пришли документы еще на одного аспиранта. Его зовут… (завкафедрой запнулся и с трудом прочитал имя) Наги Абдалла Самад. Он отличается от остальных. Во-первых, получает не кандидатскую, а магистерскую степень, во-вторых, не работает в университете. Меня это сначала озадачило. Зачем ему нужна научная степень по гистологии, если он не проводит исследований и не преподает? Сегодня утром я связался с ответственным лицом из отдела стажировок в Вашингтоне. И мне сказали, что этому студенту было отказано в обучении в Каирском университете по политическим мотивам и что получение магистерской степени в то время, когда он судится с университетом, будет для него плюсом. Я ознакомился с его личным делом и нахожу этого студента перспективным — высокий общий балл и «отлично» по английскому. Как вы понимаете, оплатит его обучение отдел стажировок. Я хочу знать ваше мнение. Зачислять ли нам его? Не секрет, что в магистратуре у нас ограниченное число мест. Слушаю вас. И если мнения будут расходиться, придется ставить вопрос на голосование.

Фридман обвел взглядом присутствующих. Первым попросил слова Джордж Майкл. Он сделал глоток из банки с пепси и сказал:

— Против приема египтян я не возражаю, но напоминаю вам, что мы — крупнейшая в мире кафедра гистологии. Учиться здесь престижно, и редко кому выпадает такой шанс. Мы не можем принять студента из Африки просто потому, что он собирается судиться со своим правительством. Я полагаю, что у нашего образования более высокие задачи. Этот студент займет место настоящего исследователя, который смог бы провести серьезную работу и совершить научные открытия… Я против зачисления.

— Хорошо. Таково ваше мнение, Майкл. Что скажут остальные? — спросил председатель с улыбкой.