Читать книгу "Большая книга ужасов. 57 - Елена Артамонова"

Петька Толкачев поджидал нас на углу улицы. Это был тощий, длинный как жердь парень, под два метра ростом. У него были взъерошенные, упорно не желавшие покоряться расческе волосы и кроссовки сорок пятого размера. А вообще-то Петька был вполне симпатичным.

– Привет! – Светка помахала рукой, передала тележку парню. – Яна, это – Петя, Петя, это – Яна.

Родной Светкин городок потрясал своей аккуратностью. Он здорово смахивал на огромный, с любовью сделанный макет, в котором не было места мусору, а фасады домов сияли яркими, радовавшими глаз красками.

Петр Антонович стоял возле старинного трехэтажного особняка с очень высокими окнами и лепными завитушками на фасаде. Увидев нашу компанию, он улыбнулся, натянуто и сдержанно. «Хорошо еще – мы не опоздали», – подумала я, входя в подъезд.

Изнутри особняк выглядел намного хуже, чем при взгляде с улицы. Выкрашенные дешевой краской двери и протекшие потолки контрастировали с широченной, огороженной затейливыми перилами лестницей, высокие полукруглые окна соседствовали с обшарпанными подоконниками. Здание просто молило о ремонте, но, похоже, напрасно – никто не хотел возиться со старым запущенным домом.

– Я плохо знал эту семью. – Петр Антонович говорил медленно и важно, чуть покачивая головой. При этом оправа его очков поблескивала, и золотые отсветы добавляли каждому слову значительности. – Старики дожили до глубокой старости. Тринадцать лет назад умерла Елизавета Ивановна, а не так давно – ее муж, он же мой двоюродный дядя. Квартира досталась мне, а сундук – первому встречному.

– То есть мне.

– Совершенно верно.

Квартира поражала своими габаритами. Здесь все было монументально и величественно, но требовало грандиозного ремонта. Антикварная мебель и картины моментально привлекли внимание разбиравшейся в искусстве Светки, а я просто сгорала от нетерпения, желая поскорее увидеть принадлежавшее мне наследство. Петька плелся позади всех, скромно потупившись и сжимая в руках громоздкую тележку.

Сундук стоял в углу гостиной. Вообще-то это был большой фанерный чемодан, который для солидности обили медными полосками. Петр Антонович откинул крышку – в ноздри сразу ударил аромат духов и сладковатый запах каких-то пожелтевших бумаг. Чемодан был оклеен старыми афишами и доверху набит рулонами бумаги. Под ними виднелись пестрые, расшитые потускневшими блестками и стразами тряпицы.

– Это сценические костюмы. В молодости Елизавета Ивановна была цирковой артисткой. Еще здесь есть старые афиши и прочий никому не нужный хлам. По большому счету, этому «богатству» место на свалке.

– Что вы! Это же очень интересно! – У Светки разгорелись глаза, стоило ей только увидеть расшитые мишурой костюмы. – Просто класс! Обожаю старинную одежду. Это же начало двадцатого столетия! Серебряный век, модерн. Интересно, этот стиль как-то отразился на сценических костюмах? Надо непременно показать их моей маме.

Я лишь кивала головой, не зная, радоваться или нет такому наследству, а Петька скис окончательно – ведь тяжеленный чемодан предстояло тащить именно ему.

– Нелепое завещание, – Петр Антонович сел в кресло, снял очки, тщательно протер стекла. – Говорят, такой была воля Елизаветы Ивановны, а ее супруг, переживший жену на десяток с лишним лет, только повторил наказ в своем завещании.

– Откуда такая точность в цифрах? – поинтересовался уже вошедший в курс этого дела Петька. – Почему именно в этот день и в этот час?

– Насколько мне известно, точная дата смерти этой женщины – двадцать третье марта девяносто первого года. Она умерла в половине четвертого дня. Поэтому эти цифры и должны были стоять в завещании.

– Ничего себе! – громадное, в рост человека зеркало услужливо отразило мое вытянувшееся от удивления лицо. – Бывают же совпадения!

– Можете не брать эти вещи, но будьте добры, унесите их из моего дома. Мне бы не хотелось с ними возиться. Вся эта нелепая история и так отняла слишком много времени. Мусорные баки за углом, во дворе.

– Будем иметь в виду. Спасибо. Всего доброго.

Мы покинули не слишком гостеприимную квартиру. Конечно же, никто из нашей компании сундук выбрасывать не собирался, и нам не терпелось как можно скорее изучить его содержимое. Петька с героическим выражением лица спустил чемодан по лестнице, водрузил его на жалобно скрипнувшую тележку, покатил вперед. Мы со Светланой шли рядом, с боков поддерживая тяжелую поклажу.

– Мам, а вот и мы! – Светка указала на сундук. – С наследством.

На лице Вероники Викторовны – дамы суровой, стильной, державшей свою дочь в ежовых рукавицах, – появилось недовольное выражение. Ободранный громоздкий ящик произвел на нее не слишком благоприятное впечатление. Она хотела что-то сказать, но передумала, окинула нас ледяным взором и ушла к себе в комнату.

– Ну, Акулиничева, это был ненумерованный подвиг Геракла. – Петька из последних сил втащил сундук в спальню, плюхнулся на диван. – Можно подумать, что под одеждой там спрятаны кирпичи.

Признаюсь, у всех нас от волнения немного дрожали руки – хотелось верить, что, вопреки всему, мы непременно обнаружим в сундуке нечто ценное. Стукнулась о стену второпях открытая крышка, в воздухе вновь разлился запах духов и пыли. Я взяла один из пожелтевших бумажных рулонов. Развернула. Это была старая цирковая афиша. Молоденькая девушка стрелой взлетала к большим разноцветным звездам. Надпись гласила: «Спешите! Торопитесь! Только одно представление! Великолепная Аманда! Принцесса воздуха в нашем городе! Спешите! Сегодня вечером Аманда взлетит к звездам!» Внизу была приписка, набранная более мелким шрифтом: «Беременных женщин и слабонервных настоятельно просим остаться дома». Я еще раз, более внимательно посмотрела на Принцессу воздуха – молоденькая, изящная девушка, ровесница Светки, никогда не подумаешь, что она способна выполнять головокружительные, смертельно опасные трюки.

Афиши, афиши, афиши… Надписи на разных языках, и везде изображения юной черноволосой девушки, парившей в воздухе. Потом мы извлекли из сундука старую, истрепавшуюся на сгибах карту Европы. Очень многие города на ней были отмечены крестиками и соединены толстыми красными линиями. Над ними видны были даты – 1909, 1913, 1910…

– Слушай, Яна, конечно, разговоры о первом встречном звучат оригинально, но, может быть, вы действительно родственники? Что, если Аманда узнала о тебе и…

– Нет, Петька. Во-первых, она умерла за несколько месяцев до моего рождения и просто не могла меня знать, а, во-вторых, я неплохо представляю собственную родословную. И по маминой линии, и по линии отца. О такой яркой личности, известной цирковой артистке мы бы непременно знали. Как ни крути, то, что я стала наследницей, – странное, необъяснимое совпадение.

– Совпадений не бывает, – вмешалась в наш разговор Светка.

Она уже несколько лет увлекалась магией, даже называла себя ведьмой «в хорошем смысле этого слова», а потому везде находила происки сверхъестественных сил. Я не стала спорить, просто извлекла из сундука ворох афиш, чтобы наконец-то добраться до цирковых костюмов. Увидев немного потрепанные наряды, Светка моментально забыла о чудесах. Честно говоря, и я не устояла, с любопытством начала рассматривать расшитые блестками трико, коротенькие золотые юбочки, диадемы из стекляшек. Наверное, все девчонки такие – стоит им только увидеть разукрашенные блестками наряды, как они перестают думать обо всем остальном. Петька наш восторг не разделял, продолжая разглядывать старые бумаги и фотоальбомы.