Читать книгу "Палач, сын палача - Юлия Андреева"

– Неужели поймали?! – всплеснула руками Грета.

– Поймали. Но только фон Бера. Ребенка нигде нет. И, если я сейчас не вытяну из паршивца, куда он дел девочку, боюсь, что завтра будет уже поздно.

– Почему поздно? – не понял Клаус.

– Ночи нынче холодные, – не глядя в глаза сына, пояснил Петер, – если этот нехристь оставил ребенка в каком-нибудь подвале, на складе или в заколоченном доме, до утра она успеет замерзнуть. И тогда никто уже не сможет подтвердить, что это был он. У нас только один шанс судить фон Бера – если на него укажет ребенок, потому как никто не видел, как он похитил дочку судьи. Никто вообще не видел их вместе. А если и видел – нипочем не признается. Так что, если потом мы и найдем мертвую девочку, но фон Бер не признается, что это он ее похитил, его придется отпустить.

– Как же можно отпускать такого… – Фрау Миллер не могла подобрать подходящих слов. То есть подходящие слова были, но их нельзя было произносить в слух и тем более в присутствие Клауса.

– Ни одно из преступлений фон Бера не доказано. Никто не станет свидетельствовать против него, – Петер взял из рук сына клещи и аккуратно положил их в сундучок. – А значит, если против него никто ничего не покажет, то на каких же основаниях его тогда тащить в суд?

Бережно завязав сверток с мясным пирогом в узел, Петер нес его в левой руке, в то время как сундучок с инструментами отяжелял его правую руку. Палач Миллер никогда не клал еду к пыточным инструментам.

В несколько прыжков перемахнув через дворик, Петер вошел в дверку, специально предназначенную для заплечных дел мастеров. Там он пробрался в свою каморку и, переодевшись в рабочую одежду и запихнув в рот кусок пирога, отправился к арестованному.

Глава 4

Перед допросом

Однако насильственная смерть, является ли она заслуженной или незаслуженной, всегда искупляет грех если она встречена в терпении и с благодарностью. Здесь мы говорили о наказаниях, налагаемых за грехи других людей.

Генрих Инститорис, Якоб Шпренгер «Молот ведьм»

Обычно Миллер приводил в застенки сына, но на этот раз он понимал, что над рыцарем-разбойником придется возиться долго и упорно, потому как фон Бер был сильным и достаточно выносливым человеком, который привык терпеть боль и лишения. Кроме того, судя по всему, проклятый разбойник не был дураком или простофилей, а значит он понимал не хуже самого палача, что его дело – терпеть до того времени, когда горожане как-нибудь сами собой не наткнутся на его замерзшую жертву и, наткнувшись, будут вынуждены закрыть дело. Потому что он, фон Бер, им все равно ничего не скажет, а мертвые, как известно, молчат.

Мимо палача прошел писарь. Увидев закусывающего перед допросом Миллера, писарь низко поклонился ему, дружески предложив флягу с вином.

– Угощайтесь, моя жена сделала в этом году замечательный сидр, яблочки из собственного сада. Этими руками выращенные, – он улыбнулся, зябко поеживаясь и косясь на просторную округлую комнату, где должен был проходить допрос.

Заслышав шаги приближающегося судьи, писарь сорвался с места, усаживаясь за стол и раскладывая перед собой письменные принадлежности. Дожевывая пирог, Петер поклонился судье и, как ни в чем не бывало, устроился у горящего камина. Его помощник запаздывал, и палачу это было на руку, так как он еще не видел фон Бера и не выбрал, с чего придется начать.

Вскоре стражники ввели гремящего цепью арестованного, и сразу за ним в зал вбежал взмыленный первый помощник палача Михель Мегерер с красным капюшоном морковкой на голове.

– Зачем это? – не понял Петер, уже зная ответ. – Поди, не казнь, да и ты еще не настоящий палач. Чего ради вырядился?

– А если потом этот Ирод меня в темном переулочке споймает? Пусть лучше не знает, каков я с виду. И вам, господин Миллер, посоветовал бы лицо чем-нибудь прикрыть. Не ровен час... Говорят, одному стражнику в Мюнхене он нос откусил, а другому, едва освободился, все причиндалы отрезал.

– Снимай или пошел вон. Мне такой помощник не нужен, – Петер злился, потому что Михель отвлекал его от мыслей.

Извинившись за опоздание, в зал торопливо вошли сразу трое – приор церкви Святого Георгия, главный инквизитор Оффенбурга и доктор богословия из Кельна. Все они были приглашены с целью увещевания непокорного фон Бера.

Судья Себастьян фон Канн задал первый вопрос. Петер следил за лицом фон Бера. Ему было неинтересно, о чем спрашивают преступника. Явно не о погоде и самочувствие родственников.

Арестованный отрицательно замотал головой. И Петер отметил, что бычья шея фон Бера могла бы двигаться и половчей. Это могло говорить о давней ране или болезни. И то, и другое обычно было на руку палачу.

Судья посмотрел в сторону Петера, поманив его пальцем. Палач медленно поднялся и, подойдя к столу, за которым сидел Себастьян фон Канн, встал перед ним.

– Как думаешь, может, показать ему для острастки твои инструменты?

– Не-а… не подействует, – Петер мельком глянул на фон Бера, понимая, что тонкие клещи, иглы, валик с шипами и даже дыба скорее насмешат, нежели напугают сурового воина.

– Тогда делай, что знаешь, – развел руками судья. – Но чтобы этот голубчик мне к ночи сознался, куда дел дочку судьи Тенглера.

Петер кивнул и, подойдя к фон Беру, посмотрел на него сверху вниз. Картинка получилась престранная – маленький, жилистый палач с длинными светлыми как у бродячего актера волосами и здоровенный детинушка с наглой улыбочкой перед ним.

Правда, руки преступника стягивали железные наручники, но Петер понимал, что это не мешает фон Беру смеяться над ним.

– Нельзя ли узнать, с чего вы собираетесь начать? – не выдержав явно затянувшейся паузы, подал голос судья.

– Представлюсь, как это и положено порядочным людям, – не оборачиваясь, бросил ему Петер и, улыбнувшись пленнику, слегка наклонив корпус в сдержанном поклоне, произнес: – Разрешите представиться, мое имя Петер Миллер.

После чего сидящий напротив него великан вдруг вскочил, звеня цепью, и, не удержавшись на скрепленных кандалами ногах, как подкошенный рухнул к ногам лучшего в Оффенбурге палача.

Глава 5

Допрос с пристрастием

Те, которые уже раньше были пытаемы, выносят пытки лучше, так как они (при поднятии на дыбах) тотчас же вытягивают руки, а потом подгибают их. Хотя есть среди подобных пытаемых и такие, которые оказываются менее выносливыми.

Генрих Инститорис, Якоб Шпренгер «Молот ведьм»

Удовлетворенный произведенным эффектом и празднуя первую победу, Петер приступил к делу, приказав стражникам и Михелю раздеть подозреваемого. Зная о том, что впечатление, произведенное на фон Бера громким именем и славой, идущей вслед за обладателем этого имени, вскоре развеется, и тогда рыцарь-разбойник будет стоять уже до конца, Петер не думал торопиться, внимательно изучая тело своего противника.