Читать книгу "Закат. Трилогия "Штамм". Книга 2 - Чак Хоган"

Заку запрещалось пользоваться папиным компьютером. Вообще говоря, предполагалось, что сейчас он уже спит. Но у одиннадцатилетнего мальчика и в обыкновенной-то обстановке были проблемы со сном — его мучила бессонница, причем уже с давних пор, и этот факт ему некоторое время удавалось скрывать от родителей.

Зак-Бессоньяк! Так звали первого супергероя, которого он создал. Это был восьмистраничный комикс, авторство которого полностью принадлежало Закари Гудуэдеру: он его написал, нарисовал и начертал красивым шрифтом все слова — сначала карандашом, а потом тушью. В комиксе шла речь о подростке, который по ночам патрулировал улицы Нью-Йорка, срывая планы всяческих террористов и загрязнителей. И террористов-загрязнителей. Заку никогда не удавалось правильно нарисовать складки одеяльной накидки, но лица получались вполне сносно, а мускулатура выходила совсем хорошо.

Сейчас город особенно нуждался в Заке-Бессоньяке. Сон был роскошью. Роскошью, которую никто не позволил бы себе, если бы все знали столько, сколько знал Зак.

Если бы все увидели то, что видел он.

Считалось, что Зак спокойно дрыхнет себе в спальном мешке с гусиным пухом в свободной спальне на третьем этаже. В комнате пахло как в чулане, как в той комнате с панелями из старого кедра, что была в доме его дедушки и бабушки, — комнате, которую больше никто не посещал, за исключением разве детей, любящих все вынюхивать и разведывать.

Маленькая спальня, где стены сходились под странными углами, использовалась господином Сетракяном (или профессором Сетракяном? — Зак, видя, как старик вел дела в своем ломбарде на первом этаже, до сих пор не имел четкого мнения на этот счет) в качестве кладовки. Кренящиеся в разные стороны стопки книг, множество древних зеркал, гардероб со старой одеждой… И еще несколько запертых сундуков — реально запертых на настоящие замки, а не на какие-нибудь подделки, которые легко расщелкиваются, стоит только всунуть в скважину скрепку или стержень от шариковой ручки (Зак уже испробовал и то, и другое).

Крысолов Василий Фет — или Ви, как он предложил Заку называть его, — притащил снизу, из торгового зала, отданный кем-то в залог телевизор «Саньо» — с большими круглыми ручками и дисковыми регуляторами вместо кнопок — и подсоединил к нему допотопную, еще с игровыми модулями, 8-битную приставку «Нинтендо».

Ожидалось, что Зак будет торчать здесь безвылазно и играть в «Легенду Зельды». Вот только замка на двери спальни не было. Папа с помощью Фета прикрепил к стене решетку из толстых железных прутьев, перегораживавшую окно, — причем прикрепил ее изнутри, а не снаружи. По словам Сетракяна, эта решетка была частью клетки, оставшейся еще с 1970-х. Отец с Фетом прикрутили ее прямо к несущим балкам.

Зак понимал: они не пытались оставить его внутри. Они пытались оставить ЕЕ — снаружи.

Он поискал персональную страничку папы на сайте Центра по контролю и профилактике заболеваний и увидел лишь: «Страница не найдена». Значит, они уже вычистили ее из правительственного портала. Поиск по ключевым словам «доктор Эфраим Гудуэдер» вывел Зака на массу новостных ссылок. Доктор Гудуэдер объявлялся дискредитировавшим себя чиновником ЦКПЗ, сфабриковавшим видеозапись, на которой якобы показывалось убийство человека, обратившегося в вампира. Сообщалось, что он загрузил эту запись в Интернет (на самом деле, это Зак загрузил видео-тот самый клип, который отец запретил ему смотреть), с тем чтобы в личных интересах использовать истерию, поднявшуюся вокруг солнечного затмения. Вот это последнее было вообще г. собачьим. Какие такие «личные интересы» могли быть у папы помимо того, что он пытался спасти жизни людей? Один новостной сайт сообщал о Гудуэдере следующее: «…всем известно, что он алкоголик, ввязавшийся в сомнительную борьбу за попечение, а теперь этот человек, надо полагать, еще и пустился в бега вместе с похищенным им сыном». От этих слов у Зака внутри похолодело, словно там образовался кусок льда. В той же статье дальше говорилось, что в настоящий момент местонахождение бывшей жены Гудуэдера и ее друга остается неизвестным — судя по всему, они мертвы.

В последние дни всё действовало на Зака тошнотворно, однако ложь в этой статье была особенно ядовитой. Все вранье, все до последнего слова. Да знают ли они правду? Или… им до лампочки? Или, может, они используют беды, обрушившиеся на его родителей, для своих собственных целей?

А обсуждение в Сети? Комменты были еще хуже, чем сами статьи. Сейчас Зак не мог отвечать на все эти вещи, которые анонимные комментаторы наговорили о его папе, не мог реагировать на их фальшивую спесивую праведность. Он должен был разобраться с ужасной правдой о его матери, дать отпор тому пошлому яду, который изливался в блогах, — что же до народа на форумах, то он просто ни черта не понимал.

Да и можно ли понять это? Как оплакивать того, кто, по сути, не умер? И как бояться того, чье желание быть с тобой рядом простирается в вечность?

Если бы мир узнал правду — ту правду, которую Зак видел собственными глазами, — тогда доброе имя папы было бы восстановлено, а его голос — услышан… Но, помимо этого, ничто другое все равно не изменилось бы. Его мама — и его жизнь — уже никогда не будут такими, как прежде.

Поэтому главное, чего хотел Зак, — это чтобы все как-нибудь прошло. Он хотел, чтобы случилось нечто фантастическое, после чего все опять станет правильным и нормальным. Взять, например, детство — Заку тогда было около пяти. Он хорошо помнил, как разбил зеркало и просто прикрыл его простыней, а потом с неистовой силой взмолился Богу, чтобы зеркало восстановилось, прежде чем родители обнаружат урон. Или как он страстно желал, чтобы его родители снова влюбились друг в друга. Чтобы они однажды проснулись и поняли, какую ошибку совершили.

Сейчас он втайне надеялся, что его папа совершит что-то невероятное. Вопреки всему Зак по-прежнему полагал, что где-то впереди их ждет счастливый конец. Не только его и его родителей — всех ждет счастливый конец. Может быть даже, произойдет что-то удивительное, и мама опять станет такой, какой была раньше. Зак почувствовал, что его глаза снова полнятся слезами, и на этот раз он дал им волю. Зак был высоко на крыше. И он был один. Ему ужасно захотелось хотя бы еще раз увидеть маму. Это желание напугало его, и все-таки он просто жаждал, чтобы она пришла. Вот бы заглянуть ей в глаза… Услышать ее голос… Он мечтал, чтобы мама объяснила ему, что происходит, — так же, как раньше она успокаивала Зака, объясняя сыну разные вещи, которые его беспокоили. «Все обязательно будет хорошо…»

Где-то глубоко в ночи раздался вопль, и этот звук вернул Зака к реальности. Он вгляделся в северную часть города, увидел языки пламени в западной стороне, столб темного дыма. Посмотрел вверх. Звезд сегодня не было. Только несколько огоньков самолетов. А днем он слышал, как над городом пронеслись истребители.

Зак утерся рукавом куртки, повозив по лицу внутренней стороной локтя, и вернулся к ноутбуку. Проведя поиск по файлам компьютера, он быстро нашел папку с тем самым видео, которое ему не разрешалось смотреть. Он открыл файл, услышал голос папы и понял, что как раз отец и держал в руках камеру. Его камеру, Закову, ту самую, которую папа взял у него на время.